Почти неделю Есеня провел в разговорах с Уличем. Полоз все время спал — старик для этого что-то шептал ему на ухо, а если и просыпался, то был каким-то странным, и, похоже, плохо понимал, что происходит. Это сильно удивляло и пугало Есеню, ведь в тот вечер, сразу после ранения, Полоз говорил с ним совершенно нормально, и даже улыбался и шутил. Есеня подозрительно смотрел на его лицо, стараясь угадать, лучше ему или хуже, но спросить почему-то боялся.
Как-то вечером, когда Улич рассказывал Есене о том, как измерял диаметр земли, сидя перед открытой печной дверцей, Полоз неожиданно проснулся, хотя должен был спать до утра.
— Эй, Балуй… — тихо позвал он.
Есеня тут же вскочил и склонился над Полозом. Света не хватало, и Есеня зажег свечу, на секунду сунув ее в печь. Улич тоже поднялся и сел на лавку, всматриваясь в лицо Полоза. Но потом вздохнул с облегчением.
— Жмуренок, где это мы? — спросил Полоз.
— Мы? Я же рассказывал, ты что, не помнишь?
— Неа. Ничего не помню. Этот человек, кто он? Мы в его доме? — Полоз говорил очень тихо, и Есене приходилось нагибаться к его губам.
— Да, — Есеня закусил губу — ему было страшно.
— Чего ты куксишься? Он хорошо тебя учит. Я давно слушаю.
— Учит? — Есеня поднял брови, — он же просто рассказывает!
— А учат как, по-твоему? — Полоз еле заметно улыбнулся, — я сильно ранен?
— Я не знаю… — беспомощно пробормотал Есеня, но Улич вмешался.
— Ранение я бы очень тяжелым не назвал, но я долго не мог остановить кровотечение, и к нему добавился отек.
— Вы — врач? — спросил Полоз старика.
— Я умею лечить тяжелые болезни, — пожал плечами Улич.
— Наложением рук?
— Не только. Ваши способности внушать сильно мне мешают.
— Как вы считаете, каковы мои шансы?
Есеня замер. Он не сомневался, что старик скажет правду, и очень боялся этой правды.
— Жить вы будете. О последствиях говорить пока рано, но здравый ум вы сохраните, это ясно. Может быть, память станет хуже, может, зрение. Ранения этой области часто ухудшают зрение.
— Спасибо вам. Я заплачу, не сомневайтесь…
— Я не беру денег за лечение.
— Полоз, у нас нет денег, у нас украли кошелек! — сунулся Есеня, но Улич толкнул его в бок и недовольно покачал головой. Есеня и сам понял, что сморозил: теперь Полоз будет волноваться, и ему снова станет плохо…
— Ты только не волнуйся. Я заработаю. Ты же сам говорил, можно в порту заработать… — поспешил он исправить положение.
Полоз снова слабо улыбнулся и сказал:
— Лучше сходи к Остромиру. Спроси… — он глянул на Улича, — сам знаешь. Спроси, кто может знать. Скажи, что это я тебя прислал.
На следующее утро Есеня чуть свет побежал в город — исполнять замысел Полоза. Надо сказать, он очень гордился тем, что Полоз доверил ему это, и нисколько не сомневался, что сможет сам выяснить все о медальоне. Улич велел ему купить для Полоза яблок и еще один заморский фрукт, который назывался гранат — в Урде не так уж дорого это стоило.
Дом Остромира он нашел с трудом, хотя и был там два раза — все улицы казались ему совершенно одинаковыми. Как и в прошлый раз, он пробежал по дорожке к крыльцу, постучал в дверь, но не дождался ответа и вошел. Если раньше в огромной комнате для занятий шумели ученики, то теперь там стояла подозрительная тишина. Есеня заглянул в щелку и увидел, что молодые люди заполнили все ступени — их было человек двадцать.
— Заходи, даже если опоздал, — раздался зычный голос от аспидной доски, и Есеня догадался, что кричат ему. Он проскользнул в дверь и нерешительно остановился на пороге.
Остромир оказался невысоким, едва ли выше самого Есени, нешироким в плечах. Однако облик его Есеня посчитал очень мужественным, полным достоинства. Но не того достоинства, которое отличало благородных, напротив, в учителе не было ни капли заносчивости, лишь уважение к себе. Темные строгие глаза окинули Есеню с головы до ног, черные брови сошлись под гладкой, блестящей длинной челкой с проседью, но взгляд быстро смягчился.
— Сядь туда, — Остромир показал наверх, где имелось свободное место.
Его ученики посмотрели на Есеню с любопытством и неприязнью, словно осуждали его за то, что он помешал. Есеня вспомнил, что вести себя надо тихо, иначе они его побьют.
