– Который час?
– Поздно уже. Пора вставать и трудиться. Я хочу, чтобы ты закончил свои труды на Абернети к моменту моего прибытия.
– Ты с чем? Прибытие?
– Ты ведь обещал мне обед за все эти сплетни про Вэнса. Так что давай, выполняй.
– А когда ты планируешь быть здесь? – осторожно осведомился он.
– О, не знаю. Где-то... – пока она думала, он положил трубку и ухмыльнулся, представив ее проклятия на другом конце провода. Улыбка, однако, сползла с его лица, едва он встал. Голова гудела, как барабан; если бы он допил последний бокал, он бы, наверное, вообще не смог подняться. Он позвонил вниз и заказал кофе.
– С соком, сэр? – предложил голос.
– Нет. Просто кофе.
– Яйца, круассаны...
– О, Господи, нет. Никаких яиц. Просто кофе.
– Мысль сесть за письменный стол вызывала такое же отвращение, как и мысль о завтраке. Вместо этого он решил встретиться со служанкой из дома Вэнса – Эллен Нгуен. Ее адрес все еще лежал у него в кармане.
Кофеин встряхнул его организм достаточно, чтобы он смог влезть в машину и добраться до Дирделла. Дом, который он отыскал, совсем не походил на место работы этой женщины. Он был маленьким-маленьким и очевидно нуждался в ремонте. Грилло уже предвидел будущий разговор: сердитая служанка, поливающая грязью своих хозяев. Такие разговоры могли быть и плодотворными, хотя чаще содержали сплошной вымысел. Но сейчас он сомневался в этом – то ли из-за грусти на ее лице, когда она впустила его и предложила кофе, то ли из-за постоянного хныканья ее ребенка в соседней комнате (она объяснила, что у него грипп), то ли просто потому, что рассказанное ею бросало тень не столько на Бадди Вэнса, сколько на нее. Последнее больше всего убедило его в подлинности приведенных ею фактов.
– Я была его любовницей, – сказала она. – Пять лет. Даже, когда Рошель жила в доме, а это длилось недолго, мы находили способы встречаться. Я думаю, она знала об этом. Поэтому и уволила меня при первой возможности.
– Вы уже не служите там?
– Нет. Она ждала удобного случая, и вы ей его предоставили.
– Я? – удивился Грилло. – Каким образом?
– Она заявила, что я заигрывала с вами. Типично для ее образа мыслей.
Не в первый раз за время их общения Грилло разглядел в этом спокойном замечании бурю чувств за внешним безразличием.
– Она судит обо всех по себе. Вы это заметили?
– Нет, – честно сознался Грилло.
Эллен, казалось, была удивлена.
– Подождите, – сказала она. – Я не хочу, чтобы Филипп нас слушал.
Она встала и пошла в спальню сына, сказала ему что-то, чего Грилло не расслышал, потом вернулась и плотно закрыла дверь.
– Он и так уже знает много такого, что мне не нравится. После одного только года в школе. Я хочу, чтобы он сохранил что-то... невинность, что ли? Да, наверное, именно невинность. Ведь скоро ему предстоит познать всякие гадости.
– Гадости?
– Вы же знаете людей, которые так и ждут случая надуть тебя и подчинить себе. С помощью силы или секса.
– А-а, да-да. Этого в самом деле не избежать.
– Так мы говорили о Рошели?
– Да.
– Что ж, это очень просто. До свадьбы с Бадди она была шлюхой.
– Что?
– Именно так. Чему вы так удивляетесь?
– Ну, не знаю. Она так красива. Неужели она не могла зарабатывать другим способом?
– Она привыкла к шикарной жизни, – сказала Эллен. Снова эта горечь, смешанная с брезгливостью.
– А Бадди знал это, когда женился на ней?
– О чем? О шикарной жизни или о том, что она шлюха?
– И то, и другое.
– Конечно. Отчасти поэтому он и женился на ней. Видите ли, у Бадди есть какая-то тяга к извращениям. Простите, я хотела сказать, была. Я никак не могу смириться с тем, что он умер.
– Должно быть, очень трудно говорить об этом так скоро после его смерти. Извините меня.
– Я ведь сама напросилась, – возразила она. – Я хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Чтобы все узнали. Ведь он любил меня, мистер Грилло. Только меня, все эти годы.
– А вы? Любили вы его?
– О, да, – сказала она тихо. – Очень. Конечно, он был ужасным эгоистом, но мужчины ведь все эгоисты, разве не так?
Она не дала времени Грилло ответить.
– Вы все думаете, что мир вертится вокруг вас. Я вижу то же у Филиппа, и даже не могу с этим бороться. Разница только в том, что вокруг Бадди мир какое-то время действительно вертелся. Его ведь любила вся Америка. Все знали его в лицо, все его жесты. И хотели знать все о его частной жизни.
– Это значит, что он рисковал, женившись на таков женщине, как Рошель?
– Я об этом и говорю. Но его тянуло ко всяким извращениям. Да, он здорово постарался, чтобы разбить свою жизнь.
– Надо было ему жениться на вас, – заметил Грилло.
– Это было бы еще хуже. Намного хуже, – с этими словами обуревающие ее чувства вдруг прорвались наружу. В глазах блеснули слезы. В этот же миг из спальни раздался зов мальчика. Она быстро закрыла рот ладонью, чтобы заглушить всхлипы.
– Я пойду, – сказал Грилло, вставая. – Его зовут Филипп?
– Да, – проговорила она почти неслышно.
– Пойду посмотрю, что с ним такое. Не волнуйтесь.
Он оставил ее вытирать слезы, которых уже ничто не сдерживало, и открыл дверь спальни.
– Привет! Меня зовут Грилло.
Мальчик, в лице которого еще сильней, чем у матери, проявлялась угрюмая правильность черт, сидел в постели, окруженный хаосом игрушек, карандашей и смятых листков бумаги. В углу молча работал телевизор.
– Ты Филипп, так ведь?
– Где мама? – ответил вопросом на вопрос мальчик.
– Сейчас придет, – успокоил Грилло, подходя к кровати.
Рисунки, разбросанные вокруг, в основном изображали какое-то раздутое существо. Грилло, сев на корточки, собрал листки с пола.
– Это кто?
– Человек-шар, – серьезно ответил Филипп.
– А как его зовут?
– Человек-шар, – последовал недовольный ответ.
– Он из телевизора? – спросил Грилло, изучая разно-четные рисунки.
– Нет.
– А откуда?
– Из моей головы.
– А он добрый?
