взвинчена, то есть на нем можно заработать огромные деньги… И он разговаривал с кем-то, кто держал изумруд в руках! Изумруд в девяносто карат — это и вообще-то огромная ценность, а если это действительно второй «Глаз Ночи», то сумасшедший англичанин заплатит за него немыслимые деньги…
Значит, вопрос заключается в том, как узнать, где находится изумруд, и купить его…
Или не купить, а получить каким-нибудь другим достойным способом.
Это решило бы многие проблемы, возникшие в последнее время перед Артемом Зарудным. Ему нужны были деньги, значительный оборотный капитал, а банкиры, словно почувствовав крошечную течь, которую дал его мощный корабль, один за другим под разными вежливыми предлогами отказывали в кредите… В этой ситуации камень помог бы ему преодолеть временные трудности.
Мальчишка-газетчик пробрался среди гудящих машин к тротуару и нашел того человека, который дал ему стопку одинаковых ярких газет. Хорошо одетый блондин с пышными светлыми усами поджидал его на скамейке в сквере.
— Ну как? — спросил блондин у газетчика.
— Порядок. — Мальчишка назвал номер «мерседеса» и описал человека, которому он продал газету.
— Молодец! — Леня протянул газетчику пятисотрублевую купюру и забрал оставшуюся стопку газет. Эти газеты он накануне напечатал в маленькой неприметной типографии, которая принимала заказы на любые полиграфические услуги, но в основном зарабатывала изготовлением фальшивых винно-водочных этикеток.
Лариса, третьесортная фотомодель и дорогостоящая любовница Артема Зарудного, в третьем часу ночи по обыкновению оказалась в модном ночном клубе «Страза».
Сам Зарудный, как всегда, был занят какими-то своими скучными делами, и Ларисе приходилось развлекаться самостоятельно.
Счастье еще, что в «Стразе» она чувствовала себя как дома и ее знала здесь каждая собака.
В облаках искусственного тумана посреди танцпола она встретила своего старинного знакомого Индюкова, который начал бурно оправдываться: оказывается, его не было на прошлой неделе ни на одной клубной вечеринке не потому, что он выпал из тусовки — просто летал с одним знакомым банкиром на сафари в Кению.
Лариса пожала плечами: какое-то там сафари — это еще не повод отрываться от светской жизни, а впрочем, индюковские оправдания совершенно ее не интересовали.
Тем более что рядом с ними тут же возникла индюковская пассия Бланш, швейцарская журналистка, и ревниво уставилась на Ларису своими разноцветными глазами.
Чифирь выкладывался, как стахановец на субботнике, выдавая что-то то ли африканское, то ли латиноамериканское, во всяком случае жутко темпераментное и заводное. Из облаков искусственного тумана то и дело выныривали знакомые физиономии.
Мелькнула Лялька Блюхер в сногсшибательной маечке от Пако Рабанна, помахала Ларисе и утонула в тумане с красивым негром из консульства Бурунди.
Лариса пошла в туалет. Здесь в специальном синем освещении, которое администрация клуба завела по европейской моде в наивной надежде, что при таком свете наркоманы не смогут уколоться, потому что не попадут иглой в вену, Лариса наткнулась на незнакомую девицу, которая нюхала «пыль».
Лариса извинилась, девица хихикнула и предложила поделиться. Посмотрев с завистью на искрящийся порошок, Лариса отказалась: Артем, скотина, заметит, что она принимала наркотик, и разозлится, не даст денег на новую шубу.
Разговорились с девицей, та оказалась москвичкой, сюда прикатила на три дня со своим папиком- бизнесменом. На шее у девицы болтался кулон с потрясающим, очень большим сапфиром. Перехватив Ларисин взгляд, москвичка махнула рукой:
— Дешевка! Двадцать штук баксов! Вот вчера я в одном здешнем доме видела камень — это улет! Я чуть не уписалась! Изумруд размером с куриное яйцо! Красивый, как глаз сатаны!
