Подожди… – шептала Женя, – подожди… я сама…
«Вот попробуй держать с ней ухо востро, – думал Гоша, закрывая глаза, – и попробуй не потерять головы…– Все-таки что ей от меня надо? Неужели она думает, что я рассироплюсь и выложу ей все, что касается картины… ох…»
Дальше все опять заволоклось разноцветным туманом.
Гоша очнулся в блаженной истоме.
– Ласточка, – сказал он нежно, – ты замечательная.
Голос его был искренен на девяносто девять процентов. Неизвестно, почувствовала ли Женя этот один неискренний процент, но она промолчала.
Гоша решил спровоцировать Женю.
– Ты мне очень нравишься, – заворковал он, – как бы я хотел уехать с тобой куда-нибудь далеко- далеко, в теплые края.
– И чтобы денег было много-много, – в тон ему замурлыкала Женя, – так много, что не нужно было бы о них думать…
– Ты права, милая, – Гоша ласково взъерошил ее темные волосы, – без денег в наше время существовать невозможно.
Ты мне тоже очень нравишься, – продолжала Женя, – ты выгодно отличаешься от всех, кого я знала раньше. Это несправедливо, что ты, такой умный и талантливый, вынужден прозябать на нищенскую зарплату, а эти придурки, которые пишут с ошибками, швыряют деньги направо и налево. Это неправильно!
«Она совершенно права, – думал Гоша, – я и сам считаю, что это несправедливо».
– Придумай что-нибудь, ведь ты такой умный! – прошептала Женя и закусила мочку его уха.
– А может быть, я уже придумал! – шепнул Гоша в ответ. – Давай помечтаем о том, что очень скоро наша жизнь изменится. У меня будет много денег, и мы уедем из этой страны, где даже весной идет снег…
– Это мечты…
А вдруг мечта превратится в реальность? – засмеялся Гоша. – Мы рождены, чтобы сказку сделать былью!
– Расскажи мне свою сказку! – попросила Женя, и Гоше показалось, что в голосе ее появился напряженный интерес.
– А вот больше вопросов не надо! – охладил он ее пыл. – Ты все узнаешь со временем. Ты останешься? – спросил он чуть погодя, ожидая, что она откажется, потому что ему хотелось поразмыслить спокойно на досуге.
– Н-нет, я, пожалуй, не смогу, – протянула она неуверенно, – но мы обязательно увидимся завтра.
Женя встала и направилась в ванную. Дождавшись, пока из ванной послышится шум льющейся воды, Гоша тихонько набрал знакомый номер телефона.
– Шота, – торопливо заговорил Гоша, как только услышал в трубке голос своего друга, – не перебивай меня и не о чем не спрашивай, я потом сам тебе все расскажу. Я сейчас у себя дома. Подъезжай сюда, примерно через полчаса отсюда выйдет девушка. Волосы темные, довольно короткие. Сама стройная, рост скорее средний. Одета в серебристый лайковый плащ, воротник пушистый. Проследи за ней, постарайся выяснить, кто она, с кем связана… Я понимаю, что это трудно, но хоть что-нибудь узнай.
– Попробую, Гия, – ответил Шота, никак не проявив своего удивления просьбой друга.
Гоша положил трубку и открыл бутылку французского белого вина, которую привезла ему в подарок все та же старинная приятельница Лика, причем сразу же сказала, что распивать с ней эту бутылку совсем не обязательно, пускай Гошка оставит ее на случай романтического свидания с дамой. Самой Лике назначать романтические свидания никому не приходило в голову .– она была угловата, ходила всегда в очках, очень коротко стриглась и носила шляпу, как у Снусмумрика – героя замечательного детского сериала про Мумми-тролей. Гоша всегда любил Лику за здравомыслие. И хоть в данном случае его свидание с Женей было совсем не романтическим, он открыл вино и помянул Лику добрым словом. Женя выпила бокал, они поболтали еще немного, незаметно прошли полчаса, после чего они простились. Осторожно выглянув на улицу, Гоша заметил в двадцати метрах от своего подъезда серую «девятку» Джинчарадзе.
