Все! Идем вниз.
Под вой компенсатора он резко увеличил скорость, затем притормозил, и через двенадцать минут судно погрузилось в атмосферу. Последний виток завершился где-то между южным полюсом и экватором, и сейчас квадроплан летел к северо-востоку над беспокойной поверхностью океана. С высоты двух километров она казалась ровной, как отшлифованный серо-зеленый камень, но в приближении виделись огромные валы и брызги летящей по ветру пены. Только колыхание волн оживляло пейзаж — ни кораблей, ни птиц, ни морских обитателей локаторы не засекли. Полная безжизненность этих бескрайних владений воды и ветра угнетала. Вдали появилась темная полоска береговой линии, и Тревельян начал снижаться. Древнее правило военных пилотов — чем ниже летишь, тем безопаснее — было справедливо и на этот раз, а перед теми древними асами имелось преимущество: бортовой компьютер. Не очень разговорчивый и без претензий на особый интеллект, но обладавший нечеловеческой реакцией.
Берег приблизился. Стали видны утесы — у их подножий, то вгрызаясь в камень, то отступая назад, ярилась вода. Скалы были голыми — ни мхов, ни лишайников, ни водорослей.
— Стерильная планета, — пробормотал Тревельян, делая мысленное усилие. Аппарат взмыл над скалами и заскользил над каменистой равниной, усыпанной черным щебнем. Здесь, однако, была какая-то растительность — над щебенкой торчали кусты с искривленными, изломанными ветвями, лишенные листьев и похожие на тысячи задранных к небу паучьих лап. Ивару почудилось, будто они склоняются вслед кораблю, но картина промелькнула слишком быстро.
Небольшой западный континент, который он пересекал сейчас по диагонали, оказался гористым. Береговая равнина поднималась к хребту или краю плоскогорья, рассеченному глубокими трещинами и каньонами; кое-где поблескивала вода, и над стремительным течением горных речек искрились радуги. Решив, что ущелье послужит хорошим укрытием, Тревельян направил машину к ближайшему разлому, откуда потоком струилась вода. В этой реке было нечто странное, и он еще не успел осмыслить странность, как заговорил Советник: «Обрати внимание, малыш: реки не продолжаются на равнине и не стекают в океан. Почва поглощает воду».
— Думаешь, под землей водосборник?
«Не сомневаюсь. Все нуждаются в пресной водице, даже такие ублюдки, как фаата».
Мимо уже проносились стены ущелья и пенистая бушующая река. К обрывистым склонам с расселинами и пещерами цеплялась растительность — все те же кусты-пауки и что-то похожее на карикатурные деревья; их перекрученные стволы с жалкими пучками листьев в безмолвной мольбе тянулись к пролетающему кораблю. Маленькое красное солнце стояло в зените, заливая каньон скудным сумрачным светом. Крестообразная тень квадроплана, прыгая по камням и водным бурунам, скользила внизу.
Аппарат вырвался из ущелья и запетлял среди утесов и невысоких гор. Они находились уже километрах в трехстах от побережья и двигались с огромной скоростью; броня квадроплана начала светиться, а складки местности стали неразличимыми, словно ее задернули бурым покрывалом.
«Если у подножия гор водный коллектор, то база должна быть поблизости, — заметил призрачный Советник Тревельяна. — Держи ушки на макушке, паренек. Как бы нас не…»
Сверкнула молния, и квадроплан подскочил вверх, уходя от огненного жала. Горный лазер в переднем отсеке развернулся, алый трезубец ударил в скалу, взметнулись пыль и камни, затем над осевшей вершиной расцвел фонтан огня. Что-то неясное мелькало в нем, расточаясь в дыму и пламени; ветер подхватывал темные лохмотья, кружил и рассыпал на скалы серый прах. Эта картина, уже отдаленная в реальности на много километров, мерцала на боковом экране, записанная голокамерами корабля. Будто комментируя ее, бортовой компьютер сообщил:
— Первая цель поражена.
«Что у нас на локаторе? — пойнтересовался командор. — Мы уже над базой? Над самым гадючником или еще в защитной зоне?»
— Не знаю, дед. Некогда взглянуть.
