чтобы скорее вознестись к нему. Ваша вера не имеет будущего, поскольку вы любите бога, как своего земного родителя. Вы скоро уйдете в нас, ибо вы, вольные, обратили нас в рабов, и от нас же сами обретете рабство.
Князь и Закон русов незаметно снял со стены широкий арвагский нож, которым храбрецы резали диких кабанов, и неожиданно ударил пленника чуть ниже бритого подбородка. Но так, что лезвие лишь царапнуло кожу, однако проповедник в ужасе отпрянул, схватился за горло и в глазах полыхнул животный страх.
— Я испытал тебя, кощей, — успокоил Сувор. — Ты боишься смерти. А значит, лжешь.
Когда пленника увели, государь несколько минут в задумчивости бродил от стены к стене, затем достал жертвенную чашу, положил туда горящих углей, после чего метнул щепоть травы забвения и сам окурил палаты: проповедник источал стойкий дух кощея — раба, достигнувшего власти над другими рабами.
Говорили, что и от ромейского императора Вария пахнет так же…
Долго раздумывал Князь и Закон, что сотворить со жрецом Мармана. В том, что покоренный император подослал через несмысленного еще Космомысла двух лазутчиков, Сувор не сомневался, однако следовало бы извлечь из этого пользу и с помощью их же разрушить замыслы Вария.
Наконец, позвал подручных отроков.
— Отпарьте его и отмойте в бане, — распорядился и подал нож. — Обрейте наголо моим засапожником и, в одежды нарядив, приведите ко мне.
Отроки отвели его в баню, выпарили, вымыли, голову и бороду обрили наголо княжеским засапожником, в рубаху нарядили и завели в палаты.
— По нашему обычаю одного из жертвенных пленников полагается отпустить на свободу, — объяснил Сувор. — Жребий пал на тебя, так что ступай, куда хочешь.
И не узрел радости на лице кощея. Но лживый, он мог скрыть свои рабские чувства или ждал подвоха от варвара, например, внезапного удара арвагского ножа.
— А императорскую наложницу я предам огню, — между прочим добавил он. — Таков жребий, а мы, варвары, повинуемся ему. Наши боги требуют жертв.
Наконец-то он расслабил выбритый подбородок, что говорило о его внутреннем удовлетворении.
— Благодарю, господин! — он нарочито припал к ногам, но Сувор оттолкнул его.
— В благодарность окажешь мне услугу.
— Приказывай, господин!
— Неподалеку от наших земель, в глухих лесах живут твои единоверцы обры, — продолжал Сувор. — Коль к ним подашься, то передай богодеям, я давно замыслил примириться с ними. Утомились мы воевать со своим порождением. Спроси, что хотят они, чтоб разойтись миром? А я потом пришлю своего брата, ему скажут.
Отпустив кощея с миром, он унял беспокойство, но не дождавшись, когда сын освободится от черных чар и придет с повинной, сам пред вечерней зарей поднялся на хорс и позвал Космомысла.
Должно быть, сын еще не избавился от колдовства, но уже переборол в себе юношеский дух безрассудного противления и выбрался из своего тесного корабельного укрытия.
— Я послал тебя укротить рабский дух ромеев, а ты стал сеять его, — сказал ему Князь и Закон. — Ты привез лазутчика, которого дал тебе Варий, но ты не узрел его хитростей.
Исполин отшатнулся.
— Я выбрал сам! Одного из двенадцати! Остальных возвел на жертвенный огонь!
— На это и полагался император. Они все были одинаковы.
— Но прекрасную Эсфирь я отнял!…
— Ты привез рабыню, мерзкую старуху, бывшую наложницей у императора. Мало того, что она невольница, ее чрево осквернено чужим семенем. Даже будь она плодоносна, подумай, кем станут твои дети, рожденные ею?
— Добро, отец, — не сразу согласился Космомысл. — Я не стану жениться на ней, оставлю наложницей.
