Ричард выслушал это не дрогнув лицом, но в глубине души преисполнился сомнений. Казалось невероятным, чтоб Леди Дот чего-то не знала! А если знала, то почему смягчающие обстоятельства всплыли сейчас, а не в миг расправы с Друадом и Тирасисом? И почему с ним, Диком Саймоном, вообще толкуют, а не вышвыривают вон с крысиной челюстью на шее? Выходит, он как-то выделен… и, быть может, удостоится пощады… Но почему, почему? Конечно, Тирасис и Друад были сильно под хмельком, а он — трезв, как Четыре прохладных потока… Или тут другая причина?
Так и не разобравшись с этой загадкой, Ричард Саймон мрачно уставился на носки своих форменных башмаков.
Тем временем Леди Дот повернулась к клавиатуре, и крышка стола вдруг вспыхнула голубоватым матовым свечением. Прекратив созерцать башмаки и вытянув шею, Ричард увидел, как на экране разворачивается его досье — дюжина фотографий в различных позах, отпечатки пальцев и ретины, файл психофизиологических характеристик и еще какие-то данные — цифры, схемы, кодированные обозначения и слова, слова, слова… Во имя Четырех звезд, он никогда не думал — даже не мог представить, — что о нем собрано столько информации! За неполных девятнадцать лет!
Леди Дот, не выключая экрана, откинулась в кресле и обозрела Ричарда с головы до ног.
— Вы не пьете. Почему?
Это был сложный вопрос, мучавший Саймона в течение всех проведенных в Грин Ривер месяцев. Вокруг все пили, можно даже сказать, упивались, а он предпочитал спиртному молоко, кофе и чай. В Соединенных Штатах, на щедрой разгульной Колумбии, это воспринималось как глупое чудачество, но он не мог себя переломить. Тайят не потребляли алкоголя, отец тоже следовал их примеру, а учебный компьютер “Демокрит” мог преподать лишь элементарные уроки по части ректификации спирта — само собой, в курсе химии. Разумеется, Ричард знал, что этот спирт, разлитый в бутылки с цветными наклейками, называют водкой и джином, бренди и коньяком, ромом и виски, а в некоторых случаях — вином; но лишь здесь, в Грин Ривер, ему предстояло постичь всю глубину и смысл сего элемента человеческой культуры. После двух-трех неудачных опытов он решил к нему не приобщаться, разработав подходящую легенду.
Ее он и выложил Леди Дот.
— Я не пью по религиозным соображениям, мэм. Я, видите ли, мормон.
В горле Эдны Хелли что-то булькнуло, словно она подавила смешок.
— Мо-о-рмон! Вот как! — Она коснулась какой-то строки в досье, тут же вспыхнувшей алым. — По мужской линии вы действительно происходите из Мормонской семьи, из Юты — не из нынешней Юты, а той, оставшейся на Земле… Но по женской — вы из православных русских, а они пьют все, кроме ослиной мочи.
— Так ведь по женской, а не по мужской! — отозвался Саймон. — Женщины не пьют, мэм… я хотел сказать — много не пьют, даже у русских. А я вдобавок уродился в отца.
— В отца? Вы так полагаете? — Леди Дот сделала паузу и вдруг задумчиво протянула:
— Значит, в отца… С вашим отцом я встречалась… встречалась, агент-стажер…
Ричард невольно насторожился. Он был готов прозакладывать оба уха и все десять пальцев, что в сверливших его глазах промелькнули тени неких ностальгических воспоминаний. Это было потрясающим открытием; он и представить не мог, что непробиваемая Леди Дот знакома с его отцом.
— Ваш отец не питал и не питает склонности к религии, — сообщила ему тем временем Эдна Хелли. — Он такой же мормон, как я — папа римский или святая великомученица Елизавета. И вы не мормон. Вы пьете кофе! И чай! Горячий чай! К тому же вас вырастил человек… м-мм… точнее, человекообразное существо, лишенное всех и всяческих религиозных понятий! — Она погрозила Ричарду пальцем и добавила тоном ниже:
— Не пытайтесь заморочить меня, стажер. Ложь — великое искусство, которым вам придется овладеть — в свое время и под руководством опытных наставников. А сейчас запомните, что агент Центрального Разведуправления должен научиться пить — что угодно, с кем угодно и где угодно. Хоть. в церкви, хоть на кладбище! Пить, не пьянеть и не встревать в глупые истории. Это тоже искусство, мой дорогой, и пусть Уокер вас научит. Кстати, я накладываю на него взыскание… — Длинные сухие пальцы Леди Дот пробежали по клавиатуре. — На него и, разумеется, на вас…
Ричард щелкнул каблуками и незаметно перевел дух. Крысиные клыки, позорное изгнание миновали его, и теперь он был готов принять любую кару. Положим, накачаться до бровей и сплясать канкан на стойке “Катафалка”… Или пройтись по всем учебным лабиринтам, где рвутся капсулы с “хохотуном” и с “поцелуем Афродиты”, от коих сперва веселишься, а после плачешь да блюешь желчью и кровью… Или вскрыть компьютерный сейф-калейдоскоп, от чего происходит верчение в голове и дрожь в коленках, а перед глазами все двоится и троится, будто приложили тебя по затылку топором, чтоб без помех отрезать палец… Все эти пытки он вынес бы с честью, так как, овладевая приемами Смятого Листа, Звенящих Вод и прочих кланов, подвергался столь же тяжелым и унизительным испытаниям. Но Леди Дот — не Наставник Чочинга, мелькнуло у Ричарда в голове; она — человек цивилизованный, а значит, способна придумать пакости еще похлеще.
