проплывали перед ним, такие реальные, такие зримые, словно он возвратился к годам своей юности, к первому полету за пределы Солнечной системы и к первому погружению в жестокий дикий мир, один из тех, где будет затем проходить его жизнь. Только в снах или в мнимом бытии, сотворенном компьютерной сетью, можно было вернуться в прошлое, ибо ни земляне, ни другие галактические расы не властвовали над временем, и, кроме древних даскинов, никто не умел шевелить его пласты и поворачивать их вспять. Но даскины давно исчезли из обитаемой Галактики, не поделившись ни с кем своей тайной.
Он очнулся в кресле, у пилотской панели своего полуразрушенного корабля. Освещение кабины было отключено, и та же тьма царила на обзорном экране — беспросветный мрак Хтона, в котором не различались земля и небо, горы и растительность, озеро и водопад. На пульте светились только два огонька, не разгонявшие темноты: зеленый подтверждал, что система жизнеобеспечения еще функционирует, а красный, аварийный, — что двигательной секции более не существует. Уставившись на этот крохотный огонек, Тревельян вспомнил о своем распоряжении Мозгу — чинить двигатель — и тоскливо вздохнул. Значит, не удалось… Кажется, управлявший квадропланом компьютер был прав: ремонт возможен только в доке.
— Свет, — произнес Ивар, и кабина озарилась неярким сиянием, исходившим от стен. Он потер ладонями лицо, встал и машинально ощупал наголовный обруч. Диадема с вмонтированным в нее кристаллом призрачного Советника была на месте.
Разминая суставы, Тревельян несколько раз присел и покрутил руками. Сонные видения еще не совсем покинули его, и он не смог бы сказать, где предпочитает находиться: в залитых светом пустынях Пекла или в темных пустынях Хтона. Любой из этих вариантов обладал своими преимуществами и недостатками: так, на Пекле было жарковато и напряженно с водой, зато там обитали люди, пусть даже такие мерзкие, как тольтарра Абби и барон Оммиттаха; Хтон же являлся планетой прохладной, с изобилием вод, но без людей. Те твари, что суетились в подземельях Хтона, вряд ли имели что-то общее с гуманоидами, с подобными червям сильмарри или с рептилиями дроми.
Велев бортовому компьютеру отдраить люк и включить прожектора, он выглянул наружу. Яркий световой поток падал на корпус трафора, будто в недоумении застывшего у кормового движка, сейчас мозг имел форму колонны с множеством выступающих из нее гибких щупалец с видеодатчиками, инструментами, захватами, похожими на клешни краба, и миниатюрными анализаторами. Колонна едва заметно покачивалась на четырех голенастых ногах и тихонько жужжала. Рядом с ней, на почве, лежал пластиковый лист с аккуратно разложенными деталями гравидвижка. Их было с дюжину — крохотные трубки, пара блестящих кристаллических зернышек, воронка энерговода, черная коробочка с торчащими из нее контактами и что-то еще. Тревельян оглядел эту выставку и буркнул:
— Ну, в чем дело?
— Боюсь, практика не согласуется с теорией, эмиссар, — тоном обиженного ребенка отозвался Мозг. — Как вы приказали, я разобрал кормовой гравидвижок, заменил испорченные узлы, взяв их из носового, и снопа собрал механизм. Я действовал точно по инструкции, но двигатель не работает, а эти детали, — он вытянул манипулятор к пластиковому листу, — оказались лишними. Но это, видимо, не так. Сейчас я размышляю, куда их пристроить.
— Давно размышляешь? — спросил Тревельян.
— Два часа тридцать три минуты. Тут что-то не стыкуется, эмиссар. Вот, например, этот модуль… — Трафор приподнял черную коробочку. — Он не предусмотрен инструкцией сборки, и я не знаю, куда его установить.
«Знакомый случай, — заметил, пробудившись, командор. — Если сопляк-механик делает ремонт и находит лишние детали, жди взрыва реактора».
— Гравидвигатели не взрываются, — вздохнув, произнес Тревельян.
«Это, конечно, большое их преимущество, парень. Не взрываются и не работают, верно? — Советник выдержал паузу. — Ну, что будем делать?»
