дверью кассирша отскочила словно ошпаренная: — Пошел вон с глаз моих, гаденыш! А не то сейчас только уши твои до стенки долетят!
— И ты веришь всему этому? — удивился давний друг и покровитель Корыта, полковник внутренней службы Быкодеров, ныне возглавлявший отдел кадров областного Управления внутренних дел. — Я спрашиваю, веришь ты этому бреду?
— Неужели ты, Захар Захарович, думаешь, что я это все придумал? — Корыто хоть и у друга в кабинете сидел, но вел себя, как казанская сирота. Дружба между полковниками — это совсем другое дело, чем дружба между лейтенантами.
— Да, ты такое, конечно, не придумаешь. Ты только нагадить можешь под нос первому чекисту.
— Ну зачем ты так… — Корыто отрешенно махнул рукой.
— А затем, что тобой сейчас особая инспекция занимается. И помешать ей я не в состоянии, даже если очень захочу. Ты бы еще Ильичу в кепку помочился, обалдуй.
— Значит, все, мне крышка? Все труды, все заслуги коту под хвост?
— Ты про заслуги свои знаешь кому расскажи… Уборщице нашей, тете Клаве. И то вряд ли поверит. Все заслуги твои — пил и жрал всю жизнь на халяву. Разве не так?
— Ну уж если разговор об этом пошел, — лицо Корыта стало багроветь от челюстей к скулам, — то и тебе от этой халявы немало перепало.
— Кто же спорит. — Быкодеров усмехнулся. — Но только ты меня не пугай. Не такие меня пугали. А помочь тебе я помогу. В рамках возможного, естественно. Вот если бы ты до конца недели преступление какое-нибудь громкое раскрутил или бандгруппу выявил, совсем бы другой разговор получился.
— А больше ты мне ничего не присоветуешь? — Забыв о напускном подобострастии, Корыто посмотрел на Быкодерова почти с ненавистью. — Может, мне башкой эту стену пробить или до Москвы раком доползти?
— Ты язык-то попридержи. — Быкодеров скрылся от приятеля за синеватым облачком сигаретного дыма. — Не распускай его, как свою задницу… Я про этого мальчишку все думаю. Врет он или не врет?
— С чувством говорил и убедительно. Дар мне такой, дескать, свыше дан. Губить все любимое и лелеять все ненавистное. Я ведь сначала к нему по-хорошему отнесся. Работе учил. Не гонял зря. Стаканом никогда не обносил.
— Пьешь, значит, с подчиненными? — презрительно скривился Быкодеров.
— С кем же мне тогда пить, если начальники со мной не пьют? — вполне резонно возразил Корыто.
— Ладно, дальше рассказывай.
— С год он у нас примерно числится. И весь этот срок на меня одни только неудачи сыпались. Что задумаю, ничего не получается. Верные дела не выгорают. У тестя два кабана подохли. Мои, заметь, кабаны. Опять же кражи каждый день. То аккумулятор с машины снимут, то склад какой-нибудь тряхнут. Да и дочка моя тоже… Из дома сбежала с каким-то проходимцем… А, что говорить! — Корыто в сердцах плюнул на ковер.
— Занятно… — Быкодеров задумался. — На сказку похоже. Хотя в жизни всякие фокусы случаются. Слыхал я, у вояк секретные лаборатории имеются, где подобные феномены изучаются… В общем, придется тебе самому разобраться, вранье все это или нет.
— Разобраться… А как?
— Самостоятельно разве ничего не можешь придумать? Башка ведь у тебя здоровая, как Дом правительства. С такой башкой в Кремле нужно сидеть, а не… — Увидев, как перекосило Корыто, Быкодеров свою фразу не закончил. — Ну ладно, помогу. Есть тут у меня одна мысль. Завтра постараюсь сам приехать. Так сказать, в целях оказания практической помощи…
ГЛАВА 6. ЗАПАДНЯ
Утром, как обычно, Костя заскочил в контору узнать всякие служебные новости и расписаться в специальном журнале за якобы проверенные посты.
Так гадко на душе у него давно не было. «И какой дьявол меня за язык потянул, — думал он. — Человека только расстроил, да и себе неприятности нажил».
Он специально явился пораньше, дабы не встретиться лишний раз с начальником, но тот паче чаяния уже сидел в своем кабинете. Хорошо еще, что не один. Сквозь приоткрытую дверь видны были только колено и локоть гостя. У Кости почему-то сложилось впечатление, что говорили они именно о нем. Тягостное предчувствие заныло, словно больной зуб.
Он уселся за пустующий стол бухгалтерши, положив справа от себя дерматиновую папку, содержавшую всю бригадную документацию: дислокацию постов, графики дежурств, журнал инструктажей по технике безопасности и закрытые больничные листки, а сверх того — еще цветные карандаши, копирку , и складной пластмассовый стаканчик.
Незнакомец внезапно вышел из кабинета и стал у дальней стены, глядя на Костю нагло и откровенно, как на голую бабу. Человек он был немолодой, но подтянутый, щеголевато одетый и явно не из местных.
— Жмуркин, зайди ко мне, — глухо произнес Корыто.
Едва не сбив телефон. Костя встал и на ватных ногах проследовал в кабинет. Некоторое время начальник молчал, а потом спросил, глядя в стол:
— Сколько тебе сторож Курков денег дал?
— Мне? Денег? — Костя даже не успел удивиться. — Нисколькою
Курков работал сторожем недавно, но Косте сразу не понравилось его крысиное, вечно перекошенное в непонятной ухмылке личико. Поговаривали, что в молодости он успел покантоваться в полиции, но вину свою смыл, если не своей, то чужой кровью. Лучшего натурщика для портрета Иуды трудно было подыскать. Костя, неоднократно застававший Куркова на месте преступления, мог даже предложить несколько сюжетов: «Иуда, в служебное время собирающий пустую стеклотару», «Иуда, сливающий бензин из казенной машины».
— От сторожа Куркова поступило заявление. — Корыто по-прежнему не поднимал глаз. — Три дня назад он попросил у тебя отгул. Законный, между прочим. А ты с него за это потребовал двадцать пять рублей. Которые вчера вечером и получил.
— Выверните карманы. — Заезжий франт беззвучно подобрался сзади и сунул Косте под нос удостоверение в красном коленкоровом переплете. — Не сомневайтесь, права на обыск у нас имеются.
Костя беспомощно оглянулся по сторонам, словно бычок, которого на бойне огрели кувалдой по первому разу. Кассирша вытянула шею так, что ее увядшие груди встали чуть ли не торчком.
— Ну, веселее, — легонько толкнули Костю в спину.
Ощущая себя человеком, без парашюта сброшенным с самолета. Костя извлек из карманов ной совой платок, тощий бумажник, в котором всяких ненужных бумажек было куда больше, чем денег, оторванную от пиджака пуговицу и связку ключей! Жесткие ладони ловко, но не особо тщательно ощупали его бока, после чего чужак, уже казавшийся Косте живым воплощением мирового зла, поинтересовался:
— А эта папочка, случайно, не ваша?
Не дожидаясь ответа, он приподнял папку и, как мешок с картошкой, тряхнул за углы, («Странно, а почему замок не застегнут?» — успел подумать Костя.) Вместе со служебными бумагами на стол желтым листопадом посыпались рублевые бумажки, которых там никак не должно было находиться.
— Ай! — Кассирша вместе со стулом отпрянула к стенке, как будто это были не деньги, а порнографические открытки.
— Чье это? — с глумливой улыбкой спросил заезжий инквизитор.
— Не знаю… — Слова срывались с Костиного языка уже без всякой связи с мыслительными
