эвтаназии, более или менее пышных, но кончались они одинаково: измельчителем, трубами и башнями в латифундиях, где черви-ассенизаторы перерабатывали органику в компост.
Для ночлега Крит выбрал место рядом с самым куполом. Его свечение было неярким и не мешало любоваться небесами; цветные круги и овалы медленно плыли по выпуклой поверхности пузыря, будто аккомпанируя мерцанию звезд, движению облаков и порывам несильного ветра. Они поели — проглотили пищевые капсулы и какое-то средство, захваченное Мадейрой, препарат иммунной защиты от болезнетворных вирусов. Потом уселись у скафа; Хинган достал баллончик с грушевым вином, и все отхлебнули по глотку, помянув умершего.
— Жаль, что он не увидел звездного неба, — произнес Мадейра. — Чарующее зрелище! Я сделал запись и проиграю ее в тот день, когда отправлюсь в Стволы Эвтаназии.
— Если доживешь до них, — мрачно заметил Хинган.
— Постараюсь. Скажите, Дакар, что порождает мерцание звезд? Одни из них яркие, другие светят еле-еле... Это зависит от расстояния?
— Не только, — ответил он, чувствуя тепло приникшей к нему Эри. — Светимость звезд различна. Есть голубые и белые гиганты, в десятки и сотни раз более яркие, чем Солнце, есть красные карлики и переменные звезды, цефеиды, есть объекты, которые кажутся звездой, но на самом деле это огромная галактика. Земная атмосфера заставляет их мерцать. Что до расстояний...
Внезапно он смолк; мысль о звездных расстояниях потянула за собой другую, заставив его приподняться в возбуждении. Он повернулся к Мадейре. Лунный свет скользил по лицу блюбразера, и мнилось, что оно вылеплено из белого гипса.
— Вы говорили, что мы в тридцати мегаметрах к северу от Мобурга? То есть в трехстах километрах, считая прежней мерой... Мобург под Валдайской возвышенностью, и значит... значит... — Он вдруг ощутил, как замерло и тут же гулко ударило сердце. — Это значит, что мы вблизи большого города... древнего города, в котором я родился и прожил жизнь... Там, за стеной — Петербург!
— Ты уверен? — спросил Крит.
— Да! Огромный зал с траншеями и каменными обломками, что около ангара скафов — это станция метро. А метро прокладывали только в самых больших городах.
— Метро?
— Вид подземного транспорта, предшественник ваших трейнов, — пояснил он. — Кроме того, завод, что под нами... Такие заводы наверняка строились в крупных промышленных центрах, где сосредоточены запасы всякого сырья. Думаю, здесь не один завод — ведь город вроде Петербурга битком набит металлом. Станки, машины, рельсы, трубы, провода, мосты и арматура зданий... Неужели все разобрано? Разобрано, разбито, свезено сюда и переплавлено в крохотные слитки? Не может быть!
— Не может, — согласился Крит. — В пирамидах этих дикарей есть металл и стекло. Что-то, выходит, осталось, как ты и думал, Дакар. И здесь осталось, и в Киве, и в Сабире... Здесь и там дикари швыряют мусор в защитные экраны, считая их...
Охотник замялся, вспоминая слово, и он подсказал: — Богами или демонами, которым требуются жертвы.
— Да. Это не очень понятно мне, но главное мы выяснили: ненужное сгорает, нужное падает в шахту, перерабатывается и едет в Хранилища. И никаких пришельцев, гниль подлесная! Эти пришельцы со звезд — фантазия кормчего Йорка. Умный человек, однако...
Мадейра встрепенулся:
— Ты говоришь, кормчий Йорк? Он удостоил тебя беседой?
— Удостоил и наговорил кучу нелепостей. Когда же я пытался возражать, кривился и щелкал пальцами. Вот так! — Охотник резко прищелкнул. — А теперь мы знаем, что прав Дакар, и никаких пришельцев...
«Щелкал пальцами, — подумал он, теряя нить разговора. — Характерный жест! В определенном смысле признак человека влиятельного, властного, не терпящего возражений... Вроде магистра в маске и серой мантии».
— Кто он такой, этот Йорк? Гранд или персона королевской крови?
