друга взгляда. Все происходит в полном молчании, да и зачем слова в такие минуты? Они все уже сказали друг другу глазами…
– Ах! – Жанна, открепляя бриллиантовую веточку, укололась и невольно вскрикнула.
Ирина очнулась от «грешных» мыслей и отняла свои руки от горячих рук Абаканова. Сделала она это с большим трудом, осознав, что ей совершенно не хочется от него отстраняться, а наоборот, хочется оказаться к нему как можно ближе, тесно прижаться и вообще не расставаться если не всю жизнь, то достаточно долгое время. Эта простая мысль вызвала у Ирины в душе самую настоящую панику. Однако не зря всю жизнь она приучала себя к железной самодисциплине. Если бы не это, если бы не ее выдержка и сила воли, как она смогла бы перенести свою непростую семейную жизнь, ужасное оскорбление, которое нанес ей муж своим внезапных отъездом в Англию, все те несколько лет, которые она жила одна и медленно осознавала, что их брак распался, хотя она совершенно ни в чем не виновата.
Жизнь давно уже дала понять Ирине, что помогут преодолеть все беды только спокойствие и терпение. И что в любой ситуации главное – это не терять головы. Ирина сумела взять себя в руки, и даже на лице ее ничего не отразилось. Она улыбнулась приветливо-отстраненно и отошла чуть в сторону от Абаканова с его бриллиантами. Однако душа ее, зажатая в тиски дисциплины и хорошего воспитания, билась где-то в глубине, как пойманная птица и просилась наружу.
«К черту твою холодную рассудочность! – кричала душа отчего-то Жанниным голосом. – Хоть раз в жизни отбрось ты свою холодность и не думай, как будешь выглядеть в глазах окружающих! Кинься прямо сейчас ему на шею, обними крепко и больше не отпускай! Ведь это тот самый мужчина, о котором ты мечтала всю жизнь!»
Ирина поняла, что если сию минуту она не предпримет что-то, то потом будет уже поздно. Не такой перед ней стоит мужчина, чтобы не понять, что с ней творится. Еще немного, и он просто не даст ей уйти. Вон он как смотрит на нее, под таким взглядом Ирина буквально плавилась, и все благие намерения уходили прочь.
Чтобы преодолеть это наваждение, Ирина отвела глаза от своего собеседника. При этом ее взгляд случайно уперся в карту за его спиной. Прямо напротив нее был город, обозначенный на бескрайней поверхности Якутии ярким зеленым камнем.
Рядом с этим камнем было красиво выведено золотом название: Кысыл-Ыллык.
И все, наваждение прошло. Теперь Ирина была собранна и спокойна, во всяком случае внешне.
– Кысыл-Ыллык, – зачарованно проговорила она, – что это за город?
– Небольшой городок на Вилюе, – ответил Абаканов. – А почему он так вас заинтересовал?
– Название красивое, – Ирина вовсе не собиралась посвящать этого, в общем-то, совершенно постороннего человека в свои бесконечные проблемы.
– Кстати, то колье, которым вы только что любовались, изготовлено из алмазов, добытых в Кысыл- Ыллыке. Там не так давно открыто новое месторождение, очень богатое. И алмазы там удивительной чистоты, как вы смогли убедиться.
– Как это романтично! – подала голос забытая Жанна. – Алмазы, бескрайние снега, северное сияние… Вам там, в Якутии, не нужен опытный нотариус?
Абаканов аккуратно убрал драгоценности обратно в сейф и пригласил дам присоединиться к остальным гостям.
– Дура ты! – шепнула Жанна, не разжимая губ. – Ох, Ирка, какая же ты дура! Если бы я была на твоем месте, я бы вцепилась в него прямо в кабинете!
Ирина ничего не ответила, но так зло сверкнула глазами, что Жанна шарахнулась в сторону.
Как ни торопилась Катерина, когда она примчалась в аэропорт, самолет Каракас – Санкт Петербург уже приземлился. Из таможенной зоны один за другим выходили дочерна загорелые люди, обвешанные сумками и чемоданами. Вглядевшись в этот скудеющий людской ручеек, Катя с трудом узнала человека, с которым не раз встречалась на вернисажах и тусовках в художественных салонах.
