Мадейра был уже похож на человека — шея и щеки почти нормальные, зуд прекратился, и только надбровья еще нависали над глазами, как пара мясных червяков. Но говорить это ему не мешало. Мы поболтали о чудесах Поверхности, о синих небесах и зеленых равнинах, о реках, звездах и древних городах, о дикарях-гигантах — и так, слово за слово, добрались до кормчего Йорка.
Мой приятель-блюбразер обычно разговорчив; на всякий предмет у него десяток мнений и гипотез, которыми он делится с такой охотой, что собеседнику рта не раскрыть. Но только я упомянул о Йорке, как он насупился и стиснул губы. Даже глаза прикрыл, то ли от усталости, то ли демонстрируя мне, что тема совсем неинтересна.
Я повернулся к экрану, переливавшемуся над нами огромной полусферой.
— Помнишь, что случилось с тварью, прилетевшей к нам в первую ночь? С мотыльком, как обозвал ее Дакар? Мы его убили, но голова попала в силовой экран и испарилась. Понимаешь, что отсюда следует?
Глаза его тут же раскрылись, насколько позволяла опухоль. Об этом он был готов поговорить.
— Конечно, понимаю! Экран не пропускает ничего живого и вообще никакой органики. Мы были в скафе и потому прошли через преграду — корпус из триплекса нас защитил. Не беспокойся, Крит! Как прошли, так и обратно вернемся.
— Возможно, вернемся не все, — сказал я.
— Почему — возможно? Дамаска уже нет... его не вернешь...
— Могут быть и другие потери. Один неуклюжий блюбразер, например, оступится и рухнет прямо в шахту. Красивый фонтан, немного пепла и броня, которая расплавится в приемном бункере... Печальная история, но Эри, Дакар и Хинган поймут. Всякий может оступиться.
Шрам на щеке Мадейры дернулся. Он с укоризной посмотрел на меня.
— А, теперь мне ясно! Вот почему ты остался, а их отослал!
— Вообще-то не за тем, чтобы сбросить тебя в шахту. Но если ты не желаешь отвечать на мои вопросы...
С минуту мы глядели друг на друга, как пара пачкунов перед дележкой ценной находки. Потом он отодвинулся. Я придвинулся к нему и щелкнул пальцами протеза — не хуже, чем кормчий Йорк. Пожалуй, даже лучше — все-таки есть у протеза преимущества перед обычной рукой.
— Ты этого не сделаешь, Крит! — завопил Мадейра. — Мы же друзья! К тому же партнеры!
— Вот и отвечай мне, как другу и партнеру.
— Это не мои секреты!
— От них, Мадейра, зависит моя жизнь.
— Это еще почему?
— Ты не понимаешь? В самом деле не понимаешь, крысиные мозги? Ну, тогда объясню. Стоит нам появиться в Мобурге, как кормчий будет об этом знать. — Я продемонстрировал Мадейре свой браслет. — И, возможно, решит, что я ему больше не нужен — ни я, ни трое остальных. Мы свою задачу выполнили — поднялись, осмотрелись и вернулись обратно, вместе с доверенным лицом и кучей важной информации. Лицо — вот оно, — я ткнул в Мадейру протезом, — а лишних для соблюдения тайны можно на компост пустить. На меня ведь уже три раза покушались, а кто и зачем — Пак ведает!
— Это не досточтимый Йорк! Он благороден, умен и...
— ...и хитер, гораздо хитрее вас, мечтателей да собирателей, — закончил я. — А что до благородства, то и мне оно не чуждо. Расскажешь, будешь жив. Это во-первых, а во-вторых, останемся друзьями. Согласен?
С партнером-Охотником я бы так не разговаривал. С другой стороны, партнер-Охотник не стал бы ничего скрывать.
Не знаю, усовестился мой приятель или напугался, а может быть, принял во внимание мои резоны, только лицо его стало задумчивым. Он посмотрел на небо, облака и солнце, глубоко вздохнул и произнес:
— Ладно, Крит, согласен! Спрашивай! Что ты хочешь знать?
