Наконец в дверь втолкнули невысокого черноволосого мужчину, при первом же взгляде на которого Алиса поняла – это отец Лары Коралли.
– Карл Коралли, прошу любить и жаловать! – воскликнул старый разбойник.
Карл Коралли гордо поднял голову, и все увидели, что на виске у него кровоподтек, глаз подбит и лоб оцарапан.
– Ну вот, – вздохнул Панченга. – Опять, наверное, ввязался в пустую драку. Удивляюсь я тебе. Молодой профессор, достойный ученый, доктор наук – а такой невыдержанный характер! – Панченга развел руками, как бы приглашая всех разделить его огорчение по поводу того, какой плохой характер у молодого ученого.
Карл Коралли молчал и лишь внимательно обводил взглядом собравшихся в гостиной людей.
– А где ваша жена? – спросила Алиса, прежде чем Панченга успел что-либо еще сказать.
– Кто? – Коралли удивился.
– Ваша жена, мама Лары Коралли.
– Лара! – воскликнул ученый. – Моя Ларочка! Вы ее знаете? Где она? Она жива?
– Не беспокойтесь, – сказала Алиса. Но тут вмешался Панченга.
– Поговорили и хватит, – заявил он. – Пора и делом заняться. – и видя, что Коралли готов и дальше задавать вопросы, оборвал его суровым голосом: – Молчать и подчиняться! Забыл, что ли?
И старый разбойник помахал в воздухе своими четками.
При виде их Коралли сжался, как будто его ударили.
– О, нет! Умоляю вас! – прошептал он распухшими губами.
– То-то же, тогда рассказывай гостям, что ты изобрел.
– Вы же знаете, – сказал Карл Коралли. – Мы с моей женой Салли Коралли изобрели консервирующие кристаллы.
– Вот именно, – согласился Панченга.
– Что это такое? – спросил Пуччини-2.
– Вот… – рука Коралли поднялась было, но замерла в воздухе на полпути.
Голос Панченги, остановивший жест ученого, был тих и смертельно опасен. «Как будто зашипела гремучая змея», – подумала Алиса.
– Ты рассказываешь нам о своем изобретении, – сказал Панченга, – и потом тихо, на цыпочках, уходишь отсюда, к себе, в камеру, и сидишь там, ждешь моей милости. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты произнесешь хоть одно лишнее слово.
– Я все знаю, – ответил Коралли мертвым, покорным голосом. – Я должен вам сказать, что изобрел небольшие кристаллы, в которые можно под влиянием особых лучей превратить любой продукт или материальное тело и хранить, сколько хотите. Мое изобретение очень полезно при длительных перевозках. Вы можете законсервировать корову в шарике размером с виноградинку… – Коралли как бы невзначай показал на четки в руках Панченги, – и она останется заточенной там сколько угодно времени. Президент Академии наук господин Панченга высоко оценил мое изобретение и вынес мне благодарность. – Коралли провел пальцем по виску. – Мы все, находящиеся здесь ученые, рады служить этому великому ученому и организатору науки, который не жалеет сил и времени, чтобы обеспечить нас всем необходимым.
– Все! – приказал Панченга. – Уведите его.
– Нет! – вырвалось у Алисы.
– Уведите, уведите, – сказал Крыс. – Дело принимает интересный оборот. Есть о чем поговорить.
– Да, – спокойно согласился Пуччини-2, – нам теперь есть о чем поговорить.
– Но вы забыли, зачем мы сюда прилетели! – закричал возмущенно Вага Бычий Хвост. – Мы прилетели, чтобы спасти родителей Лары Коралли!
– Помолчи, мальчик, – сказал Пуччини-2.
– Правильно, ему следует помолчать, – согласился Весельчак У.
Алиса поняла, что ей сейчас не следует вмешиваться и мешать фокуснику. Дверь за Карлом Коралли закрылась. Он покорно ушел к себе в камеру.
Глава 5. Торговля людьми
– Ну что ж, поговорим о деле, – сказал Пуччини-2.
– Не о чем нам говорить, – ответил старший Панченга. – И не вмешивайтесь в наши дела.
– Но вы же держите людей в плену! – заявил Вага. – Это каждому видно.
– Никто из них не возражает, – ответил Панченга. – Всем это нравится. Если не верите, вызовем снова моих ученых, и они поклянутся, что слаще, чем у меня, они никогда не жили и мечтают остаток своих дней трудиться и дальше под моим руководством.
– Не кажется ли вам, уважаемый Крыс, – обернулся Пуччини к главному пирату, – что мы имеем дело с очень серьезным преступлением?
– Как вам сказать, – пожал плечами Крыс, – я должен признаться, что всю свою сознательную жизнь я имею дело с серьезными преступлениями, причем я сам их и совершаю.
– И все же я позволю вам напомнить, – сказал Пуччини-2, – что бывают просто преступления и преступления подлые.
– Объясните мне разницу, я не совсем вас понял.
– Если вам понравился цветок во дворце и вы его сорвали, это будет просто преступление.
– А если этот цветок – последний в мире и занесен в Красную книгу? – спросил Крыс и сам же засмеялся.
– Вы меня понимаете, – рассердился Пуччини-2, – зачем же притворяться?
– Вы правы, – вдруг согласился с фокусником главный пират. – Я знаю, что если патрульные крейсеры отыщут мое убежище, они начнут требовать, чтобы я отчитался в моих доходах. Но так как я бросил пиратское ремесло, то им будет трудно доказать, что я в чем-то виноват…
– Но если вы будете укрывать семейку Панченгов, – сказал Пуччини-2, – то вряд ли вас пощадят.
– Это еще что такое? – возмутился адмирал Панченга Скулити. – Мне кажется, что кто-то хочет нас предать? Я должен предупредить, что без боя мы не сдадимся, и еще неизвестно, кому после боя будет принадлежать эта планетка.
– Адмирал, адмирал, – вмешался Весельчак У, – не обращайте внимания! Мой друг шутит! Как только вы отдадите нам половину своих ученых с их изобретениями, мы сразу же забудем о всех ваших преступлениях.
– Как? Разве мало мы вам заплатили?
– Тогда мы не знали, какие у вас есть еще ценности, – сказал Весельчак У.
– Никогда!
– Ах, никогда… – Крыс поднял руку, собираясь вызвать стражу, но Панченга опередил его. Он выстрелил в пирата из бластера, и Крыс закричал ужасным голосом, когда зеленый луч коснулся его плеча. В то же мгновение от боли он потерял облик прекрасного золотоволосого юноши и принял свой естественный вид – страшного скорпиона человеческого роста. Скорпион поднял ядовитый хвост, разрывая им остатки обугленной одежды, и ринулся к перепуганному Панченге. Весельчак У кинул в Панченгу кинжалом, тот еле успел увернуться… Вага Бычий Хвост тоже ринулся в гущу битвы, хотя совершенно непонятно было, с кем же он собирался сражаться.
– Пуччини! – закричала Алиса, понимая, что сейчас многие могут погибнуть.
– Раз! Два! Три! Замри! – прокричал заклинание фокусник, и в это же мгновение все в гостиной замерли в тех позах, в которых застигло их последнее слово Пуччини.
Это была удивительная сцена, вряд ли нашелся бы художник, способный изобразить ее на картине.
И главное – сразу же наступила такая тишина, что стало слышно, как о стекло окна бьется
