В последующем ответ 1957 г. комментировался несколько раз. В 1979 г. заведующий скандинавским отделом МИДа Фарафонов сказал сотруднику шведского посольства, что в 1956 г. дела были тщательно просмотрены и единственным найденным следом был рапорт Смольцова. Он указал, в частности, что Швеция никогда не выдвигала требования посмотреть на него в оригинале (это было правдой; причина могла состоять в том, что ответ в целом считался неудовлетворительным и что советской стороне не составило бы особого труда состряпать фальшивку).
В том же месяце представитель КГБ намекнул сотруднику посольства, что ответ 1957 г. был, видимо, не столь категоричным, как это сообщалось официально; но он утверждал, что не было дополнительных документов, поскольку архивы были уничтожены.
Характерной чертой данных, предоставленных бывшими сотрудниками КГБ, из которых лишь один непосредственно занимался делом Рауля Валленберга, является убежденность сотрудников в том, что Рауль Валленберг умер и что мало доверия вызывает объяснение, что он умер естественной смертью.
Сотрудник скандинавского отдела КГБ в 50-х, 60-х и 70-х гг. сообщает, что в отделе считали неправдоподобной простую смерть Рауля Валленберга в тюрьме, поскольку он был таким молодым. В отличие от обычной практики, при наступлении смерти не было изучения и закрытия дела. Представлялось также, что на выдачу дела есть запрет. В докладных записках, составлявшихся по этому делу, никогда не отображалась полная правда, и никогда не проводился какой-либо устный его анализ. Отдел, в котором работал этот сотрудник, принимал участие в подготовке докладных записок, а также собирал данные из других отделов, которые, вероятно, больше занимались делом Рауля Валленберга. Проекты ответа, которые готовились один за другим, сохраняли прежние стереотипные утверждения. К каким-либо материалам о причинах ареста и о том, как умер Рауль Валленберг, никогда не было доступа. Наверное, руководство имело подобные документы. Лишь в 1956 г. стали серьезно собирать дополнительные материалы и интересоваться подробностями, однако важнейшие документы оставались недоступными для обычных сотрудников.
Другой сотрудник КГБ получил однажды в 1956 г. задание от своего начальника изучить журналы больничного отделения в Лефортово (и в Бутырке или Лубянке; он не совсем полагается в этом вопросе на свою память), чтобы посмотреть, можно ли там найти указания на какую-либо болезнь, которой страдал Рауль Валленберг. Тюремное начальство получило задание собрать журналы за годы до и после 1947 г. По записям в этих журналах Рауль Валленберг два или три раза обращался за медицинской помощью, но речь шла о пустяках, в частности о зубной боли и простуде. После 1947 г. фамилия Рауля Валленберга в журналах нигде не встречалась. На основе этих данных был составлен рапорт начальнику. После обсуждения на уровне руководства он получил задание совместно с архивным отделом составить проект ответа, что и было сделано. В нем причиной смерти Рауля Валленберга было названо воспаление легких (реальной причины смерти обычно не давали, особенно если человека расстреляли). Этот сотрудник вспоминает также ответ, который готовился несколько позднее по Лангфельдеру. Какого-либо дела Рауля Валленберга он так и не увидел. Коллега по архивному отделу, с которым он сотрудничал, никогда не говорил, что было трудно получить архивные документы. Он вспоминает о большом объеме документов со свидетельствами немецких военнопленных, но задания по их изучению он не получал. Рапорт Смольцова ему был неизвестен: «Он, должно быть, появился позднее». Однако руководство КГБ знало точно, что произошло, а задание по изучению больничных журналов давалось лишь для того, чтобы выбрать наиболее приемлемую форму для сокрытия происшедшего.
Представители ФСБ побеседовали с упомянутым выше коллегой по архивному отделу. Правда, он не помнил всего хорошо, но все же вспомнил, что дела Рауля Валленберга не оставалось, однако была папка с различными документами и личными вещами, включая портсигар и паспорт. Не было никакого документа, который давал бы непосредственную информацию о судьбе Рауля Валленберга. Какого-либо отдельного акта о Лангфельдере не нашли, лишь какой-то документ о нем находился в папке Рауля Валленберга. В 1963 г. сотрудник архива передал эту папку своему преемнику.
