Координатор был совершенно уверен: то, что при социализме казалось стопроцентной панацеей, теперь, в начале девяностых годов, выглядело бы как минимум анахронизмом. Официальный курс Горбачева на «гуманизацию общества» и связанные с ней послабления системы уголовных наказаний, равно как и период «дикого капитализма» с пресловутым «первоначальным этапом накопления капитала», не способствовали возвращению к жестким коммунистическим нормам ГУЛАГа, а потому следовало изыскивать новые решения.
Проведение закона о свободном ношении оружия «для необходимой самообороны», как уже предлагалось в Верховном Совете?
В условиях свинцовых мерзостей российской действительности подобное — совершенная дикость: народ начнет стрелять друг друга в очередях и на коммунальных кухнях. К тому же новым законом, если бы он каким-то чудом был принят, воспользуются прежде всего далеко не самые законопослушные граждане.
Коренная реформа Уголовного кодекса, содержание осужденных по американской системе?
Тем более нереально: у государства нет столько денег, да и не предвидится в ближайшем будущем…
Хозяин кабинета, отложив чистый лист бумаги, пружинисто поднялся со своего места, подошел к окну, долго смотрел, как по стеклу беспорядочными траекториями сбегают дождевые капли.
Над центром Москвы зависла низкая грозовая туча, по Лубянской площади, пригибая головы от порывистого ветра, шли редкие прохожие. Им бы его заботы…
Повернувшись спиной к белым больничным занавескам на окнах, он закурил, задумался, покусывая сигаретный фильтр, и вновь его взгляд невольно упал на портрет Дзержинского, висевший над столом.
Да, тогда, в романтические времена кровавого противостояния белых и красных, все было просто: «Губдезертир», расстреливающий без суда и следствия; ЧК, решающая любые вопросы с революционной непосредственностью, по законам военного времени; система заложников — «сто ваших за одного нашего»… Впрочем, считал Координатор, в те времена подобные методы целиком и полностью оправдали себя: бандитизм, захлестнувший РСФСР, был ликвидирован в несколько лет. Теперь же, чтобы посадить откровенного бандита, надо исписать горы бумаги, опросить свидетелей, провести десятки дорогостоящих экспертиз, разрушить хитроумные препоны, выставляемые адвокатами… Но тот же бандит через несколько лет все равно выйдет на свободу условно-досрочно или по амнистии, но уже куда более обозленный, опытный и коварный.
Стряхивая с сигареты пепел, Координатор косился на казенный портрет и невольно поймал себя на мысли: наверное, неплохо было бы и вернуть некоторые методы родного ведомства, по крайней мере, внутри страны. Ведь ни для кого не секрет, что тот же Первый Главупр, занимавшийся преимущественно внешней разведкой, действовал и действует по формуле «цель оправдывает средства». У голубоглазых мальчиков и за границей длинные руки: внезапно наехавшей машиной по стенке размазать, током из неисправной розетки шарахнуть, отравленным зонтиком уколоть, в шахту лифта столкнуть, а то и авиакатастрофу организовать.
Незаконно?
Антиконституционно?
А кто теперь может провести четкую грань между законом и беззаконием? Да и в любом правиле есть исключения, примеров можно привести массу.
Тот же лидер французской Четвертой республики Пуанкаре, которого трудно обвинить в нелюбви к высоким идеалам гуманизма и демократии, однажды распорядился собрать всех парижских уголовников, вывезти их за город и запросто расстрелять.
А драконовские законы, принятые в некоторых латиноамериканских республиках, — пресловутые «эскадроны смерти»?
И относительно свежий пример — Южная Корея. Заместитель Координатора, переведенный к нему из Первого Главупра, некоторое время под видом торгового атташе проработал в Сеуле, и одним из самых сильных впечатлений была очистка столицы от уголовников. Все решилось не просто, а очень просто: Президент Чон Ду Хван, раздраженный медлительностью органов правопорядка и разгулом преступности, отдал категорический приказ: в три дня очистить город от бандитов. Что и было сделано — всех более или менее серьезных южнокорейских паханов развезли по полицейским участкам, после чего незамедлительно расстреляли. Резонанс был оглушительный; эффект получился не столько карательный, сколь назидательный. Во всяком случае, нынешний Сеул по криминогенности — одна из самых благополучных мировых столиц.
Расстрел без суда, а значит, нарушение презумпции невиновности, процессуальных формальностей и прочих конституционных прав?
Но зато сколь блестящим оказался конечный результат! Сколько жизней сберегла эта антигуманная акция, сколько проблем решила!
Наверное, это как раз тот вариант, когда цель оправдывает средства.
Координатор, резко затушив окурок, отошел от окна. Теперь капли, попадающие на оцинкованный подоконник, не успокаивали, а раздражали. Кажется, хозяин кабинета понял, что является единственно правильным выходом. Мысли работали ясно и четко, нужные формулировки возникали сразу же, сами по себе — будто бы на автопилоте. Его охватило такое чувство, которое, наверное, должен испытывать летчик в ту самую секунду, когда тяжелый боевой самолет отрывается от бетонной полосы, а пилот чувствует всем естеством — лечу, лечу, все нормально! Сейчас вот только развернусь на цель, и…
Расслабил узел галстука, налил себе из термоса кофе, поставил перед собой чашечку и, рассеянно размешав серебряной ложечкой сахар, откинулся на спинку кресла. Безусловно — иного резюме, иного рецепта избавления общества от метастаз преступности, кроме грубого хирургического вмешательства, нет и быть не может.
Да, только физическое устранение всех этих воров, паханов и авторитетов — это, пожалуй, единственно правильный путь, единственно действенный способ наведения порядка в стране. Следствия, суды, зоны не решают проблему. Как когда-то сказал Максим Горький — «если враг не сдается, его уничтожают». А то, что враги сдаваться не собираются, более чем очевидно.