— Что собирались. Отправимся в оазис, и если там действительно найдутся роботы, попробуем с ними столковаться. Либо они починят квадроплан, либо дадут другое транспортное средство. Лететь-то всего ничего! Жаль, что нельзя связаться с кораблем и вызвать другой аппарат… — Наморщив лоб, Ивар поинтересовался: — Кстати, какое расстояние до этого оазиса? Ты в курсе, дед?
«Около трех тысяч километров к юго-востоку, и все через пустыню, — сообщил командор. — Из нашей железяки механик плохой, но вместо осла она сгодится. Дней пять-шесть, и будешь на месте. Двигайся, малыш, не жди рассвета! Эта ночь будет тянуться еще восемнадцать часов».
Тревельян почесал в затылке.
— Согласен, время терять ни к чему, но припасов у нас лишь на четверо суток. Надо бы рекогносцировку провести… Тут есть какие-то растения — может, и съедобная живность найдется. — Он повернулся к трафору: — Вот что, приятель, хватит дурью маяться. Собери детали, сложи их в левом трюме и распакуй походное оборудование. Потом возьми нож, бластер и все фляги и вылезай наружу. А я пока умоюсь.
— Слушаюсь, эмиссар, — вымолвил Мозг, подхватил лист пластика и ринулся к трюмному люку.
Тревельян спустился на грунт и зашагал к ручью и маленькому озеру. Лучи прожекторов подсвечивали дорогу, заставляя частицы песка искриться подобно бриллиантам; над сбегавшим со скалы ручьем повис зыбкий радужный мостик. Ветер стих, и в мертвой гулкой тишине слышалось только журчанье воды. Небо, залитое смолистой тьмой Провала, казалось почти беззвездным; лишь у северного горизонта мерцали искры далеких светил. Где-то там, в безбрежном пространстве, кружилась у двух своих солнц планета Равана, столь же недосягаемая сейчас, как центр Галактики.
Встав на колени у озера, Тревельян омыл лицо и шею, попробовал воду на вкус — она была свежей, холодной и прозрачной. Он пил ее из горсти, чувствуя, что медицинский имплант не проявляет активности — значит, никакой заразы и вредных веществ в жидкости не содержалось.
— Такая же, как в горных источниках Земли, — сказал Тревельян, вставая.
«Хорошо, хоть вода есть, — согласился командор и тут же без перехода добавил: — Кстати, пока ты дрых без задних ног, я ощутил некую ментальную активность. Очень слабую, но я ее засек».
Ивар приподнял бровь.
— Нас зондировали?
«Не нас, а тебя. Я, как-никак, кристаллическая структура и неплохо защищен. У меня встроенный телепатический экран, а твои барьеры естественного происхождения. Во сне их эффективность падает».
— Ты в самом деле думаешь, что кто-то шарил у меня в мозгах? — спросил Тревельян, с тревогой припоминая свои сны.
«Точно не уверен, ментальное поле было очень слабым. Тебе ведь известно, что встречаются животные-телепаты — а откуда мы знаем, кто тут бродит в окрестностях? »
— Не знаем, так сейчас узнаем, — произнес Треьельян и решительно направился к кораблю. У люка уже маячил трафор, растянувший свою синтетическую плоть в большую тарелку с загнутыми краями. В тарелке лежали большой, похожий на мачете нож, ручной лазер, маленькая фляжка и три канистры, каждая на двадцать литров. Сгрузив фляги на землю, Ивар подвесил клинок к поясу, взял в руки бластер и велел бортовому компьютеру выключить прожектора. Затем уселся, скрестив ноги, на круглой платформе и ткнул пальием направо.
— Давай туда. Иди медленно, на малой высоте, у самого горного склона. Осмотримся и поищем живность.
Трафор плавно приподнялся и заскользил в полутора метрах над песком. Его движение было беззвучно, как полет бестелесного призрака в астрале; тьма послушно расступалась перед платформой и смыкалась позади, горный склон скользил по правую руку, и кое-где у его подножия торчала скудная поросль, толстые стебли то ли с ветвями, то ли с длинными шипами. Тревельян неплохо видел в темноте, и ему почудилось, что стебли иногда колышутся или подрагивают, что при полном отсутствии ветра выглядело подозрительным. Вскоре он разглядел каких-то существ, возившихся в зарослях, и хлопнул трафора по упругой оболочке:
— Видишь тех тварей? Излови-ка мне одну.
Робот приблизился к кустам, стремительно выбросил манипулятор и тут же приподнял его вверх.