Был заслушан еще один сотрудник, работавший в архиве КГБ с 1965 г. Однажды он получил задание просмотреть все документы о Рауле Валленберге с 1945 г. Он нашел журналы допросов с вымаранными тушью фамилиями, немного служебной переписки, не представляющей большого интереса, а также рапорт Смольцова.
Своеобразной чертой дела Валленберга, которую можно подтвердить не найденными советскими документами, а лишь многими свидетельствами и некоторыми документами из архива венгерских органов госбезопасности (АВО), является подготовка осенью 1952 г. и весной 1953 г. нового показательного процесса в Восточной Европе, на этот раз в Венгрии. Его цель состояла, с одной стороны, в том, чтобы доказать, будто ДЖОИНТ была организацией прикрытия для широкой американской террористическо- шпионской деятельности против СССР и стран народной демократии, а с другой — привести дополнительные доказательства того, что Рауль Валленберг был убит в январе 1945 г. в Будапеште по наущению ДЖОЙНТ. Процесс должен был показать, что американская разведка была настолько предусмотрительной, что она заранее, еще до окончания Второй мировой войны, подробно разработала будущую шпионскую деятельность против СССР (сравните приведенные выше данные Томсена). Следовательно, этот процесс должен был стать продолжением аналогичных процессов в Чехословакии и двух других странах народной демократии, и его следует рассматривать также в свете обвинений Сталина, выдвинутых против врачей-евреев в Москве, так называемого «заговора врачей» (их обвиняли, в частности, в том, что они входили в шпионско-террористическую группу, которая поддерживала тесные отношения с ДЖОЙНТ).
Главным свидетелем, который связался со шведским посольством в Вене в 1957 г., был д-р Ласло Бенедек, известный будапештский врач еврейского происхождения, а до этого — советник ДЖОЙНТ в области медицины и заведующий еврейской больницей в Будапеште. Его свидетельства о допросах, которые сопровождались побоями и проводились под прямым постоянным надзором офицеров советской госбезопасности, очень характерны. Поэтому стоит достаточно подробно привести его рассказ.
Исходный сценарий на допросах был таков: когда руководство американской разведки убедилось в скором поражении Германии, оно еще до окончания боевых действий стало создавать широкую шпионскую сеть, направленную против СССР. Когда американская сторона поняла, что Будапешт вскоре будет взят советскими войсками, она заранее подготовилась к созданию в венгерской столице сети агентов, направленной против СССР. Все же для осуществления этой цели не удалось обойтись без помощи нейтрального государства, поэтому она заручилась сотрудничеством со шведской стороной. Первых агентов в Будапеште вербовал преподаватель шведского языка и делегат Красного Креста Вальдемар Ланглет. Его считали удобной фигурой в качестве временного руководителя разведывательной деятельности, до того как ее возглавят американские офицеры.
Во время допросов от Бенедека требовали рассказать о его связях со Швецией (он получил шведский охранный паспорт в 1944 г.); его обвиняли в том, что по приказу ДЖОЙНТ из Нью-Йорка он регулярно получал инструкции и передавал шпионские отчеты Ланглету, а также вербовал новых агентов. Собранные материалы через Швецию посылались в США. После того как Ланглет покинул Будапешт, Бенедек якобы направлял отчеты американскому полковнику Макклейну. По существу, не было никакого связанного описания обвинений, в основном задавались наводящие вопросы.
Начиная с 10 марта (через несколько дней после смерти Сталина) допросы стал вести новый майор из венгерских органов госбезопасности, а советские советники исчезли. Бенедек должен был теперь признаваться в том, что участвовал по наущению в убийстве Рауля Валленберга в связи с тем, что Рауль Валленберг напал на след грязных дел. Палу Шалаи (фашисту, который в действительности помогал Раулю
