Разговор как-то сам собой перешел на прежнюю работу и стерву-хозяйку, и Алена с огромным удовольствием перемыла ей косточки. Она рассказала, как бесчеловечно Лера Ангелова обращается с прислугой, что горничных она отбирает как можно более некрасивых…
— А как же она тебя в таком случае взяла? — удивленно спросил Леня, проведя рукой по нежным возвышенностям Алениной груди и спустившись на плоскую лужайку живота.
— А она никого больше не смогла найти, — усмехнулась Алена, — да я еще оделась пострашнее, не накрасилась… Она краситься горничным вообще не позволяет, за мужа боится.
— Любит, что ли?
— Вообще-то не любит и живет с ним как кошка с собакой, но стережет его из принципа.
— То есть как?
— Как собака на сене: и самой не надо, но и с другими чтобы ни-ни. А вообще-то ей просто доставляет удовольствие девушек мучить.
Алена вспомнила стервозную хозяйку, ей стало очень себя жалко, и по прямой аналогии она вспомнила, что у них есть еще целая бутылка вишневого ликера. От этой мысли настроение сразу улучшилось, Алена снова обрадовалась тому, что ей больше не нужно терпеть Лерины издевательства, и она снова прильнула к своему симпатичному гостю.
Вернувшись домой, Леня внимательно посмотрел на Лолу и произнес суровым голосом:
— Придется нам, дорогая, серьезно поработать над твоим имиджем!
— Это еще с какой стати? — Лола озабоченно взглянула в зеркало. — Чем тебя не устраивает мой имидж?
— Меня-то он, может быть, и устраивает, но он может очень не понравиться твоей будущей хозяйке!
— Какой еще хозяйке? — возмутилась Лола. — Я ведь, как ты отлично знаешь, хожу, где вздумаю, и гуляю сама по себе! А вот где ты был весь день, напарник, и почему от тебя несет жуткими вульгарными духами?
— И не говори! — вздохнул он. — Если бы ты знала, на что приходится идти во имя дела, ты бы не смотрела на меня такими грозными глазами, а посочувствовала компаньону!
'Определенно этот паразит был где-то с бабой, — размышляла Лола, — но что я, в самом деле, устраиваю ему допрос, как ревнивая жена! И вообще я сижу дома, готовлю ему обеды, стираю прокопченную одежду, а он в это время шастает с бабами по ресторанам и барам, да еще имеет наглость утверждать, что это нужно для дела! Нет, с этим пора кончать! Что в таких случаях делает глупая жена? Она устраивает мужу жуткие скандалы и сцены ревности. А как поступает умная женщина? Умная женщина платит наглому типу той же монетой, то есть тихо наставляет дураку-мужу рога, а внешне проявляет заботу и ласку, посмеиваясь про себя. Да, но я-то ему не жена…
Ну да ладно, разберемся!'
— Тебе не надоело сидеть дома? — осведомился Леня.
— Разумеется, надоело! — обрадовалась Лола. — А что, ты хочешь меня куда-нибудь пригласить?
— Нет, но для тебя есть работа, — невозмутимо ответил Маркиз. — Пойдешь горничной к банкиру Ангелову. Ненадолго, не волнуйся, не успеешь сильно утомиться от тяжелой работы.
— Вот, значит, как, — с горечью сказала Лола, — некоторые — по ресторанам, а мне — снова в услужение…
— Бывало и наоборот, — напомнил Маркиз, и Лола не могла с этим не согласиться.
— Значит, так! — с воодушевлением сказал Маркиз. — Ты сможешь сделать из себя этакую провинциальную, но довольно бывалую девицу, некрасивую, но не полную дуру?
— Ну… — начала было Лола.
— И никакой косметики! Мадам этого очень не любит! — категорически заявил Маркиз.
— А чего еще она не любит?
И Леня долго пересказывал ей все, что он узнал от уволенной горничной Алены.
— Так-так, — приговаривала Лола, сидя перед зеркалом, — очень интересно… Нужно будет еще кое-какими тряпками разжиться, а то мои не подойдут…
Она потратила на изменение имиджа весь оставшийся день и на следующее утро предстала перед Маркизом во всей красе.
— Ну и чучело! — от души высказался Маркиз.
Действительно, поглядеть было на что.
Лола напудрилась дешевой пудрой, так что видны были комочки, а глаза слегка подвела так, что они казались меньше. Волосы она зачесала гладко, закрепила сзади коричневой бархоткой в хвост и выпустила на лоб один премерзкий завиток. На ней была надета юбка в крупную буро-зеленую клетку самой неудачной длины — до середины колена. При такой длине юбки ноги выглядят как бы разрезанными пополам и кажутся значительно короче, чем они есть на самом деле. Еще на Лоле были унылый коричневый пиджак приблизительно размера на два больше чем нужно и коричневые же неуклюжие ботинки на толстой ребристой подошве.
— Нравится? — спросила Лола. — Обрати внимание, что вся одежда новая, и куплена не на рынке, а в магазине — я не какая-нибудь, а девушка, работавшая в богатом доме, на приличную одежду зарабатываю…
— Где ж ты такое отыскала, в каком магазине! — восхитился Маркиз. — Девочка, у тебя талант к перевоплощению!
— Наконец-то оценил, — сказала Лола совершенно другим голосом, теперь она растягивала слова и говорила гораздо вульгарней.
— Пройдись! — скомандовал Маркиз и восхитился:
— Класс! Мадам Ангелова просто обязана клюнуть на такое! Вот, — он протянул внушительную бумагу, где было напечатано, какая Лола хорошая горничная и как она замечательно умеет работать пылесосом и веником, — это твои рекомендации. Скажешь, что работала у известного кинорежиссера Тузикова.
— Есть такой режиссер? — удивилась Лола.
— Нет, конечно! Вот я тут с одной сообразительной бабулей договорился, если те, из агентства, захотят проверить твою рекомендацию и позвонят, бабка им ответит от лица мадам Тузиковой, что все правда. Ну действуй, Лола, ни пуха, ни пера!
И Лола поехала в известное агентство с уютным названием «Тетя Полли». Агентство занималось кастингом, то есть подбором персонала для богатых семей. Как было написано в рекламном объявлении «Тети Полли» — «Мы найдем вам умелую кухарку, аккуратную горничную, отличного шофера, заботливую няню или опытную гувернантку для ваших детей. Ошибок в нашей работе не бывает».
В агентстве были два входа — один, парадный и представительный, для нанимателей, другой, невзрачный, для соискателей места «умелой кухарки» или «аккуратной горничной».
Войдя через вторую дверь, Лола оказалась в большой комнате, полной озабоченно перешептывающимися людьми, взволнованный вид которых очень напоминал студентов в день экзамена. Правда, среди здешнего контингента явно преобладали некрасивые женщины позднего среднего возраста. Хотя было здесь и несколько довольно миловидных девушек наивно-провинциального вида, не сумевших найти в большом городе более престижной работы и, за отсутствием навыков «отличной кухарки», «заботливой няни» или «опытной гувернантки», пытающихся найти хотя бы место «аккуратной горничной».
Комната, как уже говорилось, была большая, но какая-то казенная. Вдоль стен стояли стулья с неудобными деревянными спинками, в углу — неработающий телевизор.
Широкие подоконники были покрашены серой краской, вместо горшков с цветами на одном стояла почему-то корзинка для мусора. Также валялось несколько ярких журналов примерно годичной давности.
Не успела Лола войти в эту, с позволения сказать, приемную, как к ней подскочила, нервно ломая пальцы, худая сутулая женщина лет пятидесяти и быстро забормотала:
