предприятие сумасшедшее. Так что предпочитаю ждать! И вам советую.
Наверное, Лидочка беспокоится. Он решил вернуться к ней и все рассказать — он не думал, что их положение настолько критично, чтобы отправиться в такой дальний путь на извозчике. Да и найдешь ли извозчика, который решится на путешествие, должное занять не менее двух дней в один конец? Андрей уже вошел в главный зал вокзала, как услышал обращенные к нему слова: — Гражданин студент, разрешите поинтересоваться?
Голос был вполне дружелюбным, обыкновенным, так что Андрей остановился и оглянулся. За ним стояли два матроса: за плечами винтовки, пулеметные ленты наискосок через грудь, как знак принадлежности к великому братству революционеров.
Несмотря на миролюбие матросов, Андрей сразу понял, что все кончено, и ему стало страшно и горько понимать, что Лидочка сидит на чемодане и не узнает, что же с ним произошло.
— Простите, — сказал он ближайшему матросу, — мне только надо жену предупредить.
— Успеешь. Ты документы покажи и пойдешь.
Андрей полез в карман — у него было всего только удостоверение, что он член археологической экспедиции в Трапезунде. По тому, как матрос медленно двигал губами, стараясь одолеть смысл прочитанного, он понимал, что с таким удостоверением по улицам Севастополя лучше не гулять.
Андрей сделал движение в сторону общего зала, надеясь увидеть Лидочку, позвать ее, чтобы подошла, но второй матрос резко схватил его за рукав.
— Стой, — сказал он, — не прыгай.
Скуластостью, узкими глазами и неподвижностью черт лица матрос напоминал Бориса Борзого.
— Придется, гражданин, проследовать за нами, — сказал, будто извиняясь, старший матрос, — документ у вас сомнительный.
— Хороший документ, — сказал Андрей. — Послушайте меня: я только что приплыл из Батума, и мы с женой пришли на вокзал, чтобы ехать в Симферополь. Дайте нам уехать!
— Вот именно, что нечего, а ты из Трапезунда — турецкого города приехал сюда. Зачем? Загадка.
— Но я ничего плохого не делаю. Меня ждет жена — дайте хоть предупредить ее!
— Сейчас пройдем в комендатуру, там посмотрят твои документы и отпустят. Чего не отпустить?
— А пускай его жена тоже с нами пойдет, — сказал второй матрос — Раз они вместе приехали, пусть вместе и пройдут.
— Бог с ней, — сказал старший матрос. — Мало ли как выйдет, чего с бабами воевать?
В этих мирных словах была угроза для Андрея, для его жизни, как в добрых словах врача: «Сделаем-ка мы вам, молодой человек, реакцию Вассермана». «Что выйдет?» — хотел спросить Андрей, но не посмел.
К счастью, его повели прямиком через зал, но он, увидев Лидочку, не стал кричать — матросы могут передумать и забрать ее тоже, а забрав, заглянут в чемодан.
Хотя шли они тихо и не скоро, молчали, толпа, шкурой чувствуя опасность, исходящую от матросов и не желая заразиться приближением к Андрею, разваливалась, таяла вокруг и в ней образовались прогалины. В какое-то мгновение никого между ними не оказалось. Лидочка поглядела в ту сторону и сразу поняла, что Андрюша арестован. Она ринулась было к нему, но Андрей перехватил ее испуганный взгляд и прижал палец к губам — к счастью, никто из матросов не заметил этого жеста. Лидочка замерла, чуть присев и дотронувшись пальцами до ручки чемодана, словно поняла, как важно, чтобы чемодан со всеми бумагами отчима не попал в руки матросам.
Когда они прошли мимо, Лидочка подхватила чемодан и пошла следом, не приближаясь, чтобы никто не разгадал ее связи с Андреем.
Она видела, как Андрея затолкнули в комнату, на двери которой была пришпилена бумажка «Военный комендант». Эта дверь как раз распахнулась, и оттуда, покачиваясь, вышел пьяный матрос с большим револьвером в руке.
Он остановился в дверях, и матросы, приведшие Андрея, стали просить его посторониться, но тот не хотел подчиниться и произошла задержка. Андрея все же протолкнули внутрь, и Лидочка встала так, чтобы видеть дверь в комендатуру, уговаривая себя, что сейчас они разберутся и отпустят Андрюшу, иначе она совершенно не представляет, что ей делать в этом сумасшедшем городе.
Дверь то и дело открывалась, и туда входили люди, а другие выходили, сопровождаемые клубами голубого дыма, словно в той комнате был пожар. Выходило людей меньше, чем входило, потому что по примеру матросов, приведших Андрея, другие матросы заводили в комнату показавшихся им подозрительными людей.
Лидочка прождала минут десять, полагая, что Андрюшу там допрашивают, но на самом деле Андрей вместе с другими задержанными стоял в углу душной накуренной комнаты перед пустым, заваленным исписанными бумагами столом и ждал кого-то, должного решить его судьбу.
Между тем в комнату вводили все новых задержанных и стало совсем тесно. Часто раздавался вопрос:
— А он где?
Спрашивали о человеке, который должен был все решить. Но он не появлялся, и в конце концов один из матросов, взяв на себя ответственность, крикнул:
— Перевози их в тюрьму, чего здесь держать! Потом разберемся.
— Зачем в тюрьму, на гауптвахту! Она поближе будет.
— На гауптвахте и так набито — а тюрьма еще не полная.
Все засмеялись — почему-то показалось смешным, что тюрьма еще не полная.
Так, толпой, не слушая возражений, слившихся в общий беспомощный гул, к которому Андрей не стал присоединять своего голоса, задержанных погнали через зал к выходу из вокзала.
Андрей вытягивал голову, чтобы рассмотреть Лидочку и дать ей знак, но он смотрел туда, где оставил Лидочку сторожить чемодан, тогда как она ожидала его у дверей к коменданту и оказалась на какие-то секунды сзади. Пока она пробивалась сквозь толпу, чтобы догнать задержанных, Андрей отчаялся ее увидеть и потому решился на необдуманный и роковой для себя шаг: он сообразил, что только сейчас, пока они идут по вокзалу, у него есть возможность нырнуть в поток времени хотя бы на день и исчезнуть — его даже никто не хватится.
Но действовать надо было быстро, и потому Андрей, сочтя, что никто на него не смотрит, полез в карман и извлек портсигар. Но в тот момент за ним следили два человека: Лида, которая бежала близко, почти рядом, мысленно уговаривая Андрея посмотреть на нее, но не решаясь его окликнуть, чтобы не сделать хуже, и матрос, который вел задержанных и, оказавшись всего в двух шагах сзади Андрея, увидел, что студент, одетый по-летнему, в одной тужурке, лезет во внутренний ее карман и вытаскивает пистолет — угол серебряного портсигара, зажатого в руке Андрея, показался ему рукояткой пистолета.
Матрос не стал рассуждать. Испугавшись, что студент начнет стрельбу, он прыгнул вперед и, схватив Андрея за руку, рванул на себя так, что не ожидавший нападения Андрей чуть не упал и выпустил портсигар из руки.
Лидочка ахнула — ей показалось, что портсигар сейчас разобьется. Она ринулась вперед, чтобы подобрать его, но матрос оказался куда проворней — он оттолкнул Лидочку, не поглядев на нее, схватил портсигар и только тут сообразил, в чем дело. Он туповато улыбнулся и доверчиво сказал Андрею:
— А я думал — пушка.
— Пошли, пошли, не отставай! — крикнул другой матрос, который замыкал процессию.
Толпа цыган неожиданно вклинилась между Лидочкой и Андреем.
И тут Андрей увидел Лиду.
— Все в порядке! — крикнул он. — Это недоразумение!
Он мысленно заготовил эти слова для Лидочки и произнес их, хотя, конечно же, в тот момент страх потерять портсигар — палочку-выручалочку — охватил его остро и больно.
Лидочка кивала, слушая, но смотрела на матроса.
— Отдайте, пожалуйста, — сказал Андрей матросу.
