мире. Но этот мир был так полон, что она совсем не ждала появления в нем прекрасного принца, как ждет этого большинство юных девушек романтического склада.
Ее мир был подчинен какой-то особенной гармонии, которую едва ли встретишь в реальности — даже если твоя жизнь заботливо оберегается любящими людьми и поэтому ты можешь не бояться страданий и потрясений. Ее мир был трепетен — так, наверное. И испуг, иногда мелькавший в маминых глазах, был связан именно с излишней душевной хрупкостью, которую Надя чувствовала в своей старшей дочери.
Сама-то Ева забыла, но мама рассказала ей, как в детстве она однажды спросила:
— А что, Маленький Принц ошибся?
— Как — ошибся? В чем? — удивилась мама.
Четырехлетняя Ева тогда приехала на лето в Чернигов, но вдруг заболела, и мама с бабушкой Полей сменялись у ее постели, читая ей до потемнения в глазах все детские книжки, которых много было дома.
— Почему же он ошибся? — повторила мама Надя.
— А зачем он улетел со своей планеты?
— Ну, наверное, ему стало скучно.
Книга про Маленького Принца была прочитана уже дня два назад, и Надя успела забыть, почему он улетел со своей планеты. Тем более что температура у Евы никак не снижалась, врач подозревал скарлатину, мог заразиться двухлетний Юрочка, так что маме вообще было ни до чего.
— Ты представь: он же был там совсем один, — сказала Надя. — Конечно, ему стало скучно! Не с кем даже поговорить… Тебе же скучно, что с Юрой нельзя играть, пока ты больная?
— Да-а, — тихо проговорила Ева. — Но разве ему могло быть скучно? Там ведь можно было смотреть на закат хоть целый день, и там была роза… Зачем же тогда ему нужны были люди?
Ева никому не призналась бы, что и через двадцать лет она думает примерно так же. Впрочем, никто и не ждал от нее никаких признаний.
Появление в ее мире Дениса Баташова было подобно взрыву или землетрясению. Мало того что она впервые в жизни влюбилась — она влюбилась с первого взгляда.
Что Денис не ветреник и не дамский угодник, Ева знала и без Галочкиных объяснений. Взгляд у него был такой, какого не может быть у мужчины, если он все силы прилагает к тому, чтобы нравиться женщинам. Его глаза манили в себя сами собою, словно без всякого его участия и усилия — просто потому, что были глубоки как омуты и так же таинственны…
Ева впервые увидела его на школьном крыльце, еще даже не зная, что это и есть новый историк, о котором она как раз сегодня слышала в учительской. Кончался август, вот-вот должны были начаться занятия, и дел у нее было много. У входа в школу она задержалась буквально на полминуты, и то только потому, что не могла открыть дверь.
Ева возвращалась из магазина «Педагогическая книга», в руках у нее были три увесистые пачки с пособиями по русскому языку для поступающих в вузы. Упражнения в этих учебниках были подобраны так хорошо, что по ним можно было заниматься с детьми уже с пятого класса. Но именно поэтому пособия являлись большим дефицитом. Ева давно караулила их и, узнав, что они наконец появились в продаже, сама побежала в магазин, даже не успев позвать кого-нибудь в помощники.
Так что она стояла на школьном крыльце раскрасневшаяся, запыхавшаяся, растрепанная и безуспешно пыталась открыть дверь ногой, обхватив руками три тяжелые пачки книг и прижимая верхнюю подбородком.
Неожиданно дверь сама распахнулась, едва не ударив ее по лбу.
— Ой! — Ева отпрянула назад и чуть не упала с крыльца. — Извините!
— Это вы меня извините. — Одновременно с этими словами мужчина одной рукой придержал дверь, а другой схватил Еву за плечо, чтобы она не упала. — Давайте-ка ваши книжки! Что же вы такие грузы-то сами таскаете, разве больше некому?
— Спасибо, — смущенно ответила Ева, по-прежнему не выпуская из рук свою ношу. — В самом деле некому.