Сцепив зубы, Тревельян замер в объятиях кресла. Шлем раскаленными клещами сжимал череп, пальцы окаменели на подлокотниках, на лице выступила испарина. Они находились в центральной части континента, там, где хаос огромных бесформенных глыб и скал перемежался с пологими горами. Слившись со своим крестообразным аппаратом, Ивар мчался над каменными осыпями, бесплодными склонами, разломами, что змеились тут и там; не сбавляя скорости, он огибал высокие пики и видел, как в них распахиваются щели бойниц. Не руки, а мысль Тревельяна управляла сейчас кораблем, но даже ментальный импульс был недостаточно быстр, и потому коллоидный мозг человека нужлался в помощнике, в холодном стремительном машинном разуме. Для Ивара это было привычным; его эпоха являлась временем прочного союза людей с искусственными интеллектами.
— Атака, — произнес бортовой компьютер, и сотни молний настигли квадроплан. Возникло ощущение, что их порождают каждый утес, каждая горная вершина; огненный кокон сомкнулся вокруг корабля, Тревельян, ослепленный яростным блеском, на мгновение прищурился, взвыли компенсаторы, гася инерцию, и сквозь их стоны пробился спокойный голос:
— Вторая цель поражена. Третья цель поражена. — Пауза. — Разгерметизация правого трюма. Четвертая, пятая и шестая цели поражены. — Пауза. — Задет кормовой гравитатор. Снижение мощности на шестьдесят процентов. Седьмая цель поражена. — Пауза. — Разгерметизация правого трюма ликвидирована. Поражены цели восемь и девять. Попадание в носовой трюм, гравитатор выведен из строя. Десятая цель пора…
«Убирайся отсюда! — Ментальный вопль командора ударил в виски как набат. — Мы в зоне перекрестного обстрела! Двигай к морю! К морю, на максимальной скорости!»
«Мы и так уже на максимальной, — отозвался Тревельян. — Быстрее нельзя, сгорим! »
Он подавил искушение умчаться вверх, в стратосферу, и выйти в космос, где сопротивление воздуха не сдерживало полет. Подъем занял бы немного времени, но корабль в небе — отличная цель, и поразить ее можно за долю секунды… Помня об этом, Ивар прижимался к спасительной земле и маневрировал, пытаясь укрыться в скалах. Мерный голос компьютера, перечислявшего свои победы и потери, по-прежнему раздавался в рубке:
— Шестнадцатая цель поражена. Пробоина в кормовом отсеке, гравитатор выведен из строя. Левый гравитатор поврежден, потеря мощности тридцать процентов. Поражены цели семнадцатая и восемнадцатая. Нарушен баланс двигателей. Восстановление займет… Квадроплан встал на дыбы, послышались треск и скрежет, запахло горящим акрадейтом. Пылающие иглы пронзили мозг Тревельяна, жаркая волна прокатилась по позвоночнику; он заорал, но шлем не сбросил — лишиться ментального управления было смерти подобно. Скорость упала, но все же аппарат выровнялся, перевалил последнюю горную цепь и устремился к проливу, что отделял западный материк от центрального. До моря было километров сто двадцать.
— Срезана часть правого трюма, — сообщил компьютер. — Гравитатор необратимо поврежден. Пробита водяная цистерна. Устройство космической связи разрушено, восстановлению не подлежит. Цели для ответной стрельбы не наблюдаются.
Плазменные разряды погасли. Раскачиваясь и содрогаясь, квадроплан мчался к морскому берегу.
«Будь осторожен, — посоветовал командор. — У побережья может находиться еще один оборонительныи пояс».
Ивар снизился почти до самой земли и взглянул на пульт. Они лишились передатчика и одного из двигателей, два других тянули процентов на десять номинала, а последний, менее поврежденный, — на семьдесят. Машина, однако, держалась в воздухе и двигалась с прежней скоростью. Ее надежность восхитила Тревельяна. Впрочем, он понимал, что без серьезного ремонта от планеты им не оторваться.
Внизу мелькнули прибрежные скалы, развернулась серо-стальная поверхность пролива, и вслед кораблю снова ударили молнии. Квадроплан закачался сильнее. В днище ударила волна, подбросив аппарат.
— Попадание в левый трюм, — зазвучал голос бортового компьютера. — Двигатель теряет мощность.
