Щит Королевы

меня с будущими спутниками. – Да, кстати, это Брант, это Секкар. А Мэтта вы наверняка знаете.

Мы обменялись крепкими рукопожатиями.

Брант показался мне слишком хрупким и узким в плечах для чистокровного гнома, но я оставил свои мысли при себе. Единственный из всех нас он не надел даже кольчуги – только тесную кожаную куртку, едва доходящую до пояса. Его меч был пристроен за спиной – так иногда носят клинки эльфы, реже люди, а у гнома я сталкивался с подобным впервые. Но в узких коридорах это должно быть весьма разумно, и я порадовался, что Харрт взял с собой не новичка.

Секкар, как я подозревал, был и взрослее, и опытнее; обычное снаряжение первопроходца сидело на нем как влитое. Подобно многим из его гильдии, плоский мешок он носил не на спине, а на груди: и дополнительная защита, и все под рукой, коли доведется застрять. Мечу он предпочел топор: если попадутся двери, которые придется ломать, с топором, конечно, сподручнее.

– Ну что, пошли?

За провалом нас ожидал темный пыльный коридор Ровные, гладко отшлифованные стены – все как обычно. Разве что светильников не видно.

Первая дверь. Вернее, не дверь – низкий прямоугольный проем с торчащими ушками петель. И сразу за ним – второй.

Гант не солгал. Вообще-то я и не думал, что он обманет носителя Ока Роракса, но если его подослали специально…

– Заходим? – Брант остановился на пороге.

– Еды у нас недели на три. Вьорк просил вернуться до двадцатого, а до того мы сами себе хозяева. – Харрт говорил негромко, точно подозревал, что эти заброшенные коридоры могут быть обитаемы. – Так что торопиться некуда. Но свет зажигаем только при необходимости.

Спорить я не стал. Не стал и признаваться, что чувствовал себя весьма неуютно. Глаза постепенно привыкли, я наконец-то смог различить выражения лиц своих спутников, однако уже в десятке саргов от меня начиналась полная темнотища.

Попав в Хорверк, Фиона поначалу даже ночью оставляла у постели свечу, и я еще, помнится, вовсю над ней подшучивал. Гном, боящийся темноты, – все равно что кондор, не решающийся подняться в небо. Но эта темнота была другой – чужой, непонятной. Никто не знал, чего от нее ожидать. Если Труба едва не отправился к Крондорну от одного прикосновения к найденной здесь гвизарме…

Первые комнаты оказались пусты, и все несколько успокоились. Вернее, мне так показалось – лица моих спутников оставались бесстрастны. Впрочем, надеюсь, мое тоже.

Где-то здесь и стояла гвизарма, однако мы не стали зажигать карнахи, чтобы обнаружить ее следы. И без того нас ждало еще немало сюрпризов.

По правой стороне коридора то и дело попадались пустые комнаты – все примерно одинакового размера, не более четырех саргов в длину и пяти – в ширину. Склады? Оружейные?

– Тупик! – послышался из темноты изумленный голос Секкара. – Как, и все?

Мы столпились в конце коридора. То, что первопроходец принял за скалу, при ближайшем рассмотрении оказалось кладкой – чередой тщательно подогнанных каменных блоков.

– Любопытно, – пробормотал Харрт. – Получается, наши предки от чего-то отгородились. Или от кого-то.

– Мы ничего не пропустили? – прошептал Брант.

Судя по голосу, он был еще совсем юн.

– Можно поискать.

– Ломаем? – Секкар взвесил на ладони топор.

– Такое сломаешь. – Харрт с сомнением взглянул на перегородку. – Главное, стоит ли? Думаешь, Труба закричит от восторга, если мы впустим в Хорверк то, что там прячется?

– Обратно, что ли, возвращаться? – недовольно пробасил Секкар. – Много же мы узнали.

И тут позади раздался глубокий удовлетворенный вздох – так мог бы вздохнуть великан, славно поужинавший дюжиной неосторожных путников. По подземелью пронесся ледяной порыв ветра, толкнув нас в спины, бросив на стену и друг на друга.

Развернувшись, мы прижались к камням, напряженно вглядываясь в темноту. Первым не выдержал Брант – луч света от карнаха выстрелил в коридор.

Я впился взглядом в тянущиеся по пыльному полу цепочки следов. Только четыре пары гномьих сапог – больше ничего…

И тут ветер негодующе взвыл. Линза разлетелась на мелкие кусочки. Свет погас.

Я осознал, что вжимаюсь в стену с такой силой, что способен развалить ее не хуже, чем киркой. Линза карнаха выдерживала прямое попадание арбалетной стрелы, пущенной с пяти шагов. С какой бы высоты гном ни падал, карнах оставался цел.

По щеке потекла кровь – осколки стекла вспороли кожу. Но сейчас мне было не до того.

Из темноты приближалось нечто – неторопливое, уверенное в том, что мы никуда не денемся.

– К бою!

Харрт первым обнажил длинный широкий нож. Рядом вскинул топор Секкар. Потянулся за мечом Брант.

Мой клинок оставался в ножнах. Я чувствовал, что против этого простая сталь бессильна.

Секкар заворчал – помимо его воли, топор, выворачивая кисть, начал подниматься над головой. Гном сжал зубы, ухватился за рукоять обеими руками…

– Берегись!

Меч едва успел взлететь вверх, парируя удар. Охнув, Брант выпустил оружие, – срикошетив о стену, клинок со звоном покатился по полу.

– Это не я! – Глаза Секкара налились кровью.

– Бросай! – закричал Харрт. – Бросай, говорю, прокопать твою налево!

Стоило Секкару разжать руки, как топор взвился под потолок и завис, выбирая себе жертву.

«Глупо, – пронеслось в моей голове. – Ничего толком не узнать. Ничего толком не увидеть. И погибнуть от гномьего же топора.

Нас наверняка будут искать – на это оно и рассчитывает. Через месяц Труба поймет, что мы не вернемся. Пошлет других. Они дойдут до стены, обнаружат наши тела. А сзади…»

– Не шевелитесь! – вдруг скомандовал Брант, баюкая кисть руки.

Продев цепочку между пальцев, он положил на левую ладонь гексаграмму из тусклого металла.

Топор ринулся вниз.

– Брант! – не выдержал Харрт.

Лезвие топора сделалось темно-багровым, словно его поместили в горн. Казалось, только раскрытая, вскинутая навстречу ладонь удерживает его в воздухе.

Брант пошатнулся. Я подставил ему плечо, с другой стороны подоспел Секкар. Мы не понимали, что творится, в голове билось лишь одно: топор не промахнется.

Свет от лезвия становился нестерпимым. Свободной рукой я прикрыл глаза и едва не потерял равновесие – Брант отпрянул, а сверху на пол коридора закапал раскаленный металл.

И вновь вздох – на сей раз глуше, тише. Оно уходило – разочарованное, недовольное. Может быть, даже уползало, зализывая раны.

И обещая, что еще вернется.

Искореженный топор бессильно упал на пол. Брант обмяк в наших руках.

Засветив карнахи, мы склонились над ним, едва не стукнувшись лбами. Секкар бережно разжал кулак – оплавленная гексаграмма утонула глубоко в ладони. Представив себе, что должен был пережить Брант, я содрогнулся.

Когда Харрт, вновь достав свой нож, примерился к руке Бранта, я отвернулся. Заметив мое смущение, Секкар хлопнул меня по плечу:

– Не бери в голову. По перворядку с каждым такое бывает. Когда мне пришлось доставать Прума со