стреляли, водили автомобили, но были непригодны для операций военного характера. Ко всему прочему, стоя в строю, препирались на шведском языке с референтом. Иван Сергеевич спросил, в чем дело, и выяснилось, что по контракту телохранителей нельзя использовать в военных целях.
— Равняйсь! — зычно скомандовал Иван Сергеевич. — Смирно!.. Выполнять мои команды беспрекословно. Любое неповиновение расцениваю как предательство интересов фирмы.
Он очень любил покомандовать — это тоже была его слабость. Только ему никогда не приходилось этого делать...
Перед отъездом на аэродром он предупредил Варберга, чтобы ни в коем случае о захвате Мамонта не сообщали российским властям до особого на то распоряжения. Люди генерала, находящиеся в Красновишерске, могли начать террор против шведов.
Но этот аргумент — для шведов. Для себя же Иван Сергеевич ставил одну задачу — отыскать, отбить и спасти Мамонта. И если удастся — парализовать действия слишком уж решительного генерала, касаемые поиска сокровищ, и напротив, как бы ни было жестоко — толкнуть его на тот самый террор против российско-шведской фирмы. Пусть долбят друг друга, пока не выдохнутся, пока не поймут бесцельность и губительность своего пребывания здесь.
Иначе не защитить и не отстоять то, что принадлежало гоям, и никому больше, а значит, будущему человечества. Хорошо нагруженный вертолет поднимался тяжело, но скоро выработал горючее, облегчился и полетел резвее...
В Гадье Иван Сергеевич оставил команду в вертолете, предупредил, чтобы не высовывались, а сам с референтом направился в поселок. Референт ни о чем не спрашивал, всецело доверяясь шефу, и это вдохновляло. Чтобы еще больше придавить его, Иван Сергеевич сказал на ходу:
— Насколько мне известно, у вас тут есть информатор. Идите к нему, выясните обстановку, узнайте обстоятельства дела. По долгу службы он должен иметь информацию.
В этом Иван Сергеевич сильно сомневался. И все по той причине, что еще не успел осмыслить и привести к логической стройности непознанное существование гоев и изгоев. Мамонт относил участкового к первым — к благородным, несущим в себе свет. Но почему-то этот сияющий милиционер стремился вытеснить, изгнать с Урала настоящего, по разумению Ивана Сергеевича, гоя Мамонта. И теперь, поди, сидит лучезарный околоточный и радуется, что Мамонта захватили и увезли — не надо канителиться с ним. Так вот, Иван Сергеевич не мог уловить разницу в образах мышления гоев и изгоев: что здесь, что там они вместо объединения ели друг друга.
Старушка — хозяйка Мамонта — сидела в маленьком дворике и ощупывала пальцами бутоны цветов. Она рассказала, что ночью услышала тихий разговор, потом шаги двоих через коридор на улицу и решила, что к Мамонту пришел его знакомый и они отправились погулять. Потому даже не встала, чтобы запереть дверь, — все равно открывать, когда квартирант вернется. Но утром Мамонта в постели не обнаружила, а в стекле на двери нащупала вырезанное круглое отверстие. Пошла и сообщила участковому, что похитили квартиранта.
Он не стал задавать больше вопросов и ставить старушку в неловкое положение. Она бы все равно не сказала, что знакомый — это исчезнувший разведчик Виталий Раздрогин, что он имел ключ от двери и приходил, когда вздумается, потому что часто ночевал в комнате, где жил последнее время Мамонт. Так что к уже известному она ничего не добавила: разве что сделала предположение, что увели квартиранта через огород: калитка не открывалась.
Зато референт принес сразу много вестей. Участковый, едва узнав о захвате Мамонта, развил бурную деятельность. Он успел установить, что за поселком в третьем часу ночи стоял лесовоз, который вскоре поехал, не зажигая фар. Время похищения и время отъезда лесовоза примерно совпадало. Из поселка по направлению движения лесовоза можно было уехать в Большой Кикус и далее на Ныроб или свернуть на Верхний Вижай. Участковый проскочил на мотоцикле до свертка, но подсечь след лесовоза оказалось невозможно. Зато он точно установил, что прошлой ночью на Большой Кикус не проходила ни одна машина. Так что остается искать Мамонта только в стороне Верхнего Вижая.
Иван Сергеевич не очень-то верил тому, что за считанные часы возможно сделать столько следственной работы, к тому же точно установить, проезжали машины по дороге или пет. Однако гою было виднее, ибо он уже выехал в Верхний Вижай, где условлена встреча с ним.