— Пока ты не женат, тебе нельзя иметь наложницу. Иначе, рожденный от нее становится твоим наследником. Таков обычай. Конечно, поступай с ней, как пожелаешь, это твоя добыча. Можешь принести ее в жертву, можешь отпустить.
— Ты прав, отец. Я обучался многим наукам, но не изведал еще красоты женщин.
— Да, в этом есть и моя вина. Мне бы следовало отправить тебя к карнам на Сон-реку, чтобы ты прозрел и стал отличать красоту от уродства. Но теперь уже поздно. Я хочу женить тебя.
— Повинуюсь, отец, — невесело отозвался исполин. — Но у меня нет невесты, пленницу же ты отверг.
— У тебя есть невеста. Ты исполнил волю владыки солнца и в награду получишь в жены бессмертную поленицу. Отправляя тебя в поход, я не сказал всего, что познал на даждьбожьей горе. Была молва, что отшельница Вящеслава по доброй воле ушла в мир иной, но это не так. Она назвалась богиней и поныне живет на своем острове.
— Ты замыслил женить меня на этой бессмертной старухе? — вдруг догадался Космомысл. — Чтобы мои потомки стали вечными?
— Я хотел высватать у Даждьбога одну из его полениц, но он сказал, что у Вящеславы есть дочь, и имя ей — Краснозора.
— Но почему никто не знает о ней?
— Деву-поленицу укрыли где-то в полунощных морях, и так, что сам владыка не знает места.
— От кого же ее спрятали?
— К ней посватался Перун и Вящеслава согласилась отдать ему дочь. Но муж ее, Ладомил, не пожелал отдавать Краснозору и тайно вывез дочь с острова, а сам в скором времени удалился в мир мертвых. За сто лет поленица не обронила ни слова, иначе бы в Кладовесте зазвучала ее молва.
— Сто лет? — изумился Космомысл. — Она тоже старуха?
— Говорят, ей полтораста лет, но для бессмертия это юные годы.
— Ты хочешь, чтоб я нашел ее и взял в жены?
— Если Даждьбог не ведает, куда умчал Ладомил Краснозору, то чтобы найти ее, не хватит и вечной жизни. Прежде чем отправить тебя на ромеев, я отослал младшего брата Сивера с княжеским посольством. В Кладовесте была молва, не нашли они деву-поленицу, но отыскали ее мать, Вящеславу. Отшельница не знает, где спрятана дочь, но совет дала — отправить каликов в иной мир и спросить у Ладомила. Жду со дня на день, уж должны вернуться калики с того света…
— Скажи, отец, а ты спросил Даждьбога о моей судьбе?
— Спросил. Но он не знает, смертен ты или вечен.
— Как же так? Неужто и боги не знают человеческого рока?
— Боги спят. А человек тем временем становится творцом своей судьбы. И случается, рожденные смертными, достигают вечности.
— В чем же суть бессмертия?
— Должно быть, в величии жизни. Если у исполина исполинские воля и дух, он без ведома богов становится вечным.
— Женив меня на Краснозоре, ты надеешься, что потомки станут бессмертными?
— Довольно плодить обров на земле! Я хочу, чтоб русы, взирая на моих внуков, исполнились волей и вернули свое божественное начало — вечную жизнь.
— Былого не вернуть, отец. Ромея довлеет над разумом всех стран и народов, и будет довлеть еще долго. И пока это так, мы для всего мира останемся варварами.
— По заповеди, когда боги встанут ото сна, Арвар поднимется со дна морского и вновь утвердится время Варяжа. И вернуться на Родину Богов мы должны прежними бессмертными русами.
— Когда боги встанут, от нас и памяти не останется. А потому, отец, нам след собрать дружину, в тридесять большую, нежели я водил в земли герминонов. И пойти в Середину Земли. Император сейчас слаб, ибо я отнял у него наложницу, благодаря которой он молился своим богам и они слышали его. Мы не
