Миша нажал на кнопку звонка. Брякнула заслонка глазка, и голос Парфеныча за дверью недовольно произнес:
— Вы почему без предупреждения?
— Парфеныч! — Миша подошел вплотную к двери. — Пропусти нас к Ивану Францевичу, очень нужно! Мы долго не задержим!
— Куда вы целой-то толпой, — недовольно пробурчал старик, — сейчас доложу ему, только сразу говорю — больше двоих не пущу. Остальные пускай вниз уйдут, а то я дверей не открою.
Зарудный кивнул, и бойцы спустились по лестнице. На площадке перед дверью остались только сам Зарудный и Молоток. Через минуту заскрипели засовы, и дверь приоткрылась.
Зарудный вошел в квартиру и сразу попятился: перед ним, рыча и вздыбив шерсть на загривке, стоял огромный пес — кавказская овчарка.
— Не боись, — усмехнулся Парфеныч. — Шторм — он ученый, он не тронет.., пока я не велю. Только оружия не любит и резких движений. Так что вы идите за мной, не торопясь, все и будет хорошо.
Парфеныч спокойно двинулся в глубину квартиры, Зарудный с телохранителем направились следом, грозный Шторм замыкал шествие.
Подойдя к кабинету хозяина, Парфеныч открыл дверь и пропустил гостей вперед.
— А мы со Штормом рядом будем, — напутствовал он Зарудного, — если что…
Иван Францевич сидел за массивным столом красного дерева и разглядывал через лупу какую-то старинную монету.
Посетителей он как будто и не заметил.
Зарудный невольно вспомнил давние советские времена, когда каждый начальник при появлении посетителя углублялся в бумаги и делал вид, что невероятно занят.
Наконец Иван Францевич поднял взгляд и удивленно уставился на гостей.
— Чем обязан? — проговорил :он с вежливой старомодной интонацией.
— Не посмотрите ли камешек? — Зарудный с удивлением расслышал в собственном голосе заискивающие нотки.
— Да я вроде уже смотрел ваш изумруд. — Ювелир откинулся на спинку кресла и удивленно воззрился на Зарудного. — Или у вас сомнения возникли?
— Вот я хотел уточнить, тот ли это камень, что вы смотрели? — Артем выложил изумруд на стол перед стариком.
Тот снова вставил в глаз монокуляр и наклонился над камнем.
— Неплохо, — пробормотал он себе под нос, — очень даже неплохо…
Зарудный почувствовал, как сжавшее его сердце ужасное подозрение понемногу отпускает.
Ювелир распрямился, поднял глаза на гостя и с одобрением произнес:
— Неплохая работа. Сразу видно — хороший грамотный мастер делал.
— То есть… — Зарудный растерялся:
Иван Францевич вроде бы одобрял увиденное, но говорил что-то не то, в его голосе не было прежнего священного восторга перед чудом природы, а только похвала какому-то неизвестному мастеру.
— То есть, — повторил Зарудный, чувствуя, как его сердце снова сжимает холодная рука ужасного подозрения, — это не тот камень, который вы смотрели прошлый раз?
— Да это вообще не камень, — пожал плечами ювелир, — это стеклянный страз, подделка, но очень хорошо изготовленная.
Передайте мастеру мои поздравления. Работа первоклассная.
— Поздравления? — прорычал Зарудный. — Да я бы этого гада задушил своими руками!
Дверь кабинета открылась, на пороге стоял Парфеныч, рядом с ним, натягивая короткой поводок, задыхался от ярости Шторм.
— Иван Францевич, как тут — все в порядке? — осведомился старый телохранитель. — А то я слышу — тут вроде голос повышают, а Шторм этого не любит…
— Все в порядке, — кивнул ювелир. — Наши гости уже уходят… Проводи их, Парфеныч.
Столик, за которым разместились Лола, Маркиз и Вячеслав Ангелов, обслуживал тот же самый усатый официант, который работал в тот вечер, когда Леня ужинал здесь с Татьяной Коноплевой. Маркиз заметил в глазах официанта узнавание, но дальше взгляда дело не пошло: узнавать посетителей можно только тогда, когда они сами этого хотят.
— Что вы скажете об эскалопе из телятины с сыром и лимоном? — обвел Леня взглядом своих соседей по столику.
— Прекрасный выбор, — скромно подал голос официант, — позволю себе предложить перед ним на закуску салат из морепродуктов под соусом карри с дольками ананаса и киви.
Ангелов равнодушно кивнул, а Лола посмотрела на Маркиза с любопытством:
— Ленечка, когда ты успел так поднатореть в итальянской кухне?
— В этом ресторане началась история «Глаза Ночи», здесь она и закончится. — Леня снова повернулся к официанту и сказал:
— Я надеюсь, у вас есть не только итальянские вина? Мы предпочли бы бутылку белого бордо.
— Конечно. — Официант слегка поклонился и исчез.
Маркиз поднял глаза на стеклянную крышу ресторана, проследил за полетом птицы и с удовлетворенным вздохом произнес:
— Итак, эта история закончилась. Вот здесь, Вячеслав, ваши дивиденды, треть от полученных нами денег, как мы договаривались, без налогов — триста тридцать три тысячи. — Он придвинул к стулу Ангелова дорогой коричневый портфель свиной кожи. — Кстати, этот портфель в свое время тоже сыграл роль в нашей истории…
— Это необязательно, — снова слегка поморщился Ангелов, — для меня важнее то, что известное нам лицо окончательно повержено и вряд ли сможет подняться на ноги.
Хотя, впрочем, деньгам всегда найдется применение…
— Еще бы. — Лола слегка блеснула глазами.
— Моральная выгода у нас тоже одинаковая, — усмехнулся Маркиз, — мы все очень рады падению «известного лица». А вы уверены, что он действительно в полном дерьме? Ведь, казалось бы, сумма по его масштабам не слишком большая.
— Уверен, — Ангелов чуть заметно улыбнулся, и Леня увидел по этой улыбке, что перед ним сидит такой же опасный хищник, как Зарудный, разве что более порядочный и обаятельный. — Когда ему понадобились деньги, он обратился в несколько банков, но я заранее переговорил с их руководством, и Артему всюду отказали, а собственных свободных средств у него не было. Тогда ему пришлось залезть в деньги своих компаньонов, а это, уверяю вас, публика на редкость кровожадная, и когда они узнают, что он спустил их денежки, от бедняги только перья полетят…
— Ну и поделом! — закончил Маркиз деловую часть разговора, заметив приближающегося к столику официанта.
Зарудный сидел в своем кабинете, тупо уставившись на картину художника Стрелкина, закрывавшую кабинетный сейф. На столе перед ним стояла наполовину опустошенная бутылка французского коньяку, а на душе у него было тускло и безрадостно.
Он понимал, что потерпел полный крах.
Конечно, ему принадлежали акции многих предприятий, топливных, транспортных и финансовых компаний, но свободных денег совсем не было, более того, он рискнул в операции с изумрудом чужими деньгами, деньгами могущественных и влиятельных людей, и если они сейчас потребуют возвратить свои деньги, он вынужден будет отдать свои акции за бесценок, и его финансовая империя рухнет, как падают от незначительного толчка поставленные в ряд костяшки домино…
Зарудный налил еще полстакана коньяку и только было поднес стакан к губам, как на столе у него зазвонил телефон. Ничего хорошего он от телефонных звонков не ждал и поэтому не сразу взял