— Кормчий мобургского филиала Биоресурсов, — ответил Крит. — Что там короли да гранды, куда им до главного обра! Он да кормчий ВТЭК — первые люди под куполом. Но с втэками я дела не имел. Не удостоился! — На губах Охотника зазмеилась усмешка. — Если желаешь, Дакар, я тебя представлю Йорку, когда вернемся. Пришельцев со звезд мы не нашли, так будет ему пришелец из прошлого! Думаю, у вас найдется о чем поговорить!
— Кажется, я уже... — начал он, но тут случилось сразу два события: Мадейра дернул его за рукав и завизжала Эри.
Что-то огромное, мохнатое устремилось к куполу из темноты — выпуклые чудовищные глаза с острыми жвалами между ними, распростертые серые крылья, пухлое длинное туловище. Он успел заметить лапы толщиной с человеческое бедро и гибкие двухметровые отростки — или антенны?.. — которые вибрировали над глазами, словно ощупывая воздух. Реакция Охотников была мгновенной: Эри, не вставая, выпалила из разрядника, Крит и Хинган метнули две огненные струи, рассекшие летуна. Опаленные крылья закружились, медленно планируя, голова и часть обугленного тела по инерции врезались в купол. Вспышка, легкий запах гари, световой фонтан, взметнувшийся на мгновение... Он поднялся и поймал падавшее сверху крыло. Оно было удивительно легким, усыпанным маленькими чешуйками.
— Жаль, я не силен в энтомологии... По-моему, это ночной мотылек — из тех, что летят на свет.
— Опасный? — спросила Эри, сунув за пояс разрядник.
— Не знаю, милая. Для человека — нет, а вот для нас... Мы так малы, что даже с комаром не справимся без излучателя.
— Что такое комар?
— Мелкое кровососущее насекомое. — Он выпустил крыло бабочки и посмотрел на свой кулак. — Нет, комара мы, пожалуй, пришибем, а муху, овода или кузнечика — сомневаюсь! Не говоря уж о птицах... Не для нас Поверхность, не для нас! Теперь Мадейра, друг мой, я понимаю...
Они опять уселись, прислонившись к надежному корпусу скафа. Звезды молча перемигивались над ними, чуть ущербный диск луны неторопливо полз к зениту, ветер доносил запахи камня, воды и зелени.
— Что вы понимаете, Дакар? — спросил блюбразер.
— Слова магистра, с которым вы меня свели. О том, что есть поверье или мнение, будто наверху таится опасность, неведомая опасность, подстерегающая людей. Кто-то постарался внедрить эту идею — мне кажется, давно — в эпоху заселения подземных куполов. И наш магистр...
— Он ведь просил не говорить об этой встрече! — с отчаянием простонал Мадейра.
Крит нахмурился и грозно засопел:
— Что еще за встреча? И что за магистр? Ну-ка, выкладывай, пасть крысиная! — Поднявшись, Охотник наклонился над Мадейрой и тряхнул его за ворот. — С кем ты свел моего партнера? Говори! Он ведь как вчера из инкубатора, не больше младенца понимает! Его обмануть, как банку «писка» вынюхать!
— Оставь Мадейру, Крит. Я не младенец, и обмануть меня непросто. Я расскажу! Я не давал магистру слова, что буду хранить молчание, а кроме того... — Он повел рукой, охватывая лежавшее перед ними пространство, и добавил: — Кроме того, эта реальность так поразительна и так опасна, что ничего нельзя скрывать. Сокрытие любой информации есть преступление — ведь мы не знаем, что нам пригодится, что сможет нас спасти. Мы даже не знаем, зачем нас сюда послали... Думаю, не для того, чтобы ловить мифических пришельцев.
— Верно мыслишь, парень! — рявкнул Хинган, стукнув по колену кулаком. — Ну, так с кем ты встретился? Когда и где?
— У Мадейры, в тот день, когда вы готовились к походу. Там был человек, одетый в серое и в маске... спонсор-покровитель блюбразеров. Тоже делал так, — он щелкнул пальцами. — Очень информированная личность! Тот самый кормчий Йорк, наверное... Кстати, вы знаете, кто такой кормчий?
