эйрарбакских подводных крейсеров, командир размышлял о сути явления очень недолго. И хотя такое оружие применялось впервые, он догадался, что это, и принял решение. Лодка брашей развернулась, втянула в корму буксируемую на прицепе антенну (и так все было отлично слышно без этой дорогой электронной игрушки) и, разгоняясь, понеслась вперед, скользя над пологим, недалеким дном.
Цепь лодок-перехватчиков Империи пропустила вражескую субмарину в боевые порядки, абсолютно не заметив: шум, поднятый «кишками», глушил все, кроме себя самого. А браши неслись на предельной скорости, не заботясь о маскировке. Они уже активизировали торпеды, и хищные тупые носы омывались встречным течением, а внутри их замыкались электрические цепи, отсеивая все ненужное, кроме грохочущих «кишок».
Когда на дальности шестьдесят километров от ближайшей «кишки» торпеды выскочили из лодки- носителя, их пуск засекли субмарины из имперской цепи прикрытия. Они стали пытаться производить перехват, но даже не пробовали предупреждать палящих в небо «кишок», тем сейчас было не до маневра уклонения. Ударные субмарины эйрарбаков пустили малые скоростные торпеды против самонаводящихся мин брашей, затем отправили в плавание торпеды-ловушки — шумные сварливые железки, желающие своим гамом обратить на себя внимание, замаскировать надувными шариками имитации шума истинных слонов, грохочущих великанов в посудной лавке. Никто не обратил внимания на этих громких мосек: торпеды-убийцы продолжали наведение.* * *
В это время из-за гор показалась новая шестерка, вновь пытаясь взять реванш над гравитацией. Силе тяготения это были семечки, она успевала действовать тотально во всех направлениях и во всех местах: никто не смог забраться выше предсказанного теоретически апогея. Но еще до этого момента посланцы первого залпа рванули. Взрывов было три, видимо, у двух снарядов атомные упреждающие подрывы вывели из строя высотомеры, а врезавшись в землю-матушку на всем скаку, они не успели взорваться. Дошедшие до финиша полыхнули на километровой высоте, создавая вокруг себя обширные зоны смерти. Огненные шары расцвели, сжирая воздух и испаряя окрестности, а в вышину поперли грибы- чудища, демонстрируя человеческие достижения во всей красе. Оболочка из кобальта испарилась, и теперь черные облака несли в себе достаточную заразу для отравления миллиона квадратных километров не просто мощной радиацией, а мощной в смертельной дозе.* * *
Неслышимая для экипажа «кишки» торпеда-убийца выплыла из небытия. Люди не могли о ней знать, все средства наблюдения за окружающей обстановкой остались там, внутри лодки. Акустики сейчас находились в тесном кубрике и ничем не занимались, как и весь остальной экипаж. Они только открывали рты и орали в голос, когда подводный крейсер выпускал в полет очередного монстра, пытаясь противостоять выдавливающему грохоту повышением встречного внутреннего давления. Тщетные попытки.
Торпеда брашей, внюхиваясь в звучание насосов назначенной для уничтожение «кишки», не путая ее с сестрами-близнецами — она руководствовалась звукочастотным портретом, — стремительно приближалась. За ней вплотную шла маленькая торпеда-преследователь, выпущенная в качестве контрмеры эйрарбаками. Последняя не успела выполнить свою функцию.
«Кишка» уже выпуляла в стратосферу десятую водородную бомбу и солидно облегчилась, не на четыреста пятьдесят тонн, а гораздо больше, ведь она еще расходовала порох, причем в гигантском количестве. Это была почти треть имеющегося на борту запаса зарядов, первая двузначная цифра по десятибалльной шкале. Одиннадцатый заряд подали на место, однако ствол уже начал перегреваться, пушка теряла больше времени на охлаждение и продувку. А торпеда была уже рядом. Она воткнулась в борт, и лишь микросекунды отделяли срабатывание ее контактного взрывателя от подрыва, когда из капсулы-рубки пришел запоздалый импульсный код на залп. Фазы почти совпали, но все же торпеда бухнула раньше. Подводный гигант получил пробоину во внешнем стальном корпусе в десять на десять метров — это сработал специальный металлопрожигающий взрывчатый состав. Даже для гигантского корпуса это было солидно, но не так опасно в течение первых секунд, хуже было — повреждение внутреннего титанового корпуса, всунутого в основной в качестве матрешки. Бурный поток, гонимый сверху в сторону кормы, выдавился внутрь стальной оболочки, создавая непредусмотренный заранее реактивный момент. Вся «кишка» рывком изменила положение, становясь на дыбы и при этом оседая назад. Огромная лодка встала вертикально, как карандаш. А тяжелый снаряд уже шел по стволу вверх. Согласованность механизмов нарушилась, ведь взрыв удачно перерубил еще и несколько высоковольтных командных кабелей. Сидящий на выходе соленоид обесточился, не выдав на болванку дополнительный ускоряющий момент. В этот миг сработала торпеда-преследователь собственного производства — она умудрилась нырнуть в вырытую предыдущим зарядом дыру и уже тут жахнуть по-настоящему. Лодку снова тряхнуло, и она успела изменить положение еще чуть-чуть. Однако на покидающем ее снаряде это последнее совсем не сказалось, он уже находился в свободном полете, но летел, сам не зная куда, к тому же с недостаточным ускорением.