Выйдя из подъезда, Женя огляделась и остановила машину. Шота Джинчарадзе поехал за ней, стараясь держаться не слишком близко, чтобы не попасться девушке на глаза.
Преследуемая машина проехала почти весь Средний проспект, где жил Гоша, свернула к Тучкову мосту. Здесь они попали в пробку и долго переезжали мост, чтобы попасть на Петроградскую сторону. Вырвавшись из пробки, старенький белый «фольксваген», в котором ехала Женя, углубился в переулки Петроградской. Здесь Шота должен был держаться особенно осторожно, два или три раза он чуть не потерял белый «фольксваген», но снова замечал его, выехав из-за угла. В какой-то момент, увлекшись преследованием машины, он едва не упустил девушку; только проехав мимо, он увидел, что она уже вышла из машины и направляется к ярко освещенному входу в бильярдную.
Шота посмотрел на название улицы и номер дома, а затем остановил машину в двадцати метрах от бильярдной. Здесь он прождал около часа и наконец, решив, что девушка останется в этом заведении надолго, поехал домой.
Дома Шота набрал номер своего соотечественника Гиви, охотно отзывавшегося на кличку Бурдюк. Гиви периодически выпивал с Шотой бутылку коньяку, еще одну бутылку брал с собой и за такую скромную мзду позволял хозяину фотоателье считать себя его «крышей».
– Гиви, – спросил Шота после обмена приветствиями, – что ты знаешь о бильярдной на Бармалеева, восемь?
– Я знаю, дорогой, что от нее нужно держаться подальше. Я надеюсь, ты не наделал там каких- нибудь глупостей?
– Пока нет, – осторожно проговорил Шота, – а что там такое?
– Не что, а кто. Там Штабель, – лаконично ответил Бурдюк.
– Ясно. – Шота попрощался с соотечественником и позвонил Гоше Фиолетову.
Гоша вошел в бильярдную, окинул взглядом публику и быстро выделил среди веселящейся молодежи трезвого и подтянутого охранника. Подойдя к нему, он вполголоса сказал:
– Мне нужно поговорить со Штабелем!
А ты кто такой? – спросил боец, недоверчиво окинув взглядом странного посетителя.
– Передай ему привет от Жени.
Неглупый охранник не стал задавать лишних вопросов. Он ушел внутрь офиса и, вернувшись через минуту, провел Гошу длинным извилистым коридором. Перед входом в кабинет Фиолетова быстро и профессионально обыскали, и перед ним распахнулась дверь в святая святых.
– Кого я вижу! – воскликнул худой костлявый человек, подняв на Гошу маленькие близко посаженные глазки. – Никак сам пан профессор Фиолетов!
– Я не профессор, – поправил Гоша, – я всего лишь кандидат наук, даже до доктора мне далеко. Вам ведь Женя наверняка это говорила?
– Он не профессор, – поддержал Гошу немолодой рыхлый мужчина с кустистыми седоватыми бровями и печальным взглядом выразительных темных глаз, – он не профессор, он всего лишь мелкий молодой жулик.
– Вы, Семей Борисович, – повернулся Гоша к Эр лиху, – конечно, жулик уже не очень молодой, но тоже довольно мелкий… А о том, что вы жулик, говорит ваше присутствие в этом кабинете.
– Я не жулик, – Эрлих явно обиделся, – я просто консультант, эксперт. Во всяком случае, я картины из музеев не ворую.
– Брэк, брэк, господа ученые! – насмешливо воскликнул Штабель. – Только не подеритесь! Вы в разных весовых и возрастных категориях. Лучше скажите мне, Георгий… Степанович, что привело вас ко мне?
– Думаю, вы это знаете, – ответил Фиолетов, – по крайней мере, судя по тому, что вам известно мое
