середине, скатила его в центр, к Лидочке. Они оказались как на дне гамака.
— Прости, — сказал Андрей. — Это кровать.
Она не ответила, и тогда он осторожно и нежно поцеловал ее в щеку. Лидочка обернулась к нему и стала нежно-нежно, медленно-медленно целовать его брови, глаза, нос, губы… И, задыхаясь от нежности, он вошел в нее. Так они стали мужем и женой.
Андрей с Лидочкой устроили большой совет, уйдя подальше от оживленных улиц города на пустынный берег. Сначала они гуляли по берегу, но потом поднялись повыше — отыскали поваленное бревно.
Было еще утро, совсем не жарко.
В сущности они оказались бездомными и бесприютными.
Что им оставалось?
Уехать в Ялту и скрываться там в лесу вместе с аскерами Ахмета — уже наступала осень, а дальше что делать? Ждать новой революции? Ведь когда бежали сюда, в семнадцатый год, то были убеждены, что к этому времени закончится война, что отыщутся настоящие убийцы отчима. Но ничего подобного не случилось. И даже попытки Ахмета и его друзей помочь Андрею в Ялте отыскать настоящих убийц ничего не дали.
Можно вернуться в Симферополь, хотя остается опасность, что появится Вревский. И что же делать в Симферополе? Торговать? Устроиться на службу? Нет, надо пробиться в Москву. Но она так далека и почти недостижима…
— Как жалко, что я не революционер, — сказал Андрей, любуясь профилем Лидочки и совсем не жалея, что он не революционер, а думая, что сегодня вечером он ляжет в постель с этой девушкой, она обернется к нему, прижмется всем телом и обнимет. От этой мысли Андрея обуяло такое немедленное и острое желание, что он потянулся к Лидочке, а та, уже научившись чувствовать его настроение, отстранилась и сказала лукаво:
— Нет, ты что! Ты же теперь на мне не женишься!
— Женюсь! — закричал Андрей.
— А я не соглашусь — вы не герой, господин студент.
— Это еще совершенно неизвестно, — сказал Андрей, — должен сказать, что мы плавали в воде после гибели «Измаила», я помог Ивану спасти его чемодан.
— Нет, ты не герой, — повторила Лидочка убежденно, и слышать это было обидно, а возражать — невозможно.
— Значит, ты хочешь, чтобы я стал революционером? — спросил Андрей, стараясь остаться в пределах шутки.
— Только выбери себе что-нибудь умеренное.
— Умеренного не бывает. Чтобы стать героем, надо кинуть бомбу.
— Ни в коем случае! Мне нужен не герой.
С невысокого холма, на котором они сидели, берег был виден далеко — линия его, ровно отороченная полосой гальки, тянулась гигантским узким серпом до самого горизонта. Кое-где по берегу бродили маленькие человечки — они искали что-то среди водорослей, выкинутых на берег. В руках некоторых были палки или багры. Один из людей в закатанных по колени штанах вошел в воду и начал багром вытаскивать из воды какое-то бревно.
Андрей приподнялся. Он уже понял, что люди подтащили к берегу человеческое тело и начали его раздевать.
— Подожди, я должен…
— Ты куда?
— Там человек! Там человек — утонул.
— Не надо, — сказала Лидочка уверенно, — мне сегодня утром госпожа Ахвледиани сказала — со вчерашнего вечера местные жители ищут, что выкинуло с «Измаила».
— Это с «Измаила»?
— Я не хотела тебе говорить, тебе, наверное, неприятно.
Андрей все же поднялся и начал спускаться с холма. Он хотел увидеть лицо утопленника — он боялся и желал знать — кто это. Он же ничего не знает о судьбе Россинского и Карася.
Андрей быстро сбежал с холма и направился к людям, что стаскивали с трупа одежду.
Один из них при виде Андрея обернулся к нему и угрожающе поднял багор.
— Давай отсюда! — крикнул он.
Это был местный турок, он был обнажен до пояса — грудь и плечи его были покрыты густыми черными волосами.
— Андрюша, пойдем отсюда, — сказала Лидочка и тут же добавила, уже обращаясь к турку: — Мы уйдем, мы сейчас.
— Пусти, — сказал Андрей, — я же там был.
— Он там был, — сказала Лидочка, как бы прося у турок прощения за назойливость Андрея.
Андрей остановился. Он смотрел на человека — тот был ему незнаком. Турок сел на корточки и стал стаскивать с пальца обручальное кольцо. Лидочка потащила Андрея прочь. Второй турок глядел вслед, приподняв багор.
— Ну чего ты добьешься? — говорила Лидочка. — Чего? Они же тебя убьют.
— Неужели некому охранять берег?
— Пошли, пошли в гостиницу.
Но Андрей сопротивлялся:
— Надо похоронить, — говорил он, — похоронить же надо!
Несмотря на Лидочкины возражения, он все же пошел к военному коменданту.
Пока они отыскали этот дом, стало совсем жарко. Самого коменданта не было — отбыл в Тифлис, но попался сочувствующий прапорщик в пенсне. Он тут же стал звонить в управление тыла, и когда там никто не отозвался — пообещал отыскать какого-то офицера, который ведал охраной побережья.
Когда они вернулись в пансион, Андрея начало трясти — наступила запоздалая реакция на вчерашние события. Лидочка даже хотела позвать врача, но Андрей умолил ее не спешить. Мадам Ахвледиани принесла настой, сделанный ею для господина Отара. Настой был горьковатый, пахнул мятой.
Андрей заснул и спал часа два. Разбудил его прапорщик из комендатуры. Оказывается, он включил Андрея в комиссию по погребению погибших на «Измаиле». По странному стечению обстоятельств, от городских обывателей туда оказался включен господин Отар Ахвледиани, а от пассажиров еще профессор Авдеев. Остальные были военными, и возглавлял их комиссар милиции. Со следующего дня Андрей с горячностью отдался этому делу. Он ощущал себя в долгу перед теми, кто погиб на «Измаиле». Авдеев же после первого заседания стал манкировать обязанностями. Он был подавлен событиями и более всего потерей прибыли, о чем доверительно сообщила Андрею Ольга Трифоновна.
— Надеюсь, Андрюша, даже на Страшном суде никто не узнает о том, что случилось в нашей каюте? — говорила она, тяжело вздымая массивную грудь.
Оказалось, что всего на борту «Измаила» в тот день было пятьсот сорок три человека. Хоть цифрам этим нельзя было верить, они давали приблизительное представление. Спаслось чуть более ста человек, из трехсот раненых в живых осталось чуть больше дюжины. Андрей сначала думал, что всех остальных «Измаил» утянул в глубину, но оказалось, что это не так. В последующие дни море выбрасывало на берег все новые и новые тела. Тела привозили и рыбаки. Первые дни местные мародеры грабили и раздевали трупы и собирали по берегу вещи, выброшенные волнами. Но уже к вечеру второго дня, после визита Андрея в комендатуру, вдоль берега пошли солдатские патрули — и местные жители, огрызаясь и чувствуя
