– Что «здесь»?
– Остановимся здесь?
– Нет. Поедем ко мне на квартиру. Это в получасе отсюда. Поехали.
«Ты уже поехала детка, – сказала она себе, – и никогда не остановишься. Думаешь, после этого можно остаться прежней? Брось. Все изменилось, слышишь?»
Но Западный Голливуд не изменился; это был тот же Город Мечты с его барами и магазинчиками, где она покупала бижутерию. Она взяла влево от Санта-Моники и выехала на Норз-Хантли-драйв, где она жила уже пять лет, с тех пор, как переехала в Эл-Эй. Близился полдень, над городом клубился смог. Она поставила машину в гараж и повела Рауля в квартиру №5. Окна ее соседа, тщедушного, злобного человечка, с которым она за пять лет обменялась лишь тремя фразами (из них две – оскорбления), были открыты, и он, без сомнения, видел их. Минут через двадцать оповестит весь дом, что мисс Утешительница, как он ее прозвал, вернулась вся в грязи и в сопровождении Квазимодо. Пусть его. Сейчас ее беспокоило другое – например, как открыть замок. Она всегда с этим плохо справлялась, а сейчас... Рауль забрал ключ из ее дрожащих пальцев и живо открыл дверь. В квартире, как обычно, царил беспорядок. Она широко открыла окна, потом прослушала автоответчик. Дважды звонил ее агент, оба раза чтобы сообщить, что ее сценарий не движется. Звонила Саралин, искала Грилло. Потом мать – ее звонок больше напоминал список грехов, совершенных против нее миром вообще и ее мужем, отцом Теслы, в частности. Наконец, Мики де Ралько, который предлагал ей поучаствовать в одном проекте и напоследок просил забрать «проклятого пса», пока тот не сожрал его. Пока она слушала, Рауль изумленно смотрел на нее.
– Я полежу, – сказал она ему. – Ты знаешь, как всем пользоваться? Холодильник, телевизор, туалет. Разбуди меня через час, если усну.
– Через час, – повторил он.
– Хорошо бы чаю, но некогда. Я понятно говорю? – спросила она, заметив, что его изумление не проходит.
– Да.
– Ну, ладно. На звонки не отвечай. До встречи.
Она удалилась в ванную, разделась и стала под душ, потом пошла в спальню. Там было жарко, но она не спешила открывать окно. Ее сосед Рон с утра дежурил там, готовый к зрелищу. Лучше уж потеть.
Предоставленный самому себе, Рауль нашел в холодильнике кое-какие продукты и уселся с ними у окна. Он не помнил, чтобы его когда-нибудь охватывал такой страх со дня, когда Флетчера обуяло безумие. Теперь мир снова резко, без предупреждения, изменился, и он не знал, что ему делать. В глубине души он еще надеялся на возвращение Флетчера. Здание миссии, превращенное им в святыню нужно было охранять, и он думал умереть там, постепенно возвращаясь к животному состоянию. Он не умел читать и писать, кроме своего имени. Большинство предметов в этой квартире были ему неизвестны. Он ощущал себя потерянным.
Его оторвал от этих мыслей крик из соседней комнаты.
– Тесла?
В ответ раздались новые сдавленные крики. Он встал и пошел на звук. Дверь ее спальни была закрыта. Он нерешительно постоял там, держась за ручку, но новая серия криков заставила его распахнуть дверь.
Он никогда не видел обнаженной женщины, и вид Теслы, распростертой на кровати, поразил его. Ее руки судорожно сжимали простыни, голова моталась из стороны в сторону. Но больше всего его поразила нечеткость контуров ее тела, как тогда, на дороге, ведущей в миссию. Она снова уходила от него. Теперь она уже не кричала, а стонала.
Он повторил ее имя громче. Внезапно она села и уставилась на него, расширив глаза.
– Боже! – проговорила она, задыхаясь, будто только что пробежала кросс. – Боже. Боже.
– Ты кричала... – начал он, чтобы как-то объяснить свое присутствие.
Она только сейчас начала вникать в ситуацию: ее нагота, его испуганное изумление. Она попыталась накрыться простыней, но руки сильно дрожали.
– Я была там.
– Я знаю.
– В Тринити. В Петле Киссона.
Пока они ехали к побережью, она постаралась объяснить ему кое-что из того, что видела, когда на нее подействовал Нунций, и чтобы он это знал, и чтобы самой хоть немного избавиться от груза увиденного и услышанного. Она рассказала и про Киссона.
– Ты его видела? – спросил Рауль.
– Я не дошла до хижины. Но он меня тащил туда. Я это чувствовала, – она схватилась за живот. – Он и сейчас меня тянет.
– Я здесь. Я тебя не пущу.
– Я знаю и рада этому. Возьми меня за руку, хорошо?
Он нерешительно приблизился к кровати.
– Пожалуйста, – попросила она.
Он сделал это.
– Я опять видела тот город. Он как настоящий... только там никого нет. Он похож на... на декорацию к какому-то фильму.
– К фильму?
– Я знаю, это звучит глупо, но мне так показалось. Там как будто произошло что-то страшное. Или должно произойти.
– А что?
– Не знаю. Нет. Оно не произошло. Но скоро произойдет.
Она попыталась собраться с мыслями. Если что-то и произойдет в этом городе, то что это будет за постановка? Стрельба на Главной улице? Битва Белых и Черных шляп? Или это город, опустевший при появлении на горизонте чудовищного бегемота? Классический фильм ужасов пятидесятых – монстр, разбуженный ядерными испытаниями...
– Похоже на то, – сказала она вслух.
– Что?
– Может, это фильм про динозавра. Или гигантского тарантула. Не знаю. Я будто что-то знаю об этом месте, но не могу вспомнить.
Из соседских окон донеслись звуки арии Доницетти. Она выучила ее так хорошо, что могла бы спеть, если бы имела голос.
– Пойду сварю кофе. Надо взбодриться. Слушай, сходи к Рону и попроси у него молока, ладно?
– Да, конечно.
– Скажешь, что ты мой друг.
Рауль встал и осторожно высвободил свою руку.
– Квартира четыре, – крикнула он ему вслед, потом вошла в ванную, продолжая думать про город.
Выбравшись из-под душа, она натянула чистую рубашку и джинсы. В это время вернулся Рауль, и зазвонил телефон. Сквозь музыку пробивался голос Рона.
– Слушай, где ты его нашла? Может, у него есть брат?
– У меня что, нет права на частную жизнь? – осведомилась она.
– Скажи, он шофер? Или моряк? Такой здоровый. Если он тебе надоест, пришли его мне, ладно?
– Не надоест, – уверила его Тесла и повесила трубку.
– У тебя уже появился обожатель, – сообщила она Раулю. – Рон считает, что ты очень сексуальный.
Рауль не очень оторопел, что заставило ее спросить:
– А бывают у обезьян геи?
– Кто?
