Но тот не отступил. Он еще раз потянулся к Эв, но промахнулся и схватился обеими руками за Дуга.
Улучив момент, Эв шмыгнула в дверь. Сзади она слышала возбужденные голоса обоих мужчин и, оглянувшись, увидела, что в гуще танцующих уже мелькают кулаки. Первый удар нанес Сагански, отбросив Дуга на пианино. Зазвенело разбитое стекло.
Она поспешила прочь, но Сагански, забыв противника, уже спешил за ней. Чтобы спастись, она выбежала на веранду, и тут ее подхватили чьи-то руки.
– Вы должны поехать с нами, – голос Лобо.
Она попыталась возразить, но не смогла произнести ни единого связного слова. Мимо проплыло лицо Рошели, потом ночной воздух охладил ее, еще больше усилив дезориентацию.
– Помогите ей, – услышала она слова Лобо и опомнилась уже на обитом мехом сиденье его лимузина. Он влез за ней.
– Грилло... – попробовала она объяснить, но дверца уже захлопнулась. Выскочивший на крыльцо Сагански увидел только фары отъезжающей машины.
– Самая дурацкая вечеринка, какую я видел, – сказал Лобо. – Пора уносить отсюда ноги.
«Прости, Грилло, – подумала она. – Дай бог тебе остаться в живых».
У ворот Кларк выпустил лимузин Лобо и повернулся к дому.
– Сколько их там еще? – спросил он Роба.
– Человек сорок. Нам не придется тут долго торчать.
Машины, ожидавшие оставшихся гостей, стояли внизу, дожидаясь сигнала прибыть на Холм.
Обычно такие стоянки сопровождались сплетнями по радиотелефону. Но сегодня никто не обсуждал личную жизнь хозяев и не строил планов на после работы. Эфир был пуст, словно водители боялись обнаружить свое местопребывание. Когда молчание нарушили, это прозвучало, как случайная реплика.
– Вот черт! Как на кладбище.
Вмешался Кларк:
– Не о чем говорить, так лучше молчи.
– Что, жутко? – поинтересовался говоривший.
Вмешался еще один водитель:
– Ты тут, Кларк?
– Да. Кто это?
– Ты тут?
Было очень плохо слышно – сплошной треск.
– Тут какая-то песчаная буря, – донесся голос водителя. – Не знаю, слышишь ли ты меня, но мне это все чертовски не нравится.
– Скажи, чтобы он уезжал! – это был Роб. – Кларк! Скажи ему, пусть уезжает!
– Слышите меня? – крик водителя почти заглушался воем ветра.
– Эй! Уезжай оттуда к чертовой матери!
– Слышите... – голос оборвался.
– Черт! – выругался Кларк. Эй, кто-нибудь знает, кто это был? И где?
Молчание. Если кто и знал, то он молчал. Роб посмотрел на деревья вдоль дороги, потом вниз, на город.
– Хватит. Я ухожу.
– Нас здесь всего двое, – напомнил Кларк.
– Если у тебя есть мозги, уходи тоже. Не знаю, что здесь происходит, но пусть богатые сами с этим разбираются.
– Мы на дежурстве.
– Я все равно ухожу. Мне не так много платят, чтобы лезть в это дерьмо. Прощай! – он поднес телефон к уху Кларка. – Слышишь? Сплошные помехи. Хаос. Вот что это такое.
Внизу Томми-Рэй притормозил, глядя на изуродованный лимузин. Мертвецы просто подняли его и швырнули об асфальт. Теперь они были заняты тем, что извлекали из него водителя. Если он еще не стал одним из них, то они собирались это исправить – его форма и тело под ней уже были разорваны в клочья.
Он увел свое войско от Холма и теперь пробирался домой. Хотя сторожа оскорбили его, он не хотел повторения сцены в баре... по крайней мере, пока не встретится с отцом. Тот найдет на них управу. Впрочем, он не был в этом уверен. Чем дальше, тем менее управляемыми они становились. Они уже опустошили местную лютеранскую церковь. Та его часть, что ненавидела Паломо-Гроув, радовалась этому. Пусть снесут хоть весь город. Но в глубине души он понимал, что тогда с ними уже никто не справится. К тому же, по крайней мере, одного жителя Гроува он хотел спасти: Джо-Бет. А эта буря не знала жалости ни к кому.
Зная, что у него есть совсем немного времени, пока они не начали уничтожать все без разбору, он поспешил к дому матери. Если Джо-Бет там, то он спасет ее. Он приведет ее к Джейфу, который наверняка знает, как обуздать бурю.
В мамином доме, как и в большинстве домов на улице, было темно. Он остановил машину и вышел. Буря радостно взметнулась, приветствуя его.
– Убирайтесь! – крикнул он возникшим перед ним оскаленным лицам. – Делайте, что хотите. Но не трогайте этот дом и тех, кто в нем. Понятно?
Они, кажется, поняли. Он услышал смех, глумящийся над такой жалостливостью. Но он все еще был Парнем-Смертью, их вождем. Буря отдалилась немного и стала ждать.
Он захлопнул дверцу и пошел к дому, оглянувшись, чтобы убедиться, что его армия не обманула его. Но они продолжали ждать. Он постучал.
– Мама! Это я, Томми-Рэй. У меня есть ключ, но я не хочу входить без твоего разрешения. Слышишь, мама? Не бойся. Я ничего тебе не сделаю, – он услышал за дверью какой-то звук. – Это ты, мама? Ответь мне.
– Чего тебе?
– Открой мне, пожалуйста. Я хочу тебя видеть.
Дверь приоткрылась. Мама была в черном, с распущенными волосами.
– Я молилась, – сказала она.
– За меня?
Она не ответила.
– Ты меня не ждала?
– Ты не должен был сюда приходить, Томми-Рэй.
– Это мой дом, – ответил он. Ее вид расстроил его больше, чем он ожидал. Странно, что после женщины с псом, после Нунция, после процессии мертвецов он мог чувствовать такую печаль и сожаление.
– Пусти меня, – сказал он. Пути назад не было. Ему уже никогда не вернуться в эту семью. К маме и Джо-Бет. Тут он вспомнил про нее.
– Где она?
– Кто?
– Джо-Бет.
– Ее нет.
– А где она?
– Не знаю.
– Не лги мне. Джо-Бет! – позвал он. – Джо-Бет!
– Если бы она и была здесь...
Томми-Рэй не дал ей закончить. Он оттолкнул ее и переступил порог.
– Джо-Бет! Это я, Томми-Рэй! Я пришел к тебе! Ты нужна мне, слышишь? Слышишь, детка?
Ну вот, он и назвал ее деткой. Еще немного, и он скажет, что готов целовать ее губы, грудь, лоно. Неважно. Это любовь, и любовь оставалась его единственной защитой от бури, и ветра, и того, что, в них