Остромир вернулся к прерванному занятию. Сначала Есеня ничего не понимал, и начал скучать и зевать, но когда учитель перешел к задаче, он волей- неволей навострил уши — слишком похожа она была на сказку.
— Спаситель царевны должен найти комнату, в которой ее спрятали. Мудрец рассказал ему, что в двух комнатах из трех сидят огромные псы, которые растерзают его на клочки, едва он откроет дверь. На дверях комнат есть надписи, но только одна из них правдива. На первой написано: «собаки», — Остромир нарисовал на доске дверь и написал «собаки», — на второй написано «царевна», а на третьей — собаки во второй комнате. Итак, кто первый скажет, в какую комнату надо зайти спасителю царевны?
Ученики склонились над аспидными досками, что-то упорно вычерчивая на них грифелями. Есене так захотелось стать спасителем царевны! На минуту он представил себе эти три двери — почему-то в мрачном подземелье — и свору злобных собак. Наверняка, они притаились за дверьми молча… А царевна виделась ему плачущей и похожей на Чарушу.
— И только одна надпись правильная? — на всякий случай уточнил он. Все оглянулись на него, словно он сделал что-то неприличное, — две не может быть?
Остромир улыбнулся ему и покачал головой:
— Только одна.
— Тогда царевна в первой комнате, — сказал ему Есеня.
На него снова посмотрели все ученики, укоризненно сложив губы. Может быть, нельзя было так сразу говорить? Есеня смутился и съежился.
— Вот как? — Остромир поднял брови, — а почему?
— Ну как почему? Ведь если царевна во второй или в третьей комнате, тогда две надписи правильные… — пробормотал Есеня, совсем растерявшись. Ведь это же и так понятно, зачем объяснять такие простые вещи?
— Что ж, в логике отказать нельзя. Я, конечно, хотел увидеть другое решение, но я неоднократно повторял, что у людей, овладевших логикой в совершенстве, процесс решения идет без осознания промежуточных действий. Будем считать, что для молодого человека эта задача слишком проста. Но кто- нибудь покажет нам, как выглядит ее решение?
Кто-то из учеников вышел к доске и долго рисовал там непонятные значки, похожие на дужки ведер, чередующиеся с буквами. Есеня решил, что это чересчур сложно. Тем временем Остромир подошел к Есене и протянул ему маленькую аспидную доску с записанной на ней задачей посложней.
— Попробуй решить это, — шепнул он и вернулся на место.
Есеня посмотрел и понял, что он просто не может прочитать, что написал ему учитель. Он умел читать только большие печатные буквы, а тут доска была исписана мелкими ниточками строк. Есеня почесал в затылке, долго колебался, но, в конце концов, рискнул спросить парня, сидящего рядом:
— Слушай, ты не можешь мне сказать, что тут написано?
Парень взглянул на доску и посмотрел на Есеню, как на ненормального, но потом, словно догадался о чем-то, и с участием спросил:
— Ты что, плохо видишь?
— Ага! — обрадовано ответил Есеня.
Его сосед прочитал ему запутанную задачу про лжецов и правдолюбов, и Есеня постарался запомнить ее с первого раза. Впрочем, думал он над ней недолго — вариантов было побольше, но они с легкостью умещались в голове.
Вскоре Остромир объявил перерыв на четверть часа, ученики, отложив доски, быстро двинулись к выходу, а учитель поманил Есеню пальцем.
— Ну что? Решил?
Есеня пожал плечами:
— А чего тут решать-то? Правильный случай — третий.
— Можно я дам тебе еще одну? Я хочу посмотреть, как ты будешь ее решать.
Есеня снова пожал плечами. Но учитель, вместо того, чтобы просто объяснить, снова начал быстро-быстро писать на доске условие.
— Вот.
Есеня сжал губы и посмотрел в потолок.
— Что? Эту тебе не решить? — искренне огорчился Остромир, — Она ведь не сложней предыдущей!
— А вы не можете мне ее на словах сказать? — Есеня вздохнул.
— Ты не умеешь читать? — удивился учитель.
— Умею. Я просто не люблю. И не такие буквы, а когда они отдельно написаны.
— Откуда ты такой взялся? — рассмеялся Остромир.
Наконец-то! Есеня вмиг вспомнил, зачем он сюда явился. Ведь не решать же эти простенькие задачи!
— Меня прислал Полоз, — начал он, но Остромир его перебил.
— Полоз? Юноша из Олехова, правильно? Я слышал, он стал атаманом разбойников.
Есеня не понял, с осуждением говорит учитель или с гордостью, и поспешил сказать:
— Полоз всегда был вольным человеком, и до того, как поехал учиться.
