Эри мысленно потянулся к женщине, жившей в богатом особняке на Беличьем холме. Он отчетливо представил себе эту случайно встреченную им несколько месяцев назад даму и вдруг увидел перед собой совсем другую комнату и голову служанки, что-то подправлявшей на подоле его пышного бирюзового платья. Впрочем, нет, это был уже не Эри. Это дама Кларисса смотрела на седую голову своей гувернантки, подшивавшей кружевной бант на подоле
Ничего, усмехнулся Эри, поудобнее устраиваясь в теле Клариссы, занимайся своими делами, милая. Я тебе не помешаю.
И в этот момент он понял, откуда возникло у него ощущение тревоги, мешавшее ему все это время. Все оказалось не так, как должно быть. Все неправильно. Все это время он был как бы пьян или, скажем, околдован, если допустить, конечно, что кто-то может заворожить колдуна.
А что, если и в самом деле может? – с ужасом подумал Эри, но сейчас он уже проник так глубоко в чужую плоть, в чужую душу и память, что просто не мог отвлекаться на посторонние мысли и вынужден был изгнать страх и сомнение из своей души, ибо они ему мешали. А между тем то, что всего лишь на миг всплыло в его сознании, было более чем серьезно.
Магия дело непростое, кропотливое, а временами и опасное. Сложное искусство, иногда заставляющее мага жестоко страдать и жалеть, что ему досталось нести в себе Дар. Однако в том-то и дело, что Дар это и благословение богов, и их проклятие. Как бы ни страдал маг, совершая невозможное, не колдовать он не может. Терпеть «пустоту», как определял сам Эри жизнь без волшбы, порою тяжелее, чем воздержание или голод. Это жажда, которую трудно утолить, но терпеть еще труднее. Только страх смерти позволял Эри держать себя в узде. Но дело было, впрочем, не в этом, а в том, что так легко колдовать, как он колдовал этим вечером, Эри никогда раньше не мог и предполагал, что не могут и другие. Во всяком случае, большинство. Однако сегодня такое случилось, а он этого даже не заметил. Пьянящая легкость, ощущение могущества… Откуда все это могло взяться в осторожной, пуганой и битой душе Эри? Это было странно, и это должно было его напугать, потому что в мире ничего не случается без причины, а причина опьянения магией могла оказаться много опаснее, чем все известные ему враги.
К сожалению, мысль эта пришла к Эри лишь на мгновение и не в самый подходящий момент. Кто знает, как бы пошли события дальше, если бы он успел понять, оценить и запомнить эту мысль. Но он не смог, не успел, и, когда еще через четверть часа вернулся обратно в свое тело, вернее, в тело дамы Виктории, он уже был много больше осведомлен в вопросах женской жизни – хотя и не так хорошо, как хотелось бы, – но о предостережении, мимолетно посетившем его в теле Клариссы, забыл вовсе. Более того. Если уходя в Клариссу, он был опьянен, то сейчас, наверное, просто пьян – иначе почему еще не смог увидеть в зеркале случившиеся в его отсутствие изменения? Он улыбнулся своему помолодевшему едва ли не вдвое и несколько изменившему очертания лица отражению и, рассеяв небрежным движением руки волшебное зеркало, покинул лачугу умершего в ту ночь Эри Губошлепа.
– Значит, вы мужчина. – История оказалась совсем не той, какую Карл ожидал услышать, но означало ли это, что он ошибся?
– Нет, Карл. Мужчиной я была всего чуть больше десяти лет.
Вот как, мысленно покачал головой Карл. А кем же ты, красавица, была до этого?
– Извините, Виктория, – сказал он вслух, вопросительно поднимая бровь, – но из вашего рассказа я вынес несколько иное впечатление.
– Возможно. – Черные глаза Виктории были сейчас непроницаемы. – Неважно. Эри появился почти случайно, но я в нем застряла надолго, потому что… Как бы вам это объяснить? Я родилась в нем, Карл.