Иван Сергеевич дал команду на взлет.
К Верхнему Вижаю подходили на малой высоте, буквально подкрадывались, чтобы не будоражить жителей поселка, а вместе с ними и генерала Тарасова, если он там. Приземлились в трех километрах на лугу, правда, ветром от несущего винта развалили стожок сена. Иван Сергеевич велел пилотам поправить его, и те бросились исполнять команду. В поселок вошли вооруженные — автоматы спрятали под куртки, прихватили радиостанции: в случае чего вертолет с десантом должен был свалиться на головы людям генерала Тарасова. Участкового ждали в условленном месте часа три, и когда тот наконец явился пешком, без мотоцикла, Иван Сергеевич сразу заметил его особенное, не наигранное рвение. Он действительно хотел отыскать и вырвать у Тарасова захваченного Мамонта.
— Его привозили сюда на «Ниве» зеленого цвета, — сообщил он по-милицейски. — Два часа он пробыл на стройке в вагончиках. Затем на той же машине повезли по направлению к Кошгаре.
При упоминании этого названия у референта исчезла веселость.
— Откуда у вас такая информация? — спросил он сухо.
— Жители сказали, — пожал он плечами. — Они мне все сразу говорят. А я им всегда верю.
— Никаких проверок, некогда! — заявил Иван Сергеевич. — Вызывайте сюда вертолет.
Участковый немедленно отправился в Кошгару — в одиночку и совершенно безбоязненно. Иван Сергеевич, сам привыкший всю жизнь халтурить, на какой-то миг потерял доверие к нему — уж не устроил ли это похищение участковый? Больно все гладко у него. Ему ведь не выгодно, чтобы здесь находились абсолютно все — шведы, генерал Тарасов с бандой, Мамонт. Но почему так старательно роет землю копытом? Уж не задумал ли он втравить всех в Кошгару, а там покончить одним махом со всеми? Гои уверены, что Мамонт не расскажет, где был и что видел, иначе бы не водили его в пещеру. Да если бы даже захотел выдать сокровища, никогда бы не смог указать их местонахождение — повозили его и поводили по Уралу с завязанными глазами! Может, уговорила его дочь и он согласился отдать ее за Мамонта, а теперь спасает зятя? Или получил команду от Карны?
Следующий пункт — Кошгара — мгновенно испарил солдатский юмор шведского «спецназа». Они были наслышаны, что там стреляют. Находясь еще в воздухе, Иван Сергеевич получил сообщение по рации от участкового, что на заброшенной «военной» дороге есть четкие свежие следы колес «Нивы» и еще какого-то автомобиля не нашего производства. Приземлившись неподалеку от Кошгары, Иван Сергеевич не стал ждать, когда подъедет участковый, а развернул бойцов в цепь и повел к каменному развалу. Ходить по лесу шведы не умели, часто падали на камнях, трещали валежником и сильно потели, оставляя в воздухе устойчивый запах, — погода была совершенно безветренная и ясная. Следов автомашин возле Кошгары не оказалось, но это еще ничего не значило. Иван Сергеевич поставил задачу «спецназу»: обследовать подземелья Кошгары, определил старшего, а сам с референтом остался среди глыб у входа в штольню: люди Тарасова с Мамонтом могли попросту задержаться в дороге и не доехать. Значит, участковый, как загонщик, должен был выпихнуть их к засаде. Если же Мамонта увели в недра горы, то «спецназ» отыщет их там и, используя слезоточивый газ, попробует взять захватчиков вместе с Мамонтом без стрельбы. Такова была инструкция, только Иван Сергеевич плохо себе представлял, как ее будут выполнять шведские телохранители.
Прошло около получаса, и вдруг из жерла взорванной штольни, как из мощного динамика, послышался густой автоматный треск. Иван Сергеевич схватил радиостанцию, закричал позывной старшего группы, но тот не откликался, видимо, не до этого было. Минут через пять стрельба прекратилась, и старший наконец ответил.
— Что там у вас? Почему стрельба?! — заорал Иван Сергеевич, забыв, что ни один из «спецназа» не понимает по-русски. Референт повторил вопросы и получил смущенный ответ, что за поворотом кому-то почудилось движение...
Иван Сергеевич лишь выматерился и затосковал.
И тут же на связь вышел участковый. Он сообщил, что след «Нивы» на плотной гравийной дороге потерялся и больше не обнаруживается даже в грязных, песчаных местах, где должен оставаться отпечаток
