— Это скучно, — вдруг сказала она. — Не извлекайте рациональных зерен. И вообще, давайте забудем эту тему! Мне теперь все ясно. Когда вы состаритесь, станете точной копией Петра Григорьевича.
— Вот как? — рассмеялся он и вспомнил запуск «летающих тарелок», однако не стал открывать секрета. — Куплю себе дельтаплан и буду летать!
— Шею не сверните! — заметила Ольга со знакомой тоскующей ноткой. — Кстати, как спина?
— Всякая болезнь как любовь: если о ней забыл, значит, все прошло, — серьезно заключил он.
— А вы любите свою жену? Или прошло?
— У меня нет жены. Я свободен!
— Это называется территориальный холостяк.
— Нет, правда, — улыбнулся Русинов. — Мы давно развелись, живем в разных местах... И как только разъехались, обоим стало хорошо.
Если она смотрела в глаза, то как-то особенно, профессионально, как врач, определяющий диагноз по цвету и состоянию радужной оболочки.
— Зачем вы обманываете? Я не понимаю мужчин, которые обманывают для того, чтобы поухаживать за женщиной. Какой смысл в этом? Желание показаться чище, привлекательней? Но чище было, если бы вы сказали правду. И тогда ваш... предмет не станет обольщаться...
— Я вам говорю правду! — слегка вскипел Русинов. — Почему вы не верите?
Ольга разломала, разворошила построенный песчаный домик-пещеру, утрамбовала песок, но тут же начала строить заново.
— Перед отъездом Петр Григорьевич предупредил меня... чтобы я проявила осторожность. Он даже стал бояться, не хотел отпускать с вами.
— Интересно! То сам подталкивал, то стал оберегать! С чего это вдруг?
— Узнал, что вы женаты и очень любите свою жену.
— От кого? — засмеялся он. — Да как можно узнать об этом? Он что, в душу мне заглянул?
— Может, и в душу... Когда вы ездили в Ныроб, он сказал мне... Вы же посылали жене телеграммы?
— Посылал, но откуда это известно Петру Григорьевичу? — насторожился Русинов. — Я ему не говорил!
— Откуда-то узнал. И сказал, — песок под ее руками уже подсох и рассыпался. — Но все-таки посылали?
Русинов взял бутылку, сходил на речку и набрал воды. Почти всю вылил Ольге под руки, остальное — себе на голову.
— Кругом глаза и уши! Полный контроль! Ничего не скроешь!
— Я же говорила... Наверное, потому, что вы опасный человек.
— Боитесь меня?
— Боюсь, — не поднимая глаз, проронила она.
— Правильно делаете! — Он сел за ее спиной и тоже начал рыть песок — просто яму. — Я причинил тут всем большой вред. Но клянусь, больше не причиню! Готов просить прощения, только не знаю у кого. Дурацкое состояние, когда приходится оправдываться!
— А вы не оправдывайтесь, — посоветовала Ольга. — Живите, и все.
После сильных дождей, когда казалось, земля уже не принимает влаги, песок успел просохнуть на глубину ладони всего за сутки. Яма превращалась в воронку.
— Живите, радуйтесь, — продолжала она натянуто-веселым голосом. — Смотрите, вода бежит, солнце светит, птицы поют, комары...
— Хотел вызвать сюда своего друга, — признался Русинов. — Мне одному сейчас не разобраться... Я никому здесь не доверяю, кроме вас. Но вы боитесь и тем более не верите. А это лето очень важное, может, нынче все и решится! Вот приедем к вашему отцу, он тоже не поверит. Потому что я передам ему банку с вербным медом.
— При чем здесь мед? — Ольга развернулась к нему. — Вы не перегрелись?
— При том, что мед — моя визитная карточка, — объяснил он. — Одну такую банку я уже свозил в Ныроб, учителю Михаилу Николаевичу.
— Ну и что? Я его знаю...
— Ничего... Он выдал рекомендации отправить меня с пасеки к вашему отцу, выслать как опасный элемент. Ваш отец получит вербный мед и сразу поймет, как со мной поступить.
— Не может быть! Михаил Николаевич очень честный и интересный человек! У него восемь детей!
— Конечно, честный! У плохих людей столько детей не рождается, — заключил Русинов. — Только я здесь — лишний. И от меня хотят избавиться. Потому что знают, кто я, где работал и чем занимался.
— Я теперь понимаю, почему Петр Григорьевич попросил меня не подпускать вас к дяде Коле, — неожиданно проговорила Ольга, — и вообще, присматривать за вами...
— А папа запретил упоминать имя Авеги!
— Знаете что! — Она подскочила. — Мы сейчас съедим этот мед!
И не дожидаясь ответа, побежала к машине. Через минуту вернулась с банкой в руках.
— Хочу меду! На пасеке не хотела, а сейчас хочу! — Она открыла банку, понюхала. — Как его много — на дух не надо, а когда мало, он такой вкусный! Берите ложку!
Вдвоем они едва осилили треть банки. Больше не влезало. Борода у Русинова слипалась, а у Ольги блестели грудь и купальник. Они ели, смеялись и нахваливали «визитную карточку».
— Мы не лопнем? — спросил Русинов.
— Нет! Только воду холодную пить нельзя... У меня идея! Мажьте меня медом!
— Зачем?
— Ничего не понимаете. Это же маска! Полезно для кожи!
Он с удовольствием обливал ее медом из банки и растирал по телу. Она смеялась, доверчиво подставляясь под его руки.
— А теперь я вас оближу! — заявил он, когда Ольга была в меду с головы до ног.
— Извращенец! — крикнула она и помчалась по песку. — Развратник!
— От извращенки слышу! — Он побежал за ней, догнал и схватил за руку. Но Ольга выскользнула и покатилась по песку.
— Вот теперь облизывайте на здоровье!
Русинов лизнул ее руку, отплевал захрустевший на зубах песок.
— Не вкусная?! Какое горе! Сладкая, а не оближешь!
— Значит, буду смотреть на вас и облизываться.
Ольга привстала и погрозила пальцем:
— Но если вербный мед — плод вашей, скажем, не совсем здоровой фантазии будет стыдно перед папой! Вам будет стыдно!
— Пусть уж лучше будет стыдно!
Он начертил на песке таинственный знак — вертикальная линия с четырьмя точками.
— Вот еще один плод фантазии... Видели где-нибудь?
— Видела, — она пожала плечами. — Знак снежного человека.
— Вы уверены?
— Мне один человек говорил, — призналась не сразу она. — Правда, немного прибабахнутый... Они по этим знакам ищут снежных людей.
Русинов не стал ничего объяснять, стер знак и лег на это место, лицом к небу. Ольга долго молчала, перебирая пальцами песок, затем решительно перевернулась, подставившись солнцу.
— Да ну их всех! Сплошная клиника! Я только солнышку верю!
А вечером они оба жестоко страдали от этой доверчивости. Сначала на плечах, спинах и бедрах появились краснота и легкое, даже приятное жжение. Они последний раз выкупались уже на закате, чтобы успеть обсохнуть, и тем самым на некоторое время приглушили солнечный ожог. Ночевать решили в машине: Ольга опасалась, что ночью придет Зямщиц. Русинов постелил Ольге на откидной кровати, а сам
