Хови нашел Джо-Бет во дворе, где она сидела, закрыв глаза. Услышав его шаги, она оглянулась.
– Ты думаешь, что мама права? Томми-Рэя уже не спасти?
– Нет, не думаю. Мы можем найти его и привести назад, если хочешь.
– Не успокаивай меня, Хови. Я ведь знаю, что ты Думаешь на самом деле.
Он положил руку ей на плечо.
– Послушай, если бы я верил тому, что говорит твоя мать, я бы не вернулся сюда, так ведь? Помнишь, что она говорила еще вчера? Если ты скажешь, мы пойдем и заберем Томми-Рэя у Джейфа. Только не заставляй меня любить его.
Она повернулась к нему и рукой отвела с лица волосы которые взъерошил ветер.
– Никогда не думал, что буду сидеть и обнимать тебя во дворе у твоей матери, – сказал Хови.
– Чудеса еще случаются.
– Да нет. Чудеса делаются. Ты, я и солнце – мы все а сделали это чудо, вот и все.
3
Сразу после отъезда Теслы Грилло позвонил Абернети. Ему пришлось поразмышлять не только над тем, говорить или не говорить, но и над тем, как говорить. Он никогда не был романистом. Его задача – честно и максимально подробно излагать факты. Никаких высокопарностей; никакой фантастики. Его учителем в этом был не какой-нибудь журналист, а сам Джонатан Свифт, который, добиваясь ясности слога, читал главы из «Путешествия Гулливера» своим слугам, чтобы убедиться в понятности своего стиля. Грилло держал эту историю как образец, и, когда он писал о бездомных Лос-Анджелеса или о наркотиках, все выходило очень доходчиво.
Но в этой истории – от поисков тела Бадди Вэнса до жертвоприношения Флетчера – все было не так. Как он мог передать, что он видел за это время, не рассказав также и о том, что он чувствовал?
Во всяком случае, Абернети он это объяснить не мог. Тот уже прочел в местных газетах сообщения о вандализме в Паломо-Гроув.
– Ты там был, Грилло?
– Чуть позже. Услышал тревогу...
– Ну и?
– Там не о чем говорить. Несколько разбитых витрин.
– Дело «Ангелов ада».
– У вас такая информация?
– У меня? А у тебя? Что ты за репортер, Грилло? Чего тебе надо? Выпивки? Наркотиков? Или ждешь, когда тебя посетит эта чертова Маза?
– Муза.
– Маза, Муза – какая, черт побери, разница? Ты только дай мне историю, которую люди будут читать. Там могут быть раненые...
– Не думаю.
– ...или какие-нибудь подробности.
– Я знаю кое-что.
– Что? Что?
– То, о чем еще никто не сообщал.
– Это уже лучше, Грилло. Давай все мне.
– Скоро в доме Вэнса состоится большое сборище. Будут отмечать его уход.
– Чудесно. Ты должен попасть туда. Меня интересует не только он, но и его друзья. У такого типа и друзья должны быть не сахар. Мне нужны имена и детали.
– Абернети, иногда мне кажется, что вы просмотрели чересчур много фильмов про шпионов.
– Что?
– Что слышали.
Когда Грилло повесил трубку, перед глазами у него еще долго стоял Абернети, жадно роющийся в газетных заголовках в поисках тем для своих сплетен. Но Грилло думал не только об этом. У каждого человека в голове крутится свое кино, где все играют какие-нибудь роли. Эллен – странная женщина, хранящая ужасные тайны. Тесла – дикарка из Западного Голливуда, бросающаяся в жизнь, как в море. А он? Кто он такой? Нахал-репортер, роющийся в грязном белье? Или герой, самоотверженно излечивающий язвы общества? Он часто думал об этом раньше, но события в этом городишке как-то принизили его, выдвинув других, прежде всего Теслу, на главные роли.
Изучая себя в зеркале, он раздумывал о том, чтобы на время переменить профессию. Ученый по ракетам; фокусник; любовник. Да-да, как насчет любовника? Как насчет любовника Эллен Нгуен?
Она долго не подходила к двери, а потом несколько мгновений, казалось, не могла узнать Грилло. Только после того, как он ободряюще улыбнулся, она сказала:
– Да-да... входите. Вы уже выздоровели?
– Да, почти.
– Мне кажется, я тоже заразилась, – сказала она запирая дверь. – Я встала с таким чувством... даже не знаю...
Занавески еще были закрыты. Комната от этого казалась еще меньше.
– Помнится, вы любите кофе.
– Да, спасибо.
Она скрылась на кухне, бросив его посреди комнаты, заваленной журналами, детскими игрушками и одеждой. Когда он начал расчищать место, чтобы сесть, он понял, что за ним наблюдают. У двери в спальню стоял Филипп. Он выглядел еще больным и явно зря ходил к Центру накануне.
– Привет! – сказал Грилло. – Как дела?
К его удивлению, мальчик широко улыбнулся.
– А ты видел? – спросил он.
– Что?
– Там, у Центра. Ты видел, я знаю. Эти чудесные огоньки.
– Да, я их видел.
– Я рассказал про это Человеку-шару.
Он пошел к Грилло, все еще улыбаясь.
– Я принес твой рисунок, – сказал Грилло. – Спасибо.
– Он уже не нужен.
– Почему это?
– Филипп! – Эллен принесла кофе. – Не приставай к мистеру Грилло.
– Он не пристает. Филипп, мы еще поговорим с тобой про Человека-шара, ладно?
– Ладно, – с готовностью отозвался мальчик, будто мнение Грилло по этому вопросу было очень важно для него. – Я пойду.
– Иди, дорогой.
– А можно, я передам ему привет? – снова вопрос к Грилло.
– Конечно, – Грилло не очень понимал, что это все значит. – Передай.
Удовлетворенный, Филипп направился к себе.
Эллен освобождала место, где они могли бы сесть. Она повернулась к Грилло спиной. Когда она нагнулась, широкое кимоно плотно обтянуло ее формы. Зад у нее был тяжелый для женщины ее комплекции. Она выпрямилась, и полы халата разошлись. Кожа ее была темной и гладкой. Она поймала его взгляд, но не стала запахивать халат. Каждый паз, когда она двигалась, взгляд Грилло невольно устремлялся в этот проем.