– Родились?
Значит, я все-таки прав?
– Родилась, – подтвердила Виктория и неожиданно улыбнулась. – Вы ведь уже вспомнили нашу первую встречу?
– Вы уверены, что мы встречались?
– Да. – Говоря это, Виктория продолжала улыбаться. – Я и сама долго не могла понять, что в вас, Карл, меня так притягивает, а потом вспомнила. Да, Карл, мы встречались. Итак?
– Ну что ж, – усмехнулся Карл, – ваша взяла. Возможно, мы встречались, но…
– Но вам трудно в это поверить?
– Пожалуй, вы правы, Виктория. Именно так я бы это и определил: трудно поверить.
– Хорошо… – Виктория перестала улыбаться и опять смотрела на Карла серьезными глазами, – я вам помогу. Была ночь, вы спали у потухшего костра…
– И на залитую лунным светом поляну вышли волки. – Карл кивнул своим воспоминаниям, как бы соглашаясь с очевидным. – Но согласитесь, Виктория, это слишком невероятно, чтобы быть правдой.
– Соглашусь – но что с того?
– Ничего, – согласился Карл. – Так это была ваша стая?
– Да, это была моя стая. Волки, Карл, редко подчиняются сукам, но я не просто волчица. Вы уже это поняли, не так ли? Мое имя Йерр. Во всяком случае, так оно звучит, когда я произношу его этим ртом.
– Это что-то значит? – спросил Карл.
– Нет, – снова покачала головой Виктория. – У волков нет имен в том смысле, какой вкладывают в имя люди.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Карл. Он был заинтригован ее рассказом еще и потому, что о магии животных известно так мало, что впору было усомниться, существует ли она на самом деле или все это вымысел склонных к диким фантазиям трусов.
– Животные, Карл, как и люди, иногда рождаются с Даром. Возможно, это происходит реже, чем у людей, но все же случается. Во всяком случае, еще в те времена, когда я охотилась в лесах Высокой Земли, мне встретилось несколько таких же, как я сама. Медведь, семья снежных барсов, барсук, ну и, конечно, мой отец.
– Что такое магия людей я себе представляю, – осторожно сказал Карл. – А какова магия волка?
– Не знаю, что вам сказать, Карл, – невесело усмехнулась Виктория.
Ничего волчьего в ней сейчас не было. Даже художественное чувство Карла отказывалось видеть в ней волчицу. Тем более невероятным казалось ему теперь то, что именно интуиция подсказала ему правильный ответ. Как? Почему? Он этого не знал. Однако это случилось. А сейчас перед ним сидела красивая молодая женщина, даже истинного возраста которой он увидеть не мог, хотя и чувствовал, что она старше, чем выглядит. Что еще? Еще он чувствовал ее настроение. Она была искренней с ним, и все, что говорила – то, что сочла возможным сказать, – являлось правдой. Это многое сказало ему о ней и об их общем будущем. В сущности, этот разговор означал предложение чего-то большего, чем сотрудничество. Возможно, и скорее всего, это было предложение дружбы.
– Видите ли, Карл, – взгляд Виктории снова стал задумчивым, – я просто не помню, что это такое – магия волка. Это ушло вместе с моей сущностью зверя. Люди и звери – очень разные существа. Они и мыслят по-разному, и чувствуют иначе… Вы обратили внимание, я сказала «они»? – спросила она.
– Да, – кивнул Карл. – Вы больше не ощущаете себя волком. Не отождествляете себя с ними. Я правильно понял?
– Правильно. Человеческая речь и человеческий способ мышления убили во мне волчицу.
– Жалеете?
– И да и нет. Я уже слишком человек, Карл, чтобы жалеть о Йерр. Я уже очень давно Виктория, и потом, не забывайте, я – колдунья.
– Значит, о магии волка вы мне не расскажете. – Карл не стал скрывать своего разочарования. Ему и в самом деле хотелось знать, что это такое – звериная магия.
