ящика?
— Из какого еще ящика?
— Который на улице. Письма Гарри Поттеру.
— Да там и писем-то было — всего ничего, — уборщица снова заняла оборонительную позицию, — больше мусор всякий бросали и окурки, удивительно, что не загорелось!
— И куда вы все это выкинули? — в волнении подскочила я к ней.
— Куда обыкновенно, — дама поджала аккуратно подкрашенные губы, — ссыпала в мешок, вечером на помойку отнесу!
Пришлось мне, скрепя сердце и пробив брешь в собственном бюджете, пожертвовать еще пятьюдесятью рублями.
Неонила Степановна сразу подобрела и повела нас в подсобное помещение. Здесь она поставила перед нами большой мешок из плотного полиэтилена и даже пожертвовала пару резиновых перчаток:
— Вот, возьмите! Чего ж руки-то пачкать!
Я сердечно поблагодарила ее и занялась малоаппетитной работой по сортировке мусора.
В основном мешок был заполнен рекламными буклетами и бесплатными газетами, печатающими тоже одну рекламу. Я представила, сколько леса вырубают, чтобы напечатать эти глянцевые листовки и толстые многостраничные газеты, и невольно загрустила.
Неонила Степановна, по-своему истолковав мой тяжелый вздох, сочувственно проговорила:
— Да ты не волнуйся, никуда ваше письмо не делось! Все, что в том ящике было, я сюда ссыпала, так что обязательно найдется. Я, конечно, понимаю, в мусоре рыться неприятно, но если надо, что ж поделаешь… Думаешь, я всю жизнь уборщицей проработала? Нет, милая, я раньше была музыкальным критиком и членом общественного художественного совета!
— Кем? — Я от изумления выронила уже переработанный мусор, и пришлось начинать с начала. — Членом чего?
— Членом общественного художественного совета, — с гордостью повторила Неонила, — была раньше такая организация. Написал, допустим, композитор новую песню, так что же ее — сразу на радио передавать или, допустим, исполнять в концертах? А вдруг эта мелодия несет в себе элементы чуждой советскому человеку идеологии? Вот композитор и приносил свою мелодию на наш совет, и мы ее принимали. Обязательно был представитель от рабочих, я у них в качестве женщины присутствовала…
— Вы, наверное, имеете в виду текст песни? — уточнила я.
— Да нет, как раз с текстом все совершенно ясно, текст проверял горлит, цензура по-другому, там уж настоящие специалисты сидели, а нам только мелодию доверяли.
— А что же в мелодии может быть такого.., чуждого? — не удержалась я от вопроса.
— Ой, милая! — Неонила Степановна закатила глаза. — Все, что угодно! Мелодия может быть недостаточно жизнеутверждающей, излишне усложненной, — она загибала пальцы, — оторванной от народных корней, в ней может быть сильно буржуазное влияние.., разные новомодные тенденции — рок всякий или, допустим, это.., как его.., забывать уже стала.., диско, тоже очень отрицательно сказывалось на нашей молодежи…
— Неужели правда такое было? — с недоверием спросила я, по локоть зарывшись в мешок с мусором.
— Было, — гордо подтвердила Неонила Степановна, — и очень жаль, что теперь этого нету! Сейчас такая организация очень бы не помешала! Иногда телевизор включу — плюнуть хочется, что по нему показывают! Сплошное тлетворное буржуазное влияние!
— А вы переключите, — посоветовала я, — телевизор чем хорош — всегда переключить можно. Или вообще выключить.
Неонила посмотрела на меня несколько подозрительно, но как раз в это мгновение я нащупала среди мусора конверт с завещанием и с ликующим воплем извлекла его на свет.
— Ну я же говорила — найдешь свое письмо! — порадовалась за меня бывшая критикесса.
Мы с Лушей вышли из книжного магазина чрезвычайно удовлетворенные.
— Вот видишь, — сказала моя тетка, снова прижимая к груди сумочку, — все в порядке! А ты устроила такой скандал и еще выставила меня перед незнакомыми людьми полной идиоткой…
— Все в порядке? — повернулась я к ней. — Ты так считаешь? А мои истрепанные нервы? А деньги, которые пришлось здесь заплатить? У меня их, между прочим, не густо!
— Можно было и не давать им денег! И так вернули бы завещание! Оно им совершенно не нужно!
— А вот я в этом не уверена! Могли бы не отдать просто из принципа. Алевтина с ее красным носом постоянно настроена на скандал и посторонних в подсобку явно не пустила бы!
— Отдам я тебе деньги! — обиженно заявила Луша.
Я поняла, что переборщила, и обняла свою любимую тетку:
— Лушенька, не обижайся, это я в запале! Не сердись на меня!
— Да я и не сержусь.
— Мир?
— Мир!
— Но только нужно скорее спрятать завещание в каком-нибудь надежном месте, а то если мы все время будем так нервничать, очень скоро в психушку загремим.
— Я об этом все время думала, — она неожиданно остановилась, при этом какой-то лысый дядька чуть не налетел на нее и выразительно покрутил пальцем у виска.
— Я об этом думала, — повторила Луша, — и поняла: нам нужна Томочка.
— Кто такая Томочка? — подозрительно осведомилась я, под локоть отводя Лушу в сторону от потока прохожих.
— Ну как же! Томочка, приятельница моя! Она в библиотеке работает, в Шувалове.
Я все поняла: Луша имела в виду еще одну даму из своего клуба любительниц кроссвордов.
— Сейчас же едем в Шувалово! — решительно заявила тетка. — Библиотека — это лучшее место, где можно спрятать документ!
— Ты уверена? — спросила я с некоторым сомнением в голосе. — По-моему, библиотека — не самое надежное место.., и потом, стоит ли посвящать твою приятельницу в такую опасную тайну? Ведь из-за этого завещания уже пролилась кровь…
— Во-первых, библиотека — это отличный тайник! Знаешь ведь — лист надо прятать в лесу, песчинку — на пляже…
— Если бы мы прятали книгу — тогда библиотека подходила бы, но мы-то прячем документ…
— Это почти то же самое, — отмахнулась Луша, — а насчет того, чтобы посвящать Томочку в наши дела, не было и речи! Мы спрячем завещание у нее в библиотеке, но ей ничего не скажем!
Признаюсь, что Луша меня не убедила, но, если она что-то вобьет себе в голову — спорить бесполезно.
Короче, мы поехали в Шувалово.
Шувалово — вообще очень интересное место, соединяющее в себе достоинства города и деревни. До станции метро — пять минут пешком, там же — самый большой и современный в городе супермаркет, а в самом Шувалове — тишина, покой, озера, зелень и уютные деревенские дома под сенью сосен.
По крайней мере так было раньше.
Мы с Лушей доехали до станции метро «Озерки» меньше чем за полчаса. В одну сторону от метро раскинулся огромный «спальный район», который и раньше-то был очень густо заселен, а сейчас в результате строительного бума и роста цен на жилье все пустующие места в бешеном темпе застраивают новыми высотными домами.
По другую сторону от метро проходит Выборгское шоссе, которое ведет к самым престижным дачным поселкам Курортного района и дальше — в Выборг и Финляндию. Сразу за шоссе — Суздальские озера и старые дачные поселки Озерки и Шувалово.
Мы перешли шоссе и двинулись по тропинке в сторону озер.
Все вокруг очень изменилось с тех пор, как я последний раз здесь была. Вместо патриархального
