довезти, если остров не виден? Куда править, куда плыть?
— Это подскажет моя лютня, — промолвил Тревельян. — Остров волшебный, но лютня у меня тоже волшебная. Ты ведь понимаешь, что против волшебства годится только другое волшебство! — Он склонился над своим инструментом и прошептал: — Корректировка курса.
— Семь градусов к западу, — чуть слышно раздалось в ответ.
— Туда! — Тревельян вытянул руку, показывая направление. Шад уставился на него как на полного идиота, фыркнул и сказал:
— Морни, рыбья требуха, правь, куда показывает господин. Гин, жратва готова?
Они поели, Гин сменил Морни у штурвала, а Тревельян покормил своего зверька сушеными фруктами — мясо крабов и черепах Грей есть отказывался. Тем временем «Ночной ветер» резво бежал вперед. Океан, раскинувшись на все четыре стороны света, поблескивал серебром под лучами утреннего солнца, в небе плыли облака, и таяла, уже едва заметная над горизонтом, Ближняя звезда. Ветер был свежим и ровным, но не сильным, и Тревельян, побеседовав с лютней, выяснил, что они идут со скоростью десять-двенадцать километров в час и несколько отклонились к западу. Он снова уточнил направление.
Шкипер сунул ему мех с вином, потом приложился сам и буркнул:
— Доселе не встречался я с рапсодами. Скажи, Тен, у всех пацев из вашего Братства моча вместо мозгов? Или ты один такой недоумок?
— Ты не веришь в волшебство? — полюбопытствовал Тревельян. — Не веришь, что остров может быть невидимым?
— Верю. Клянусь канатом и веслом, если выхлебать этот бурдюк, не разглядишь даже дыру, куда положено мочиться! Ты пей, рапсод, пей... Если остров невидимый, вино тебе так и так не повредит.
Гин хихикнул, Морни захохотал, а Тревельян прикинул, что плыть оставалось пару часов. При этой мысли по его спине забегали холодные мурашки и вино показалось кисловатым. Однако сейчас он был не сам по себе, не песчинка, затерянная в огромном мире, где нет ни электричества, ни связи, ни быстрых скиммеров, ни даже компаса; сейчас он был включен в земную техносферу и выполнял в ней самую важную роль: руководил и командовал. По его желанию и воле сканеры заатмосферного спутника следили за крохотным суденышком, передавая сигналы на Базу со скважностью в пять миллисекунд; компьютер фиксировал их, привязывал точку в океане к координатной сетке и, снова через спутник, отзывался кратким рапортом. Вся эта скрытая мощь, все эти силы, охватившие Осиер не мифическим, а реальным кольцом, были покорны ему, Тревельяну, служили верно, быстро и надежно, как полагается машинам, чья первая забота — человек. Его безопасность, его желания, его приказы… Думая об этом, он обретал покой и уверенность в себе.
Наконец из лютни донеслось:
— Объект на заданной дистанции. До южной оконечности острова девятьсот семьдесят метров, до северной — тысяча пятнадцать. Жду дальнейших указаний.
— Будь на связи, — шепнул Тревельян и, повернувшись к Шаду, молвил, перейдя на западный диалект: — Да будут с тобой милость богов и моя благодарность! Ты лучший из мореходов Шо-Инга, и твое искусство не оплатишь деньгами. Однако... — Он вытащил из сумы кошелек с последними монетами и вложил его в руку шкипера. — Наше путешествие закончилось, почтенный Шад. Ложись в дрейф и прикажи своим парням спустить лодку.
Шкипер взвесил кошелек в ладони, кивнул повелительно Морни и Гину и сказал:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, рапсод. Не видать тут ни острова, ни даже паршивой скалы, а до берега ходу половина дня на моем корыте. Далековато! На лодке до вечера не доплыть... Придет ночь, а с ней — морские демоны... Боюсь, света дня ты уже не увидишь!
Тревельян бросил в лодку, плясавшую рядом с бортом корабля, свой мешок, посадил на него Грея, затем хлопнул шкипера по мускулистому плечу:
— Не беспокойся, Шад! Ты ведь помнишь, что остров невидим? Что же тебя удивляет?
