И она отдернула занавеску.
И зажала рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.
Сергей Антипов – а это, судя по всему, был именно он – лежал в наполненной водой ванне. Это был действительно человек со странностями, во всяком случае, чем еще можно было объяснить то, что он вздумал принимать ванну в одежде? Но это была последняя странность в его жизни, потому что Сергей был мертв. И никакой помощи ему уже не требовалось. Он был мертв окончательно, бесповоротно, как говорит Иринина дочка Наташка – стопудово.
И причина его смерти не вызывала никаких сомнений.
Во лбу Антипова темнело аккуратное круглое отверстие. Пулевое отверстие, как тут же определила Ирина.
Она стояла на месте, не в силах пошевелиться, и машинально фиксировала подробности ужасного зрелища. Открытые глаза трупа, рука, неловко отброшенная на край ванны, полуоторвавшаяся пуговица на рукаве его джинсовой рубашки. Какой-то странный, раздражающий звук, который назойливо сопровождал эту картину, как звуковая дорожка остросюжетного фильма. Сосредоточившись, она поняла, что это был звук льющейся воды.
Вода все еще лилась из крана, и Ирина наконец преодолела оцепенение, протянула руку и закрыла кран. Наступила тягостная, оглушающая тишина. Мертвый человек, не отрываясь, смотрел на что-то за спиной Ирины. Она повернулась, чтобы проследить за его взглядом, но ничего не увидела. Ничего и никого. И тут же поняла, куда он смотрел: он смотрел в глаза своего убийцы.
Тишину разорвал неожиданный звук: громкий всплеск.
Ирина вздрогнула и повернулась к трупу. Ей показалось, что он пошевелился и собирается подняться, подняться и схватить ее…
Но это просто его рука соскользнула с края ванны и с плеском упала в воду. Это звук помог ей окончательно справиться со ступором. Она выскочила из ванной комнаты и бросилась к входной двери, чтобы скорее покинуть эту ужасную квартиру.
На лестнице ей никто не встретился, она вылетела из подъезда как ошпаренная и с трудом заставила себя перейти на шаг, чтобы не привлекать взгляды немногочисленных прохожих. Впрочем, они на нее все равно подозрительно косились. Должно быть, у нее был совершенно ошарашенный вид.
Ирина шла по улице и пыталась собрать свои расползающиеся мысли.
На телестудии ее, разумеется, запомнили. Запомнили, как она расспрашивала про Антипова, запомнили ее идиотский, чересчур броский оранжевый шарф. Как только милиция найдет труп оператора и начнет расспросы соседей и сослуживцев, им с готовностью расскажут про подозрительную дамочку в пламенеющем шарфике, которая наводила справки о покойном. То есть об убитом. И которая будет самой подходящей кандидатурой на роль подозреваемой в убийстве.
Опять же девчонка, с которой она столкнулась на лестнице, обратила на нее внимание, и все из-за этого шарфа… этот шарф – особая примета, из-за которой Ирину все запомнили!
От шарфа надо избавиться! Конечно, Наташка устроит скандал, но это сейчас – не самое главное!
Ирина скомкала кусок оранжевой ткани и торопливо засунула его в переполненную урну. Она облегченно вздохнула, избавившись от «особой приметы», и прибавила шагу, направляясь к ближайшей станции метро… и тут же развернулась, сообразив, что сделала очередную глупость. Ведь, выбросив шарф, она еще больше привлекла к себе внимание прохожих! А если милиция этот шарф найдет, по нему ее могут вычислить… у них есть какие-то специальные методы!
Ирина вернулась к урне… шарфа в ней не было!
Она уже готова была к тому, чтобы перерыть мусор, но к счастью опомнилась и удержала себя от новой глупости, представив, как будет выглядеть со стороны прилично одетая женщина, роющаяся в бытовом мусоре и пищевых отходах.
Впрочем, судьба шарфа быстро разъяснилась. Подняв глаза, Ирина увидела жуткую оборванную бомжиху, которая сворачивала в подворотню, запихивая в карман своей бесформенной хламиды выбившийся краешек оранжевой ткани.