У Ларисы глаза загорелись: она с ума сходила по драгоценным камням, любимой ее поговоркой было: «Лучшие друзья девушки — бриллианты». Она спросила девицу, в каком доме водятся такие огромные изумруды, но та только пожала плечами:
— Папик меня привез к каким-то знакомым, а я уже так нанюхалась, что была совершенно никакая…
В туалет вломились две незнакомые девицы, судя по манерам — шлюхи-профессионалки, и москвичка, недовольно покосившись на них, спрятала пакетик с «пылью» и гордо удалилась.
Лариса вернулась на танцпол, но уже не могла толком отрываться: у нее не шел из головы сказочный изумруд. Артем, зануда, в жизни ей такой не купит, но хоть бы поглядеть на него одним глазком…
В клубе появился известный кинорежиссер Барабанов, все девицы заверещали, но Ларисе было совершенно не до него. Она ушла из «Стразы» необычайно рано — еще не было и пяти.
На следующий день она спросила Зарудного, не знает ли он, у кого в нашем городе есть изумруд размером с куриное яйцо. Артем почему-то невероятно заинтересовался и подробно расспросил, откуда она знает про такой изумруд.
Казалось бы, такие совпадения должны были показаться ему подозрительными, но Артем Зарудный давно заметил, что в жизни все события идут косяком, происходят совершенно удивительные совпадения, и если один раз огромный изумруд каким-то образом попал в его поле зрения — он непременно еще раз возникнет на его горизонте. Такие совпадения Зарудный воспринимал как перст судьбы, как верный знак, что стоит на что-то обратить серьезное внимание.
Артем Зарудный считал себя человеком везучим. Ему казалось, что судьба постоянно подыгрывает ему, и свою наглую, жесткую и даже жестокую манеру делать дела и обращаться с людьми оправдывал тем, что он — хозяин жизни, и не может вести себя, как совестливый неудачник.
Вот и сейчас он воспринял последние события — подслушанный Венечкой разговор, статью об изумруде, которую сам прочел в бульварной газетенке, и то, что рассказала ему Лариса, — как ясные указания судьбы, что ему нужно заняться сказочным изумрудом, что именно операция с камнем поможет ему преодолеть временные затруднения.
Затруднения у Зарудного возникли в связи с перспективным зерновым бизнесом, которым он занялся совсем недавно. Артем купил в Краснодаре эшелон пшеницы и хотел пригнать его в Петербург, чтобы здесь с большой выгодой продать владельцам мукомольного комбината. С мукомолами была достигнута договоренность, согласованы цены и сроки поставки, но когда эшелон с зерном прошел уже полпути, выяснилось, что по какому-то непростительному недосмотру банковский счет, с которого должны были поступить деньги железной дороге за перевозку, заморожен налоговой инспекцией, и железнодорожники, не вдаваясь ни в какие подробности, отогнали эшелон на запасные пути и начали насчитывать пени и штрафы за его хранение.
Зарудный уволил двух бухгалтеров, кинулся решать вопрос сам, но железнодорожное начальство видело и не таких крутых. как он, и на его трехэтажный мат ответило шестиэтажным, а на его угрозы — угрозами еще более серьезными. Короче, деньги он заплатил с другого счета, предназначенного для финансирования операций с цветным металлом, но пока суть да дело, стоявшее на запасных путях в специальных закрытых вагонах зерно «сгорело», то есть перепрело, и теперь не годилось даже на корм скоту, а Зарудный понес тройные убытки: потерял деньги, которые потратил на зерно, заплатил пени железнодорожникам за простой эшелона и неустойку мукомолам за срыв контракта.
В масштабах всех его финансовых интересов и владений это еще не было катастрофой, он вполне мог после оправиться такого удара, но сложность заключалась в том, что он израсходовал все свои свободные денежные резервы, все свои оборотные средства, а без оборотных средств никакой бизнес, даже очень крупный и хорошо налаженный, функционировать не может.
Зарудный пошел по самому естественному пути — он обратился за ссудой к банкам, но до банкиров дошли сведения о его недавней неудаче, и они не спешили предоставлять ему ссуду. И теперь вся огромная