– Суглинский! Генка! – закричала она, расталкивая сплоченные ряды встречающих.
Суглинский повернулся к ней и поставил на пол чемодан.
Действительно, проведенное в Венесуэле время изменило его до неузнаваемости. Лицо его покрывала нездоровая желтизна, волосы поредели, а левая щека то и дело нервно подергивалась.
– Дро… Дро… Дронова? Ты, что ли? – неуверенно, сильно заикаясь, проговорил Гена. – Ско-сколько времени, не скажешь? А то у меня ча-ча-часы по венесуэльскому времени идут… у вас надо при… при… прибавлять или отнимать?
– Времени? Полшестого… А тебе Севка рассказал, какая с твоей мастерской незадача?
– Да зво– звонил я ему… – Суглинский тяжело вздохнул. – Только он или пьяный был, или с по– по– похмелья, или и то и другое вместе. Плюс разница во времени. Так что я почти ничего не по– по– понял, понял только, что мне жить негде.
– У меня пока поживешь, – сообщила ему Катерина. – Ну поехали, что ли!
– По-по-полшестого? – проговорил Гена, и его щека задергалась с новой силой. – У те-те-тебя те- те-телевизор-то есть?
– Телевизор? – удивленно переспросила Катерина. – Ну, есть у меня телевизор, а что?
– По-по-поехали скорее!
По настоянию Суглинского они взяли такси, хотя от аэропорта водители заламывали несусветную цену. Всю дорогу Гена нервно дергал щекой и поминутно спрашивал, который час.
– Да куда ты так торопишься? – не выдержала наконец Катерина.
– Фу– фу-футбол в шесть начинается! Я спе-спе-специально узнавал!
– А кто сегодня играет? – заинтересованно покосился на него водитель.
– Венесуэла – Ямайка! – сообщил Гена. – Никак нельзя пропустить!
Влетев в Катину квартиру, как тропический ураган, Султанский безо всякого интереса пронесся мимо африканских богов, случайно смахнул с подставки чучело леопарда и ворвался в комнату.
– Где у тебя те-те-телевизор?
– Ты бы хоть поел с дороги! – вздохнула Катя, включая ящик.
– Какая еда! – отмахнулся от нее Суглинский и впилился в экран.
– Что, ты там так к футболу пристрастился? – сочувственно проговорила Катерина, подставляя Гене тарелку с бутербродами.
Он в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.
– Да, болельщики – это что-то особенное! – вздохнула Катя. – Ты там за местную команду болел?
На этот раз Султанский вообще не удостоил ее ответом. Только один раз он радостно завопил, причем, к удивлению Катерины, это случилось тогда, когда чернокожий футболист с Ямайки забил мяч в ворота венесуэльской команды.
Наконец начался перерыв, и Гена повернулся к Катерине.
– Ты меня из-из-извини, Дронова, я просто их ви-видеть не могу, очень хочу, чтобы им на-на- накостыляли!
– Ко.. .кому? – переспросила Катя, от удивления тоже заикаясь.
– Да этим ве-ве-венесуэльцам! Они меня до-до-до стали за полгода! Одна их жратва че-че-чего стоит! Перец, гады, всюду кла-кла-кла-дут, хлеба черного не достанешь, одна арепа-лепещки ихние… мясо все… всегда или пересолят или пере-пересушат, да еще норовят обсчитать!
Во время перерыва в футбольном матче передавали выпуск криминальных новостей.
– По-прежнему нет никаких подвижек в расследовании трагедии, которая произошла месяц назад с большой группой немецких туристов, – вещал за кадром голос ведущего. – Вот видеозапись, сохранившая лица этих людей…
На экране появилось изображение шумной группы туристов, оживленно переговаривающихся и по одному поднимающихся в салон комфортабельного автобуса.
– Трудно поверить, что этим веселым, жизнерадостным людям осталось жить всего несколько