Ладно, черт с ним, с шарфом! Нужно скорее удирать подальше отсюда, пока не влипла в новую неприятность!
Ирина смешалась с толпой возле метро и почувствовала себя немного спокойнее. Здесь, в этом скопище озабоченных и усталых людей, на нее никто не обращал внимания, всем не было никакого дела до чужих проблем, хватало своих собственных.
Наконец она добралась до дома, заперла за собой дверь и вздохнула с облегчением. Мой дом – моя крепость!
Хотя радоваться рано. Ее запросто могут найти… ведь тот журналист, который снимал для канала «Что?» юбилей издательства, как его звали… кажется, Стае Воробьев, так вот, этот Воробьев может вспомнить ее, и милиция сможет сложить два и два и установить, что она и есть женщина в оранжевом шарфе, которая последней нанесла визит убитому оператору Антипову…
Во что же такое влез этот Антипов, за что его убили? Причем убили профессионально, выстрелом в голову! За что он заплатил своей жизнью?
И тут Ирина замерла, как громом пораженная.
Ведь Настя, та девушка, которая просила ее передать кассету Андрею Званцеву, именно так и сказала – «это вопрос жизни и смерти»! Значит, Антипова убили из-за кассеты? И, может быть, не случайно сам Званцев попал в аварию? Он находится в реанимации в тяжелом состоянии и может не выжить… тогда его смерть станет второй за два дня. Второй смертью, связанной с этой несчастной кассетой! И сама Ирина… ведь она тоже в опасности, потому что кассета сейчас у нее!
Но что там такое на этой кассете, если из-за нее убивают людей? Ведь Ирина уже просматривала ее и не увидела ничего сколько-нибудь интересного или важного. Ничего такого, из-за чего стоило бы совершать преступление!
Может быть, первый раз она смотрела невнимательно и пропустила что-то важное?
Она вытащила кассету из сумочки, вставила ее в видеомагнитофон, включила телевизор.
Передавали городские новости.
Ирина хотела уже переключиться на видео, когда случайно прислушалась к словам диктора.
– .. .возле своего дома, на Гданьской улице. Николай Гранатов только два месяца занимал пост председателя комитета по культуре администрации Санкт-Петербурга. С этого поста он был уволен всего несколько дней назад, причем причины увольнения не были сообщены средствам массовой информации…
Ирина уставилась в экран и прибавила звук.
На экране появился сквер перед типовым многоэтажным домом. На земле лежало что-то бесформенное, что-то, что совсем недавно было вальяжным ухоженным мужчиной, чиновником городской администрации. Вокруг тела суетились люди в белых халатах, чуть в стороне стояла машина «скорой помощи» и несколько милицейских машин с мигалками. Перед камерой возник толстый, приземистый мужчина в штатском, с внушительным животом и коротким ежиком седоватых волос.
– Заказное убийство, – коротко бросил он в микрофон. – Типичное заказное убийство. Первый выстрел в корпус, второй, контрольный – в голову, оружие брошено на месте преступления. Больше никаких комментариев!
– Таким образом, – продолжил диктор, – наш город еще раз подтвердил свое сомнительное право называться криминальной столицей России, а профессия чиновника в последнее время стала такой же опасной, как профессия каскадера или укротителя хищников! А теперь – новости культуры…
Ирина выключила звук и тупо уставилась перед собой. Еще одно убийство, и оно тоже каким-то образом связано со злополучной кассетой! В чем же там дело?
Она переключила канал на видео и включила воспроизведение.
Снова замелькала экранная рябь, снова появилась заставка телеканала. Снова на экране появилась Настя Лукьянова, втянувшая Ирину в сплошную цепь неприятностей.
– Сегодня в Центральном выставочном зале… – произносила Настя уже знакомый Ирине текст.
Ирина вслушивалась в него и напряженно вглядывалась в экран, пытаясь увидеть или услышать то,