— А ученики на что? — Мужчина взял у нее все три пачки, и в его руках они сразу показались маленькими и легкими. — Непедагогично себя ведете! Ведь вы учительница?
— Как это вы догадались? — улыбнулась Ева. — Конечно!
Ей тогда было двадцать шесть лет, она всегда знала, что выглядит ровно на свой возраст, и вовсе не предполагала, что на школьном дворе ее могут принять за десятиклассницу.
— Ну пойдемте, учительница, — улыбнулся ее неожиданный помощник; улыбка осветила его лицо таким ясным сиянием, что и солнца было не надо. — До учительской провожу. Я тоже учитель. Коллега ваш новый, называюсь Денис Баташов, будем знакомы.
Наверное, Ева выглядела смешно — такая захлопотанная, спешащая училка. Она чувствовала, что капельки пота выступили у нее на лице и прядь волос, выбившись из прически, прилипла из-за этого к носу. Денис смотрел на нее со своей необыкновенной улыбкой, придерживая плечом дверь и ожидая, когда она войдет в школу.
Августовское полуденное солнце било ему в глаза, мешая смотреть, теперь уже его руки были заняты книжками, и он не мог заслониться от солнца ладонью. Ева стояла к солнцу спиной, и ничего не мешало ей вглядываться в глаза Дениса Баташова, тем более что он этого не замечал.
Она смотрела и смотрела — ей казалось, бесконечно долго; время растворилось в его глазах. Ноги у нее приросли к земле, и не было такой силы, которая могла бы сдвинуть их с места.
Впрочем, кажется, была.
— Что же вы? — нетерпеливо произнес Денис. — Пойдемте!
Уже поднимаясь вслед за ним на второй этаж, Ева сообразила, что даже не назвала себя, и поспешила исправить эту оплошность.
— Красивое у вас имя, необычное, — заметил Денис. — Символическое, я бы сказал!
Он поднимался по лестнице стремительно, перешагивая через две ступеньки. Ева едва поспевала за ним.
— Вряд ли символическое, — сказала она. — Просто маме оно почему-то понравилось, вот и назвала. Я у нее первый ребенок, к тому же ранний, а у брата с сестрой уже простые имена…
Произнеся это, Ева тут же смутилась. Что это она через минуту после знакомства рассказывает ему такие подробности? Но это получилось как-то само собою. Просто ей мгновенно захотелось рассказать Денису Баташову все, из чего состояла ее жизнь…
К счастью, они уже стояли у двери учительской.
— Спасибо, — сказала Ева. — А вы историю будете вести?
— Да, — кивнул Денис. — Вообще-то мы с тобой, похоже, ровесники. Что это ты меня на «вы» зовешь, как Мафусаила?
Он еще раз улыбнулся, подмигнул, и Ева почувствовала, что сердце ее падает в пропасть. Но Денис уже сбегал вниз по лестнице — легко, стремительно и, наверное, мгновенно забыв об учительнице, с которой познакомился на школьном крыльце.
Но Ева не только не могла его забыть — она не могла не думать о нем все время, каждую минуту.
Это было так странно, так непривычно! Ева знала, что не пользуется успехом у мужчин, и ее это, по правде говоря, мало тревожило. Она даже не пыталась понять, почему это так, а не иначе. Ну, внешность не слишком выразительная, блеклая какая-то. Характер не компанейский. Читает слишком много, не очень любит болтать с подружками. Да у нее и подружек почти нет, чтобы парню проще было подкатиться с приятелем, предварительно договорившись: тебе черненькая, а мне беленькая.
Правда, она не одна была такая на филфаке. Многие «книжные девочки» шли именно сюда, так что Ева не слишком выделялась из общей массы и даже своей незаметностью не могла привлечь особенного внимания. И дразнить ее было некому класс у них был хороший, традиционно интеллигентный, на факультете тоже шпана не училась — кому же?..
А того особенного, одинокого и странного мира, в котором она жила, никто из ее одноклассников,