Ожидая вынесения приговора, он размышлял о ее прозвище — конечно, неофициальном, не являвшемся служебным псевдонимом и не занесенном ни в какие файлы. Собственно, означало оно “точка” и считалось как бы косвенным свидетельством того, что Эдна Хелли умела расставлять точки над всеми “i” и не промахиваться по мишеням. Но Ричард Саймон, владевший тремя языками, воспринимал это прозвище во всем его многообразии, с удивлением отмечая, что оно годится повсюду и везде — как хорошо разношенный башмак, который можно натянуть и на левую, и на правую ногу. Леди Точка — на английском, а по-русски — дот, блиндаж или капонир, оснащенный парой пушечных стволов… На тайятском же “доот”, произнесенное с легким придыханием, означало “серый”, а этот оттенок был у Эдны Хелли излюбленным: серые глаза, серые волосы, серый форменный мундир и серая шляпка-шлем, положенная женскому персоналу Службы. Шляпка, кстати, тоже напоминала бетонный колпак дота, в чем Ричард усматривал чуть ли не перст судьбы. Со всех точек зрения Леди Дот была не просто точкой, а точкой Долговременной, Огненосной и весьма Труднодоступной.
Расшифровав таким образом ее кличку, Ричард успокоился и стал ждать, когда дот откроет огонь на поражение. Эдна Хелли тем временем изучала его досье.
— Успехи ваши весьма похвальны, — наконец буркнула она. — Очень неплохо, очень… Вождение глайдеров и прочих транспортных средств — балл “а”… летали на “ведьмах”, “ифритах” и “бумерангах”… отлично летали… Теперь методы скрытного десантирования — парашют, реактивная капсула, дельтаплан, акваланг-балл “а”… стрельба, подрывное дело, взлом электронных средств защиты — балл “а”… та-ак… боевая подготовка… хм-м… ну, здесь выше всяких похвал… кости ломать вы умеете… А что у нас с теоретическими дисциплинами?… Хм-м… Политология… структура служб ООН… связь… межзвездная транспортировка… Неплохо, но не блестяще, агент-стажер! Особенно что касается последнего предмета! Или вам не известно, что Пандус — основа основ современной цивилизации?
— Известно, мэм, — откликнулся Ричард.
Упрек был, безусловно, справедливым. Если не считать снов, повторявшихся с путающей регулярностью, месяцы, проведенные в Учебном Центре, почти изгладили воспоминания о тайятских лесах. Саймон, однако, подметил, что практика для него целебней теории. Успокоение наступало быстрей, если он бегал, стрелял, сражался на боевом помосте, гнал в автомобиле или прыгал с реактивным ранцем в океан, дабы затем высадиться на берег, обманув команду захвата и хитроумного Дейва Уокера. Все эти дела, служившие испытанием ловкости и физической силы, напоминали о детских годах и о Наставнике Чочинге, тогда как любой теоретический курс большей частью погружал Ричарда в прострацию;
Правда, это не мешало ему сравнивать поучения Наставника с рекомендациями и советами преподавателей, но сравнение было не в пользу последних. Чочинга выражался куда яснее и называл все своими именами: смерть — смертью, а не ликвидацией, бегство — бегством, а не тактическим отступлением, муку — мукой, а не выжиманием информации путем болевого воздействия.
Голос Эдны Хелли вернул Ричарда к реальности.
— Вы будете заниматься всеми теоретическими дисциплинами, агент-стажер, пока не добьетесь оценки “а”. В первую очередь — межзвездной транспортировкой и Эпохой Исхода. Вы должны знать, какие проблемы стояли перед человечеством в ту эпоху, как они были разрешены и что мы имеем в результате. Кроме того, я полагаю, вам полезно заняться языками. Испанский, португальский и арабский не покажутся
