тащите? Нам не нужно ни к какому старцу! Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!
— Эльке два звонка звонить, — буркнула старуха нормальным хамским голосом, — а Мишке — три.
— Мишке? — оживились мы с Лушей. — Михаил Степанович тоже тут живет?
— Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкой зовут, — старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.
— Луша, пока не поздно, пойдем отсюда! — взмолилась я.
— Да ты что? — зашипела она. — Когда мы почти у цели?
И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздался полный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.
При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина, полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялся тяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелого перегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнула вперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.
— Михаил Степанович? — спросила я громко.
Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Я отважилась потрясти его за плечо, тогда он поднял налитые кровью глаза и уставился на меня.
— Вы — Михаил Степанович Сыроенков?
Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-то нерешительно покачал головой.
— Так да или нет? — рассердилась я, от мужика ужасно пахло и стоять рядом с ним было противно.
Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.
— Не мучай его, — вступилась сердобольная Луша, — по-моему, это не тот тип, что нам нужен…
Я рысью обежала комнату и на столе, покрытом порванной выцветшей клеенкой, обнаружила засаленный паспорт.
«Кульков Михаил Федорович», — было написано в паспорте.
— Не тот, — обрадовалась Луша, — я же говорила…
— Так что тогда мы тут торчим, в этих антисанитарных условиях?
Мы поспешно выскочили в коридор, причем Луша аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не бить несчастного по больной голове, и постучалась в соседнюю дверь.
— Мишка, сволочь, — раздался истеричный женский голос, — отвали немедленно! Ни рубля не дам на опохмелку!
На наш вторичный стук дверь отворилась, и в коридор вылетела женщина с совершенно дикими глазами. В одной руке она держала выбивалку для ковров, а в другой — будильник. Замахнувшись выбивалкой, она застыла на месте, увидев перед собой вместо жуткой Мишкиной рожи сухонькую, весьма бодрую старушку в белых брюках, телесного цвета трикотажной блузке и соломенной шляпке с коричневой лентой. Именно так выглядела в данный момент Луша. Женщина вытаращила глаза, будильник выпал из ее рук и разбился бы, но я успела вовремя его подхватить.
— Вы к кому? — Она сглотнула, и глаза ее вернулись на место, но тут же левый начал сильно дергаться.
— Мы к Эвелине Павловне, — вкрадчиво начала Луша, — мы бы хотели узнать, где находится сейчас Михаил Степанович Сыроенков, ведь это ваш муж?
— Что? — Эвелина Павловна махнула выбивалкой и вдруг расхохоталась, прислонившись к стене.
Смех ее был злобным и здорово напоминал хохот гиены в зоопарке. Отсмеявшись, она взмахнула руками и вдруг стала сползать по стене на пол. Мы с Лушей подхватили ее под руки и проволокли в комнату, где устроили на диване. Диван был разобран, постель не убрана. Занавески в комнате задернуты, потому что работал телевизор.
Эвелина Павловна устроилась на диване поудобнее и прикрыла колени простыней. Вообще из одежды на ней была только длинная футболка с Микки-Маусом на груди, из-под которой выглядывали розовые шорты.
— Вы вообще кто? — спросила она хриплым голосом.
— Мы к вам имеем только один вопрос, — снова завела Луша, — как найти вашего мужа Михаила Степановича?
— Бывшего мужа! — закричала Эвелина, нервно взлохматила волосы и, кажется, снова собралась захохотать.
— Дорогая, — поспешно вставила Луша, — вам надо успокоиться, может, водички выпьете?
— Какая вода! — вскричала Эвелина Павловна. — К вашему сведению, я сама врач! Невропатолог! Так вот, мне даже элениум не помогает! А за каким чертом вам нужен этот подлец, этот мерзавец, этот двуличный тип?
Я испугалась, что Эвелина сейчас тоже начнет ругаться, как извозчик, но та махнула рукой и начала искать что-то под одеялом. Вскоре она вытащила пульт от телевизора и стала нервно нажимать кнопки. На экране замелькали реклама и детские передачи.
— Вы понимаете… — снова просительно начала Луша, — вот моя племянница, она ехала в поезде, из Москвы.., соседом ее был мужчина, представившийся Сыроенковым Михаилом Степановичем…
— Он что — приставал к тебе в поезде? — оживилась Эвелина и даже сделала потише звук телевизора.
— Да нет, — досадливо отмахнулась я, — если бы это, я как-нибудь сама вопрос решила. Просто вышла на перрон, хватилась — ни паспорта, ни денег! А он куда-то делся. Только что тут был — и вдруг пропал! Я назад, к проводнице — та ничего не знает.
И то сказать — купе двухместное, мы с вечера двери закрыли, и никто больше туда не входил…
— Мишка — ворюга? — Эвелина всплеснула руками. — Ой, не могу!
Она снова захохотала, как проголодавшаяся гиена, и Луша с беспокойством спросила:
— Может, вам валерьяночки выпить?
— Какая валерьянка! — заорала Эвелина. — Я сама невропатолог, мне даже валиум не помогает!
Она выскочила из постели и забегала по комнате.
— Не знаю, не знаю, — озабоченно проговорила она, — хотелось бы думать, что это Мишка тебя обокрал, но вряд ли. У него, видишь ли, другой профиль. Вот если бы он на тебе женился.., он тебе жениться не предлагал? — с подозрением осведомилась она.
— Что вы! — Я даже растерялась. — А что — он очень завидный жених?
— Вы уж ее простите, — вступилась Луша, — племянница очень расстроилась, денег жалко, а главное — паспорта.
Эвелина вдруг взглянула на экран телевизора, и руки ее судорожно зашарили по кровати в поисках пульта. Потом она снова понеслась по каналам и остановилась на мультфильме про Тома и Джерри. Очевидно, яркое мельканье ее несколько успокоило, потому что Эвелина заговорила вдруг обычным голосом и рассказала нам интересную и поучительную историю.
Эля жила с мужем и дочкой в однокомнатной квартире. Муж был ее ровесником, но Эля его не очень любила, потому что он мало зарабатывал. Еще потому, что в однокомнатной квартире совершенно негде было уединиться, дочка просыпалась от малейшего шороха и начинала плакать и звать маму. Эля работала в участковой поликлинике врачом-невропатологом и понемногу зверела от обилия больных. Муж же, вместо того чтобы пристроиться на хорошее место в платную клинику или коммерческий центр и получать нормальные деньги, торчал в больнице при кафедре в Институте кардиологии и писал диссертацию. Очень много времени уходило у него на научную работу, а денег в семью он приносил мало.
Однажды Эля познакомилась с Михаилом — он пришел на прием по поводу миозита. У них завязался роман, но Эля не очень на него рассчитывала. Михаил был женат, и ей не приходило в голову разводиться с мужем — все же он отец ее дочери и так далее… Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды Михаил не попросил ее выяснить приватно, чем больна его соседка, старуха Митрофанова. Она,