— Ну, например, давно ли кормчий Йорк ходит у вас в благодетелях?
— Недавно. Года три, — ответил он. Любопытное совпадение! Эксперт Кассель из Кива называл такой же срок!
Повинуясь внезапно пришедшей догадке, я поинтересовался:
— Может, вам благоволит не один Йорк? И не в одном Мобурге? Как там насчет других куполов? Помедлив секунду, Мадейра кивнул:
— Есть влиятельные люди, которых привлекают старина и, возможно, тайны Поверхности. Их немного, но тем не менее... — Он сделал паузу и признался: — Тем не менее их щедрость позволила нам привлечь к работам Черных Диггеров, приобрести ряд раритетов и оборудовать исследовательские центры — такие, как в тупике, где ты бывал. Кроме того, эти люди делятся с нами информацией — скажем, об этой шахте и заводе. — Мадейра покосился на купол, переливавшийся цветными пятнами. — Бесценная информация, из закрытых файлов ОБР и ВТЭК, но они имеют к ней доступ. И досточтимый Йорк, и почтенный Евфрат, и остальные.
Евфрат? Я вспомнил, что Йорк называл это имя. Сказал вполне определенно: мы действуем в контакте с ВТЭК и ОБР других куполов, и все, что нужно от меня и Евфрата... Закончил, правда, многоточием, и что за Евфрат, не признался.
— Кто он такой, этот Евфрат?
— Кормчий мобургского филиала ВТЭК, — пояснил Мадейра. — Я не встречался с ним лично, но, по словам Йорка, он человек весьма достойный и крупный коллекционер. Собирает изображения животных Поверхности, оставшиеся от Эпохи Взлета.
— Коллекционер, значит... — протянул я, подумав, что афера с неучтенным сырьем никак не могла состояться без важных втэков. Сырье ведь нужно вывезти и заказчикам доставить, а этого не сделаешь, минуя трейн-тоннели. Получалось, что ОБР и ВТЭК — союзники, и хоть их целей я не понимал, но уже догадался, зачем они связались с блюбразерами.
— Ты сказал, что, кроме Йорка и Евфрата, есть еще и другие любители древностей. Случайно не из Кива? А может, из Дайла и Сабира? Мадейра кивнул и добавил:
— В Шанхе и Хане нам тоже очень сочувствуют.
— Очень — это как? На сколько монет потянет? Смущаясь, покашливая и заикаясь, он назвал
цифры, а потом признался, что благодетели командуют всеми счетами блюбразеров, в пьютерах всех куполов. Мудрый выбор! Где еще аккумулировать средства от незаконных поставок сырья? Блюбразеры — не фирма, не компания, товар не производят, налогов не платят, и счет их никому не интересен. Собственно, и не добраться до него, если не знаешь пьютерного кода.
О цифрах я переспросил еще раз, думал, что ослышался, — монеты было столько, что на нее удалось бы скупить всех Продуктовых Королей и Оружейный Союз в придачу. Или армию нанять, миллионов шестьдесят Свободных... Мадейра подтвердил, добавив, что не имеет полной информации — возможно, были еще благодетели, в других куполах. На что конкретно тратились эти гигантские средства и тратились ли вообще, он не знал и полагал, что благодетелям виднее.
Я собирался обсудить с ним разные гипотезы на этот счет, но в небе возникла темная точка, ринулась к нам, стремительно увеличиваясь в размерах, и спустя минуту рядом приземлился скаф. Мадейра облегченно вздохнул, глядя, как распахивается люк, выпуская наружу Дакара, и как Дакар бежит ко мне, подпрыгивая и почему-то размахивая излучателем. Волосы его растрепались, броня была расстегнута, нож съехал на живот, а притороченная к поясу сумка хлопала сзади по ягодицам. В общем, тот еще вид... Ну, что с него взять? Все же инвертор, не Охотник...
Он что-то вопил, но так неразборчиво, что до меня дошло лишь с третьего или четвертого раза:
— Я вспомнил! Я вспомнил, Крит! Клянусь мясными червяками и лягушачьей печенкой! Я вспомнил!