До морского дна «кишке» было совсем недалеко. Отдача толкнула ее вниз, и корма воткнулась в многовековые наносы ила. Затем лодка снова пошла вверх и через несколько секунд уже висела в воде, раскачиваясь подобно маятнику. Пуповина, управляющая ее трюками, оборвалась: команда осталась в полном неведении относительно произошедших на подводном монстре происшествий, даже офицер пуска сомневался, что последний снаряд успел стартовать. Люди пытались делать предположения, перекрикивая друг друга, однако никто никого не слышал — они все стали глуховаты.
А заброшенный в небесные сферы посланец уже резал тонкие слои разреженного эфира. Он забрался повыше своих недавно разлучившихся с «мамой-кишкой» собратьев, хотя имел меньший толкающий момент, ведь он несся почти вертикально ввысь. Достигнув восьмидесяти километров, он опрокинулся, желая нырнуть в морскую гладь Южного Сияния носом с самой большой на свете вышки. Пока он парил выше облаков, над горами проскочили еще несколько его братьев с лодок-соседок.
Эйрарбакам, запустившим его, страшно повезло: их спасла сила Кориолиса, вращение планеты вокруг оси утащило их малость в сторону от места запуска снаряда. На него эти силы действовали тоже, однако за счет большей высоты — по-другому. Кроме того, снаряд стартовал не строго вертикально. Все эти несогласованности привели к смещению точки падения относительно точки старта на тридцать километров, но ведь Р-4 развернулся в море довольно широко...
Высотомер работал исправно, до лампочки ему было, море под ним или суша, — он был абсолютно бестолков. Полная темнота! Взрыватель сделал свое дело, и над морем полыхнула сила пяти десятков миллионов тонн взрывчатки. Многих накрыло. Три большущих поплавка «кишок» были в зоне поражения — половина имеющихся. Торпеда-камикадзе у брашей была донельзя хитрой, ведь не бывает такого везения. Или Вселенная велика и случиться может всякое?
ОТРЕШЕННЫЙ ВЗГЛЯД В ГЛУБИНУ
Вы знаете, как это происходит? Те, кто прочувствовал на себе, не успел понять, а многие из тех, кто испытал, даже не успели почувствовать. Те, кто наблюдал издалека, могут рассказать, как глобально явление по масштабам, но сколь мизерно в реальном времени, и снова то, что происходит там на самом деле, могут только представить. Кто-то из тех, кто был близко, мог остаться цел, но он должен был сидеть в изолированном бункере, не смотреть в нужный нам момент в визуальные, вынесенные на поверхность приборы и лежать калачиком, заткнувши уши, — что он может рассказать? Как его шарахнуло обо что-то головой, даже неясно, об потолок или стену, он мгновенно вспотел и его потом долго тошнило, но это его внутренние ощущения, а где видимость внешних процессов? Тот, кто рядом с ним находился, но смотрел в объектив в нужном направлении, что почти невероятно, не зная момента и азимута, не мог бы все равно ничего увидеть — уже в первичные две тысячные доли секунды, то есть в пятисотую ее часть — неподвластное нашей медлительности время, он должен был ослепнуть навсегда. Когда в Средневековье выкалывали глаза, несчастный мог видеть перед собой движущиеся в его сторону лезвия в десять в некоторой степени раз дольше, и то, что он мог потом припомнить особенного? В начале ядерного века, при малых мощностях, примененных в Первую Атомную, многие «везунчики» могли вообще отделаться смертью под лучом. Это когда свидетель-жертва непосредственно в момент происшествия