Расчистив стол от бумаг и отключив телефоны, Координатор принялся сочинять меморандум на высочайшее имя — документ сочинялся на принятом в этих стенах канцелярском новоязе, но он был уверен, что его поймут правильно.
Заканчивая черновик, хозяин кабинета прошептывал каждое слово, каждое выражение, и слова эти мелкими брызгами падали на финскую мелованную бумагу:
«…оргпреступность серьезно тормозит экономические реформы, более того — самим своим существованием выставляет силовые структуры в частности и государство в целом в крайне невыгодном свете, компрометируя их в условиях гласности в глазах общественности…»
«…в силу известных причин лучшие, опытные кадры КГБ незадействованы или работают не в полную силу…»
«…значительная коррумпированность высшего и среднего звена МВД и большой части прокурорских работников не дает оснований считать, что борьба с оргпреступностью лишь в формальном соответствии с буквой и духом закона принесет весомые результаты…»
«…в условиях резкого перехода экономики страны на рыночные рельсы использование старых методик не может быть оправданно…»
«…учитывая стремительную криминализацию общества в целом и экономики — в частности, принять незамедлительные меры…»
«…общество оказалось неготовым к сложившейся ситуации…»
И — самое главное:
«Кардинально изменить ситуацию может только силовое решение проблемы. Необходимо создать экспериментальную структуру для физической ликвидации наиболее влиятельных лидеров отечественной оргпреступности».
Дописал, несколько раз перечитал вполголоса — вроде бы достаточно убедительно.
Теперь оставалось немногое — отдать черновик в референтуру, на «оформление», после чего, перечитав еще раз и отредактировав наиболее скользкие места (те самые процессуальные формальности вроде «презумпции невиновности»), отдать председателю КГБ…
К концу рабочего дня все было готово — меморандум отредактирован окончательно и отдан в канцелярию председателя, на прочтение. Правда, относительно непосредственных исполнителей возникла небольшая заминка — привлекать для этих целей офицеров из «силовых» Седьмого и Девятого Главков (соответственно — спецназы и охрана членов правительства и ЦК) было более чем проблематично, но Координатор с присущей ему дипломатичностью вывернулся и тут, предложив привлечь проверенных ребят, прошедших Афганистан, или же, используя противоречия в преступной среде, — лиц, по тем или иным причинам отошедших от криминалитета, но в той или иной мере «замазанных» перед законом. Второе представлялось более удобным — «замазанные» легко управляемы, потому что их удобно шантажировать.
Когда за окнами стемнело и над подземным входом в метро «Лубянка» зажглись кроваво-красные, как мясной филей на срезе, буквы «М», хозяин начальственного кабинета, преисполненный ощущением хорошо прожитого дня, вызвал из гаража служебный автомобиль, накинул плащ, но в самый последний момент вновь поставил в видеомагнитофон кассету — ту самую.
Наверное, он помнил ее наизусть — включая цифирьки часов, минут и года в правом нижнем углу. Причаливший к тротуару тяжелый темно-синий «Мерседес», потрепанная зеленая «копейка», автоматный ствол, окровавленные бетонные плиты перед офисом, столб огня над молочной «девяткой»…
— Чем же тогда мы будем отличаться от них? — спросил он себя вслух. Ответ самому себе прозвучал парадоксально: — Да ничем…
Предложение Координатора было принято руководством с некоторыми сомнениями — все-таки теперь не 1919 год с его «красным террором», и действовать подобными кавалерийскими методами как минимум сомнительно. Да и нет ничего тайного, что не становится явным. Утечка информации рано или поздно произойдет, и реакцию общественного мнения, подогреваемого ненавистной прессой и еще более ненавистным телевидением, предугадать нетрудно.
Но все-таки руководство дало согласие — видимо, картина, описанная в меморандуме, действительно оправдывала самые худшие опасения. Так при Главке Координатора появилось отдельное силовое подразделение «С». Правда, появилось пока лишь на бумаге — предстояло решить множество технических проблем: финансирование, материальная база, кадры… Но, как бы то ни было, к середине лета подразделение «С» уже существовало как боевая единица — правда, скорее экспериментальная. Авторитетные аналитики из Пятого («идеологического») Главупра, просчитывающие ситуацию, опытные инструкторы из «семерки», экономисты — подбор кадров давал основания считать, что конечная цель, поставленная перед этим «эскадроном смерти», будет решаться оперативно и грамотно. Координатор занимался детальным подбором исполнителей — эта проблема, одна из самых скользких, должна была разрешиться до конца года.
Но одно дело — решить проблему теоретически, умозрительно, то есть на бумаге. Совсем другое — правильно подобрать кадры, изыскать финансы, решить массу технических моментов, которые при составлении меморандума не представляются серьезными. К тому же в самый разгар создания новой структуры из-за планового сокращения центрального лубянского аппарата сам Координатор вышел в резерв по возрасту.
Как ни странно, но изменение в статусе бывший генерал-майор спецслужб пережил почти безболезненно. В отличие от многочисленных коллег он не впадал в запой, не пытался пустить себе пулю в лоб и не вербовался в «горячие точки».
Основания для спокойствия давали многие вещи — во-первых, наработанные за время службы связи, позволившие заняться относительно серьезным бизнесом. Во-вторых, жизненный опыт: кто-кто, а Координатор прекрасно знал, что он рано или поздно пригодится родному ведомству (правда, возможно, в ином качестве). Ну а в-третьих — и это самое главное! — все нити структуры «С» по-прежнему оставались в его руках. Тайное спецподразделение было его, и только
