четырнадцать, чем спасти мать от смерти, когда он горько пожалел о всех слезах, которые она из-за него пролила, чем сейчас Джо-Бет – он хотел определенности. Чтобы ему сказали, где правда, где ложь, что хорошо, а что плохо. Чтобы на нем не лежала ответственность. Но никто не хотел ему этого говорить. Вот он и сидел на солнце, вдыхал запах собственного пота и думал.
В Центре было не так людно, как обычно по субботам, но Уильям все же встретил с полдюжины знакомых. Среди них была его секретарша Валери.
– С вами все в порядке? – спросила она. – Я вам звонила, но никто не подходил.
– Да, я проболел.
– Я вчера даже не открывала офис. Все из-за этого безобразия ночью. Знаете, Роджер был здесь, когда начался весь этот трезвон.
– Роджер?
Она удивленно посмотрела на него.
– Да. Роджер.
– А-а, ну да, – Уильям не помнил, муж это Валери, брат или пес, и его это мало интересовало.
– И он тоже заболел.
– Думаю, вам лучше взять выходной на несколько дней.
– Это было бы здорово. Все равно клиентов нет. Я съезжу куда-нибудь.
Он промямлил еще несколько вежливых фраз и отошел. Музыка, звучащая в магазине и похожая на попурри из фильмов, которые он смотрел все эти годы, напомнила ему о том, что он оставил дома. Думая об этом, он скользил меж прилавков, набирая попадавшиеся под руку продукты. О своих гостях он не думал – они были сыты друг другом.
Он был не одинок. Другие покупатели также игнорировали стиральные порошки и средство от моли, загружая сумки и тележки продуктами. На их лицах, всех их он знал по именам, но теперь с трудом мог вспомнить, он увидел тот же отсутствующий взгляд, что и у него самого. Они хотели показать своим приходом сюда, что с субботы ничего не изменилось, но на самом деле изменилось все. Те, кого это не затронуло, или уезжали, как Валери, или делали вид, что ничего не замечают. Это включило их в общий заговор.
Подойдя к кассе и увенчав тележку парой бутылок «Херши», он увидел лицо, которого не видел здесь много лет. Джойс Магуайр. Она пришла со своей дочерью, Джо-Бет. Если он и видел их вместе, то задолго до того, как Джо-Бет стала взрослой. Теперь схожесть их лиц заставила его на миг остолбенеть. Он вспомнил тот день у озера и то, как Джойс раздевалась. Интересно, у ее дочери такие же маленькие темные соски и узкие бедра?
Внезапно он понял, что не он один смотрит на мать с дочерью; все делали то же самое. Он почти физически ощутил их мысли: вот с чего начался апокалипсис в нашем городе. Восемнадцать лет назад Джойс Магуайр вместе с другими породила волну слухов, и вот теперь, когда сбылись самые чудовищные из них, она вышла из небытия. Что-то, таившееся в городе (или под ним), создало ее дочь, и теперь оно же вызвало к жизни их мечты. Их мечты тоже облеклись плотью.
Он опять посмотрел на Джойс и понял что-то, чего не понимал раньше: они с этой женщиной всегда были чем-то связаны. Мысль быстро ускользнула, но она заставила его оставить тележку возле кассы и подойти к Джойс. Увидев его, она, казалось, испугалась и попыталась отпрянуть, но дочь удержала ее. Он ободряюще улыбнулся.
– Все нормально, мама, – услышал он голос Джо-Бет.
– Да. Да. Конечно. Я так... рад вас видеть.
Казалось, это немного успокоило ее. Она даже улыбнулась.
– Уильям Витт, – представился он, протягивая ей руку. – Вы меня, наверное, не помните, но...
– Я вас помню.
– Я рад.
– Видишь, мама? Все не так страшно.
– Я вас давно не видел в городе, – продолжал Уильям.
– Я была... я болела.
– А теперь?
Сперва она молчала. Потом выговорила:
– Теперь мне лучше.
– Рад это слышать.
В этот момент до них донесся чей-то плач. Джо-Бет первой обратила внимание; странный разговор между ее матерью и мистером Виттом (которого она впервые видела столь небрежно одетым) обострил ее восприятие, в то время как прочие покупатели старательно пытались ничего не замечать. Она отпустила руку матери и пошла на звук, пока не обнаружила его источник. У прилавка с детским питанием стояла Рут Гилфорд, секретарша доктора, который лечил ее мать. Она держала в обеих руках по коробке каши, а на тележке их громоздилась целая куча, словно она брала все, что видела на полках.
– Миссис Гилфорд?
Женщина, не переставая плакать, попыталась что-то сказать, поэтому понять ее было очень трудно.
– Не знаю, что он хочет... после всего... не знаю, что ему нужно...
– Помочь вам? Может, отвезти вас домой?
При слове «домой» Рут повернулась к Джо-Бет, пытаясь разглядеть ее сквозь слезы.
– Не знаю, что он хочет... – повторила она.
– Кто?
– ...все эти годы... и он что-то скрывает от меня...
– Ваш муж?
– Я ничего не сказала, но я знаю... всегда знала... он любит другую... и теперь привел ее в дом...
Слезы полились опять, и Джо-Бет осторожно взяла у нее из рук пачки и поставила их на полку. Утратив свой талисман. Рут вцепилась в руку Джо-Бет.
– Помоги...
– Конечно.
– Я не пойду домой. Он кого-то привел.
– Ладно. Не ходите.
Она повела плачущую женщину к выходу. По пути та немного успокоилась.
– Ты ведь Джо-Бет?
– Да.
– Только доведи меня до машины... Я сама не дойду.
– Доведу, доведу, все будет хорошо, – успокоила Джо-Бет, загораживая Рут Гилфорд от любопытных взглядов. Ее вид мог напомнить им об их собственных секретах, которые они так тщательно пытались скрыть.
Мама с Уильямом Виттом уже были у двери. Джо-Бет решила оставить мать у книжного магазина, который все равно был еще закрыт. Впервые Луис опоздала на работу. Но мама заговорила первой.
– Мистер Витт отвезет меня домой, Джо-Бет. Не беспокойся.
Джо-Бет удивленно взглянула на Витта, который казался загипнотизированным.
– Вы уверены? – она раньше не думала об этом, но мистер Витт, скорее всего, был как раз из тех, о ком ей всегда говорила мама: скрытный, молчаливый, скрывающий свои пороки. Но маму это ничуть не беспокоило: она лишь помахала ей рукой.
«Весь мир спятил», – мрачно думала Джо-Бет, пока вела рут Гилфорд к машине. Люди менялись мгновенно, словно все эти годы притворялись: мама – больной, мистер Витт – аккуратным, Рут Гилфорд – образцовой женой. Неужели они не были такими никогда?
У самой машины Рут опять залилась слезами, повторяя, что не может вернуться домой без завтрака. Джо-Бет пришлось сесть в машину и поехать вместе с ней.
По дороге они встретили кавалькаду из четырех черных лимузинов, словно прибывших из другого