— Невидимое можно пощупать, Тен. Можно ковырнуть ногой песок, можно расквасить нос о дерево... А ты покидаешь палубу посреди океана! Вот, смотри! — Перегнувшись через фальшборт, шкипер ткнул веслом в волну: — Разве это песок или камень? Или помет пацев? Это вода, жидкая соленая вода!
— Около острова отмели, тоже невидимые, — пояснил Тревельян, спускаясь в лодку. — Поэтому я поплыву один. Не хочу, чтобы ты посадил свой корабль на мель. Дай мне весла!
— Держи! Может, возьмешь еду? Или хотя бы вино?
Тревельян, продев весла в кожаные петли, заменявшие уключины, покачал годовой:
— Благодарю тебя, Шад, но мне ничего не нужно. Разделяю твое дыхание в последний раз... и твое, Морни, и твое, Гин... Когда увидите, что я исчез, будто растаял в тумане, поворачивайте руль и плывите на восток, к берегам Удзени. Не приближайтесь к острову! Тут правда есть опасные отмели.
— Клянусь якорем и палубой! — сказал шкипер. — Или ты небывалый храбрец, или полный недоумок! Даже жратвы не взял! Ну, захочешь есть, слопаешь свою зверюшку!
Улыбнувшись, Тревельян махнул ему рукой и навалился на весла. Лодка была крохотная, рассчитанная на двух человек, и прыгала на невысокой волне. Грей забеспокоился; брызги попали на его шкурку, он попробовал слизать их розовым язычком и недовольно пискнул — не понравилась соленая вода.
— Терпи, — сказал Тревельян, твердо решивший забрать зверька с собой. — Скоро будем на «Пилигриме». Яблоки, груши, апельсины, бифштексы с кровью — все твое... А дома будешь летать в моем саду, пугать ежей и белок. Конечно, если останемся живы.
«Взял бы с собой метатель плазмы, меньше было бы сомнений», — заметил командор, но Тревельян не отозвался — повернув голову, он разглядывал возникший из пустоты берег. Только что он пересек границу миража, я перед ним, в золоте и зелени, открылась земная твердь, а за кормою лодки он видел распускавший паруса корабль. На палубе суетились маленькие фигурки, «Ночной ветер» поворачивался и, словно прощаясь с Тревельяном, покачивал реями. Последний привет Осиера, подумал он и, отвернувшись, сосредоточил внимание на островке.
Остров был точно таким, как в описании компьютера: овал длиною в километр, пальмы с перистыми листьями в окружении золотистых песков, маленькая бухта — словно щербина на границе земли и воды. Волны с тихим шуршанием вылизывают пляж, шелестят на ветру деревья, сияет полуденное солнце, и от всей этой картины веет таким покоем, такой умиротворенностью, что даже сердце начинает биться тише, словно желая попасть в такт мерному рокоту волн.
«Похоже, твой иерарх живет как Робинзон, — заметил Советник Тревельяна, наблюдавший за берегом его глазами. — Ракет не видно, и лазерной артиллерии тоже. Высадимся?»
«Для этого мы сюда и приплыли, дед».
Тревельян шевельнул веслами, лодка скользнула вперед и ткнулась носом во влажный песок. Он посадил Грея на левое плечо, справа повесил лютню, коснулся струн и позвал:
— Компьютер!
— Слушаю, наблюдатель Тревельян.
— Приготовь скиммер. Вышлешь на остров по моей команде. Место приземления — у бухты, ориентир — лодка.
— Будет исполнено.
Тревельян ступил на берег, сделал первые шаги. Крохотная волна ринулась следом, затем отползла с шипением, наполнив водой отпечаток его башмака. Алый краб величиною с ноготок пробежал по песку, плюхнулся в эту импровизированную ванну. Воздух пах морем и свежей зеленью. Над кронами пальм кружили птицы, но, кроме деревьев, ничего не поднималось к небесам, ни струйки дыма, ни мачты с антенной, ни иного сооружения.
— Благодать! — произнес Тревельян. — Еще лучше, чем у Тасмана. Покой, как на нашем острове, где База.
«Может, и тут все закопано в землю, — молвил командор. — Сверху — благодать, а снизу — плазменные батареи, бомбы и дивизия боевых роботов. Ты, дружок, не расслабляйся и про дроми не забывай! Про хапторов и кни’лина тоже!»
