Вы указали его в объявлении совершенно зря. На это время можно было воспользоваться абонентским ящиком.
— Простите, не учла. Кроме того, я и предположить не могла, что столь древний на вид старик является поклонником «Авторадио».
— Он уже давно действует не один. Примите это к сведению.
— Не пугайте меня. Лучше сразу скажите, что мне угрожает опасность.
— Думаю, это не соответствует действительности. Прекратите сыскную деятельность и можете спать спокойно. А ваши душевные раны залечит время.
— Постараюсь следовать вашим советам. И при случае отблагодарю за них. Женская интуиция подсказывает, что мы ещё встретимся.
— В этой жизни нет ничего невозможного… Вы поддерживаете отношения с Верой Васильевной?
Следуя принципу «Если не знаешь что говорить, да или нет, говори да», Людочка ответила: «Конечно», — и угадала.
Восприняв это как должное, незнакомец попросил:
— Будете звонить ей в Торонто, передавайте мои самые искренние соболезнования.
— От кого передавать?
— От Льва.
— А дальше?
— Она поймёт.
Мобильник пикнул, возвещая окончание весьма плодотворной беседы.
Следующая минута была целиком посвящена ликованию. Людочку зацеловали и затискали. Даже Цимбаларь, явившийся чуть погодя, с уважением сказал:
— Ты, Лопаткина, словно волшебница. Развела этого дяденьку, словно лоха. Ещё чуть-чуть, и он созрел бы для секса по телефону.
Сам он успехами похвастаться не мог. Номер телефона, которым пользовался незнакомец, установить так и не удалось, несмотря на все ухищрения специалистов из технической службы. Единственная более-менее достоверная весть была такова: во время разговора абонент постоянно перемещался где-то за пределами кольцевой автодороги.
— Хитер бобёр, — сказала раскрасневшаяся от всеобщего внимания Людочка. — Даром что радиоинженер. На мякине его не проведёшь.
— Тем не менее тебе это удалось, — констатировал Кондаков. — Вот что значит женщина! Всё от вас — и плохое, и хорошее.
— Но хорошего всё же больше, — скромно заметила Людочка. — И примеров тому не счесть.
— Короче, давайте по-быстрому подведём итоги, — предложил Цимбаларь. — Что новенького мы имеем по старику с тростью?
— По старику сведений почти не прибавилось, за исключением лишь того, что он не маньяк-убийца, а заложник долга. Скорее всего, кадровый энкавэдэшник, продолжающий неправедное дело, начатое полвека назад. Впрочем, к нынешнему моменту он успел обзавестись последователями. Но об этом мы и так догадывались.
— Давай тогда про Голиафа.
— Тут нам повезло значительно больше. Если весь этот разговор не был изощрённой провокацией, то теперь нам известно даже имя убитого — Рудольф Павлович. Кроме того, создаётся впечатление, что он прибыл сюда из-за границы. По крайней мере, в Торонто его дожидается некая Вера Васильевна, скорее всего, жена.
— А где это — Торонто? — поинтересовался Кондаков.
— В Канаде, на берегу реки Святого Лаврентия, — сообщил Цимбаларь. — А ты ещё хвалился, что объездил весь свет.
— Я имел в виду страны третьего мира, — вынужден был признаться Кондаков. — Капстраны для меня были закрыты.
— По причине страсти к игорным домам и дорогим потаскухам, — как бы между прочим добавил Ваня Коршун.
Не обращая внимания на эту в общем-то обычную пикировку, Людочка продолжала:
— В Москве у Рудольфа Павловича осталась дочка, за которую меня и принял звонивший. К сожалению, ничего конкретного о ней не известно.
— За исключением того, что она имеет привлекательную внешность, — вставил Кондаков.
— Из симпатичных малышек частенько вырастают уродины; — возразила Людочка. — И вот что ещё… Из разговора вытекает, что это дочка от первого брака.
— Или она просто разругались с мамочкой, укатившей за границу, — высказался Ваня.
— Теперь перейдём к звонившему, — сказал Цимбаларь. — Кличку «Мотоциклист» мы уже можем смело заменить на имя Лев. Что ещё о нём можно сказать?
— Скорее всего, он из той же компании, что и генерал Селезень с покойным Голиафом, ныне превратившимся в Рудольфа Павловича. Родился в Москве, где-то в районе Шаболовки. Закончил радиотехнический факультет какого-то технического вуза. Всю жизнь работал по специальности. Являет редкий по нынешним временам пример истинного интеллигента, тактичен, образован.
— Кстати, о чём вы с ним балакали по латыни? — поинтересовался Кондаков.
— Он сказал примерно следующее: «Надо с радостью следовать року». Я возразила: «Правосудие должно свершиться, пусть даже погибнет мир».
— Скажи пожалуйста! — присвистнул Кондаков.
Людочка между тем продолжала:
— В прошлом этот Лев был близким приятелем или даже другом покойного. Не так давно он перенёс операцию по поводу язвы желудка.
— Линия Рудольфа Павловича кажется мне наиболее перспективной, — заявил Кондаков. — Нужно затребовать у пограничников списки всех пассажиров, прибывших к нам в апреле через международные аэропорты. Особое внимание обратить на рейсы из Северной Америки. Рудольф Павлович мимо нас не проскочит. Это ведь не какой-нибудь Иван Иванович или Джек Джексон.
— Если он иностранный подданный, то отчество в паспорте указано не будет, — сообщила Людочка. — Да и имя могло измениться в очень широких пределах. Рудольфо, Ральф, Рауль, Руди, Род.
— Зато фамилия у этого Рудольфа будет русская, — упорствовал Кондаков. — Сразу в глаза бросится.
— Совершенно не обязательно. Длинные и труднопроизносимые славянские фамилии на Западе зачастую усекаются. В Америке вы, скорее всего, были бы госполином Кондаком.
— У нас в наружке работает природный русак по фамилии Браун, — добавил Цимбаларь. — Так что на фамилию ориентироваться не приходится. Да и прибыть к нам этот Рудольф Павлович мог не только самолётом.
— А как ещё? — поинтересовался Кондаков. — На собаках через Северный полюс?
— Вспомните, в апреле по всей европейской части России лили шквальные дожди. Шереметьево в ту пору было закрыто на целую неделю. Самолёт по метеоусловиям могли посадить в Варшаве или Хельсинки, а уж оттуда пассажиры добирались к месту назначения на поезде. Я таких примеров сколько угодно знаю.
— Короче, куда ты клонишь? — не выдержал Кондаков.
— Без пограничников нам, конечно, не обойтись. Но дело это тонкое. Придётся перебрать тысячи фамилий. Одной усидчивости здесь мало. Нужен ещё холодный расчёт и интуиция, то есть именно те качества, которые нам сегодня продемонстрировала госпожа Лопатка, уж позвольте мне воспользоваться её собственным лексиконом. Только будь осторожна. — Цимбаларь воззрился на Людочку с почти братской заботой. — Брать на абордаж пограничников — это совсем не то, что трясти Главное управление по охране материнства и детства. Там парни горячие, одними комплиментами не обойдутся. Готовьтесь к рукопашной.
— Мне не привыкать, — вздохнула Людочка. — Меня ведь и в акушерско-гинекологической конторе