– Расскажу, – возразила Виктория. – Вам, Карл, расскажу. Но немного, ведь я могу рассказать только то, что помню. Кое-что я все же сохранила. Нашу встречу, например…
Она задумалась на мгновение, по-видимому, уйдя далеко вспять по дорогам своих воспоминаний, потом снова посмотрела на Карла, но взгляд ее был сейчас рассеянным. Очевидно, она смотрела больше в себя, чем на него.
– Магия волка интуитивна, – сказала она. – Это природная магия, как мне теперь представляется. В ней нет места ясному намерению, зверя ведет инстинкт, а не план. В этой магии нет места формулам, арканам, построениям… А знаете, Карл, это ведь и у людей случается, только люди могут и по-другому, а волк – нет. Ты просто желаешь чего-то, и это происходит. Как-то так, но как это объяснить словами, я не знаю.
Она снова замолчала, как бы обдумывая сказанное, потом покачала головой и рассеянно улыбнулась Карлу:
– Вы спрашивали об оборотной магии, Карл. А ведь звери тоже могут оборачиваться.
– Как? – осторожно спросил Карл, боявшийся нарушить то душевное состояние, в котором находилась теперь Виктория. – В кого?
– В кого угодно, – сразу ответила Виктория. – А как? Я и сама не знаю. Я точно помню, что оборачивалась, и не раз, но я тогда не воспринимала это как нечто особенное. Просто брала и превращалась, когда возникало такое желание или была необходимость. Просто превращалась, оборачиваясь… Знаете, я совершенно точно помню, как была деревом и рыбой. Рыбой я стала от страха, обрушившись с крутого берега в реку. Очень странное ощущение… А в дерево я превратилась от усталости. Меня гнали охотники, их было много, везде… Еще иногда, во сне, я летаю, и мне кажется, что это неспроста. Возможно, однажды я стала птицей, но этого я не помню. Зато я помню, как превращалась в людей. У меня не было постоянного человеческого облика, как есть звериный облик у всех оборотней. Я всегда превращалась по наитию в кого-то, кого уже видела раньше и смогла «почувствовать». В ребенка – он играл в траве около избушки лесника. В женщину, собиравшую в лесу грибы и заплутавшую в чащобе. В охотника, которому я перегрызла горло… Но дело в том, что человеком я при этом не была. Я лишь приобретала облик человека, но оставалась тем, чем была на самом деле, – волком. Так мне кажется.
– Вурдалаки… – Карл не решился продолжить свою мысль.
– Нет, Карл, – покачала головой Виктория. – Вурдалаки другие. Я их встречала… Они не люди, но и не звери. А я была настоящей волчицей.
– А как вы стали Эри? – спросил Карл.
– Я его съела. – Взгляд Виктории сразу стал холодным и жестким. – Да-да, Карл. Это печально, но это правда. Я его съела. Была зима, голод, а он отбился от ватаги угольщиков… До этого я никогда людей не ела…
После тоже, – зло усмехнулась она через секунду. – Съела, – повторила Виктория, – и неожиданно стала им. А потом… Сначала все было, как в тумане. Вдруг оказалось, что я уже не волк, но и человеком я тогда еще не стала. Потом… не знаю, сколько прошло времени, но, видимо, много, я стала ощущать себя им. Я стала Эри, то есть человеком. Но, понимаете, Карл, я и до сих пор не знаю, случайность ли это или так в конце концов и должно было со мной случиться. А может быть, на меня воздействовала чужая воля? Ведь это все очень странно…
Я вошла в образ Эри и не вернулась. Даже мысли о возвращении к себе прежней не возникло. Он был урод и жил тяжелой неустроенной жизнью, при воспоминании о которой меня теперь тошнит. Но тогда я ничего этого не замечала. Мне было хорошо в этом образе, комфортно, уютно. А ведь по сравнению с
