сказал. – И моих родителей, – продолжал Ральф; голос его повышался все больше. – А также их родителей, и родителей тех...
– Я знаю, – перебил Сэм. – Я знаю, как это звучит для вас.
– Это такая же невероятная теория, как та, будто Бог создал мир вчера и спрятал в земле окаменелости, чтобы нас одурачить!
– Другим последствием возникновения Адама, – продолжал Сэм, пропустив мимо ушей его замечание, – заключается в том, что те, кто его создал, перестают существовать.
Ральф схватился за голову с таким видом, словно это было еще одно оскорбление.
– Что, черт возьми, это означает – перестают существовать?
– К настоящему времени все, кто участвовал в создании Адама, умерли. За исключением меня самого и Джоанны – Джоанны, с которой вы встретились вчера вечером. И только Богу известно, что случилось с ней.
Ральф непроизвольно повернулся и поглядел в сторону ванной. С того места, где он стоял, было хорошо видно слово «ПОМОГИТЕ», выцарапанное на амальгаме.
– Я не сошел с ума, Ральф, – сказал Сэм. – Я знаю, что я не безумен. Как и вы знаете, что вы – не плод моего воображения. Но факт остается фактом – мы оба здорово влипли.
Ральф уставился на него и начал качать головой, сначала медленно, потом все быстрее:
– Нет... нет, нет, нет, нет, нет. Это сумасшествие... Этого просто не может быть.
В эту минуту Сэм испытывал к нему глубокое сочувствие, понимая, как каждая клеточка его тела сопротивляется тому, что он услышал.
– Самое страшное, – спокойно сказал Сэм, слегка наклонившись вперед, – заключается в том, что в мире может быть все. Когда я опрокидываю чернильницу, существует вероятность, что все молекулы соберутся вместе и затекут по скатерти обратно. Она исчезающе мала, эта вероятность, но она есть. Если сто раз подбросить монету, возможно, что пятьдесят раз выпадет орел, а пятьдесят – решка; но также возможно, что все сто раз выпадет что-то одно.
Это в меньшей степени зависит от законов природы, чем от везения игрока.
Ральф, набычась, наклонился к нему:
– Я не ученый, но знаю, что Эйнштейн говорил: «Бог не играет в кости». Вы хотите сказать, что он ошибался?
– Это утверждение основывалось на вере, а не науке. Многочисленные эксперименты подтвердили теорию игр, и теперь она широко используется. Что означает – мы не можем притворяться, будто что-то не происходит, говоря «это невозможно». Потому что невозможного нет!
Слова Сэма повисли в воздухе; Ральф жестом человека, разрывающего невидимые цепи развел скрещенные руки и заявил:
– Нет! Я этого не принимаю! Я просто не принимаю этого. Нет ни подтверждений, ни доказательств – нет хотя бы свидетельств других людей, имеющих отношение к этому так называемому эксперименту.
Голос Сэма остался спокойным и ровным:
– Нет никаких доказательств и никаких свидетельств. Те мои коллеги, которые знали об эксперименте, но не принимали участия в нем, теперь ничего не помнят. Исчезли любые следы. Этого никогда не было.
– То есть, вы хотите, чтобы я верил только вашему слову?
– Моему слову – и факту, что вчера вечером кто-то исчез в этом доме. Кто-то, кого вы видели, с кем говорили, кто-то, кто даже прошел мимо вас, входя в дверь. Вы же не будете притворяться, будто ничего этого не было?
Ральф открыл рот, чтобы что-то сказать, но, казалось, совсем упал духом и только медленно опустился на край кровати, обхватив руками голову.
– Вы знаете, что на самом деле необъяснимо? Это безумие, но это не дает мне покоя с тех пор... – он поднял голову и посмотрел на Сэма, оттянув книзу веки кончиками пальцев. – Вчера, когда я открывал дверь той женщине, мне – лишь на мгновение – почудилось, что я ее знаю. Это было как дежа вю – совершенно необъяснимое чувство. Что-то во мне говорило, что я откуда-то знаю эту женщину. Потом я сказал себе, что все это я придумал – очевидно, потому что услышал о ней от вас, а потом – от отца Джоанны, по телефону. – Он помолчал и насупил брови. – Я не мог раньше видеть ее, не так ли? Разве это возможно?
Сэм задумался, говорить ли то, что было у него на уме, и решил, что они зашли слишком далеко, чтобы о чем-то умалчивать.
– Джоанна – моя Джоанна – утверждает, что вы с ней встречались. По ее словам, это было очень похоже на вашу встречу с вашей Джоанной – тоже прогулка верхом, кладбище, могила Адама. Только в ее случае это произошло три дня назад – то есть, уже четыре. В вашем случае это было в прошлом году. – Он сделал паузу и добавил: – И, судя по ее рассказу, было трудно представить, что вы с ней поженитесь. – Он снова откинулся в кресле. – Вот так, Ральф. Это все, что я могу вам рассказать. Что вы об этом думаете – ваше дело.
Ральф, сгорбившись, долго сидел на неубранной кровати, приложив к губам сложенные ладони. Наконец он медленно поднялся.
– Куда мы пойдем отсюда? – спросил он неуверенным голосом.
– Я думаю, вам стоит вернуться к вашей жене. Вы должны о ней заботиться.
– Она просила, чтобы я привел вас. Я сказал, что приведу. Она хочет знать ваше мнение обо всем этом.
Сэм тоже встал.
– Буду рад пойти с вами.
Казабон бросил на него суровый взгляд:
– Лучше держитесь от нее подальше.
Сэм пожал плечами.
– Как пожелаете. Но она обязательно спросит, почему я не захотел разговаривать с ней. Или почему вы мне запретили. И если ей не понравится ваше объяснение, она спросит меня, и ничто ее не остановит. И что я ей должен буду сказать?
Ральф задумался. Это была правда: его жена не та женщина, от которой можно отделаться отговорками.
– Слушайте, Таун... – начал он.
– Сэм. По-моему, будет проще, если мы перейдем на имена, как вы считаете?
– Слушайте, Сэм. Если вы скажете ей хоть слово из того, что рассказали мне... Я вам шею сверну, вы поняли?
Сэм посмотрел на него. Ральф был крепок, хорошо сложен и, вероятно, достаточно силен, чтобы привести в исполнение свою угрозу. И испуган в достаточной степени, чтобы попробовать.
– Не волнуйтесь, я не собираюсь расстраивать вашу жену. Мне это не нужно. Я предлагаю вам сделку.
Ральф насмешливо сдвинул брови:
– Сделку?
– Я поеду с вами и расскажу ей нечто – нечто вполне разумное. – Он издал короткий, сухой смешок. – Не правду, конечно, потому правда не такова. Я что-нибудь придумаю – а потом скажу, что вы разрешили мне остаться в доме на некоторое время, чтобы вести наблюдение. Как вам мое предложение?
Ральф с недоверием уставился на него:
– Вы хотите остаться здесь? Один?
– Именно этого я хочу.
Ральф посмотрел на него несколько дольше. Затем его лицо озарилось неким пониманием:
– Ну да, конечно. Вы и... та женщина... Я должен был догадаться по тому, как вы о ней говорили.
– Так я могу остаться?
