подумал Андрей. — Я же не должен сходить с этого корабля последним».
Андрей понес стакан в салон — салон уже опустел: видно, все поспешили наверх. Над головой стучали шаги — Андрей понял, что по кораблю начала распространяться паника.
Надо подняться наверх, сказал он себе и вместо этого — ну что за кошачье любопытство — вновь шагнул в коридор. И увидел, что капитан стоит у каюты Авдеевых. Дверь туда отворилась, и навстречу капитану вышел лейтенант Прохоров.
— Вы здесь, ваше высокоблагородие? — спросил он.
— Здесь, — сказал капитан тихо.
— Ну, тогда заходите, поглядите, — Прохоров был расслаблен и спокоен — Андрей почти подбежал к двери и скользнул внутрь следом за капитаном. Прохоров не возражал.
Посреди каюты стоял смеющийся солдат и держал в руке будильник. Круглый будильник. Будильник четко тикал. Слышно было во всей каюте.
— Что? Что это? — спросил капитан.
— Адская машина, — ответил Прохоров. — Издеваются, понимаешь? Гады, издеваются, шутники чертовы!
Он выхватил будильник из руки солдата и шмякнул им об пол. Будильник неожиданно весело зазвенел.
— Ну зря вы, ваше благородие, — сказал солдат, — я бы его домой взял.
— Я не понимаю, — сказал капитан и тут же полез в карман, достал черный бумажник, вытащил оттуда два червонца.
— Мы выслушиваем ящики, в одном тикает — значит, чертова машина! Ну мы и перепугались, — сказал Прохоров.
— Обосрались, ваше вашество! — радостно сообщил солдат, глядя на червонцы.
— Возьмите, голубчики, — сказал капитан, — выпейте за мое здоровье. Вы же сколько божьих душ спасли — дайте я вас поцелую!
Пока капитан целовал покорно наклонивших головы солдат, Андрей спросил Прохорова:
— А что, в ящике ничего больше не было? — Почему? Было. Табак. И тряпки.
— А он не мог взорваться?
— Да как же, черт побери, может взорваться будильник?
— В этом должен быть смысл, — сказал капитан. — Только мы его не знаем.
По коридору бежал мичман.
— Евграф Матвеевич! — кричал он издали. — По «Измаилу» слухи носятся — люди требуют вас.
— Господи, ну скажи им, что все в порядке! Все в по-ряд-ке! Я сейчас же выйду. Вот видите, — сказал капитан, оборачиваясь к Андрею, как к сообщнику. — Люди в море очень подвержены панике. Что я им скажу? Я вас попрошу, молодой человек, отыщите вашего профессора и заведите к себе в каюту — в любое место, где его не увидят — они же с супругой порождают панику, как тигры в овечьем стаде.
Далеко идти за профессорской четой не пришлось. Авдеевы нашлись у трапа за салоном, окруженные небольшой толпой перепуганных и преисполненных невнимательным сочувствием пассажиров.
— Немедленно! — громко и властно сказал капитан, завидя их. — В каюту, каюту, в каюту! Нервный припадок — еще не основание бегать по кораблю и устраивать панику. Вот доктор подтвердит, — и капитан широким жестом представил собравшимся Берестова. Андрей вынужден был признать мудрость капитана — лишь медицинский авторитет мог успокоить людей.
— Да, — сказал Андрей, стараясь не улыбаться, — я попрошу вас в каюту, Иван Павлович, и вас тоже, Ольга Трифоновна.
Заплаканная княгиня Ольга спросила:
— А там все кончили?
— Ольга Трифоновна, — вмешался капитан, — вам все почудилось, именно почудилось. Господин доктор вас проводит.
Авдеев посмотрел на Андрея подозрительно — он не понимал, зачем понадобился такой маскарад, но опасался сказать лишнего.
Авдеевы пошли по коридору обратно в сопровождении Андрея, а капитан остался у трапа, преградив дорогу любопытным, так что источник раздражения и паники был надежно изолирован.
— Что там? — спросил Авдеев. — Этот кошмар кончился, да? Ничего не нашли?
— К сожалению, нашли, — сказал Андрей.
— Что?
— Андрей, как вам не стыдно! Вы обязаны сохранять к нам лояльность, — взмолилась Ольга Трифоновна.
— Да, — поддержал ее муж. Они держались за руки — короткий Авдеев и гренадерская княгиня Ольга — в этот момент страха они забыли о своих сложных отношениях с окружающим миром — они превратились в немолодых испуганных детей.
Капитан Белозерский догнал их — видно, ему удалось успокоить пассажиров. Андрей как раз открыл дверь в свою каюту. Капитан втолкнул профессорскую чету внутрь.
— Ну что там нашли? — Авдеев требовал правды, обращаясь уже к капитану.
— Кому-то, — сказал капитан, — очень нужно было, чтобы содержимое вашего груза было предано гласности — чтобы тюки и ящики были вскрыты при множестве свидетелей — и там, внутри, оказался бы будильник. Это смешно и грозит вам гражданской смертью. И как я понимаю, не только вам.
Тут капитан спохватился, что дверь в каюту открыта и в дверях все еще стоит Андрей.
— Простите, — сказал капитан бесцеремонно и захлопнул дверь. Щелкнул замок. Андрей мог бы и возмутиться, но ему стало смешно — все они, от такого величественного и чистого в помыслах капитана Белозерского до московского профессора Авдеева — все они были связаны одной ниточкой корысти, воровства, контрабанды. Вокруг кипела революция, полыхали страсти, страна катилась в пропасть, а они спешили нажиться. Уж лучше Иван Иваныч, циничный крестьянский сын, собирающий денежки на свое имение, которое сожгут крестьяне раньше, чем новый барин успеет в него перебраться.
Но какова их солидарность! Каковы возможности! Послать гидроплан из Трапезунда вдогонку за «Измаилом», потому что пользоваться радиотелеграфом слишком опасно — новость бы дошла до слуха тех, кому о ней слушать не дозволено.
Иван Иванович шел по коридору. В руке он держал свой чемодан.
— И что они нашли? — спросил он.
— Будильник, — сказал Андрей.
Они вышли на палубу. К удивлению своему, Андрей увидел, что солнце уже поднялось довольно высоко — по голубому небу быстро бежали кучевые облака. «Измаил» уже снова набрал ход — впереди видны были голубые горы Батума — берег потерял воздушность.
Иван Иванович отошел в тень надстройки и поставил чемодан на палубу.
— Сколько осталось ходу, интересно? — сказал он.
— Я думаю, часа через два будем в Батуме, — сказал Андрей. — Интересно, они могли нас в самом деле взорвать?
— Это не так легко, — ответил Иван Иванович. — Надо протащить на транспорт сотню фунтов взрывчатки и разместить ее не в каюте, а в более жизненно важном месте корабля. А так любительски транспорт не взорвешь. Попугать — можно! И наверное, они потирают руки.
— А зря потирают — наши оказались хитрее, — сказал Андрей, подставляя солнцу лицо: лучи приятно нежили и грели кожу.
— Ты голодный? — спросил Иван.
— Страшно. Но вряд ли у них что есть. Потерпим до Батума.
Иван вытащил из кармана пиджака тряпку, в ней была луковица и кусок хлеба.
— Это очень демократично, — сказал он. — Но наверное, ваше сиятельство не откажутся.
— Не откажусь, — сказал Андрей.
И в этот момент некто, обладающий невероятно наглой силой, толкнул их сзади. Потеряв
