– Но ведь колючая проволока железная! – вырвалось у Алисы.
– Вот мы и ищем такие колючки, которые были бы не мягче железа, но живые. Только старый он стал, медленно ищет.
– Молодец, – сказал Крыс. – Вот что значит разбойничья голова!
– Будет у меня такая быстрорастущая колючая проволока, я ее всюду смогу использовать. На ночь лагерь в пустыне устрою: посыплю вокруг колючек, а через полчаса вокруг загородка – на танке не проедешь! Поймал пленников или рабов – окружил их колючей проволокой… Эх, скорее бы он свое дело делал!
– Ясно, – сказал Крыс. – Зовем следующего?
– Зовем, – сказал Панченга-старший и усмехнулся. – Прошу любить и жаловать!
По приказу Крыса в комнату втолкнули изможденного, оборванного ушана с планеты Блук. Алисе там приходилось бывать, она когда-то пережила удивительные приключения на базаре в тамошнем городе Палапутра. Так что к ушанам она относилась с большой симпатией.
– Ах ты, упрямец! – встретил его криком Панченга-старший. – Ну, показывай моим друзьям, что ты изобрел!
Ушан печально поклонился разбойнику и, не отрывая взгляда от его четок, раскрыл потертый портфель, который нес в руке, и вытащил оттуда сверток, завернутый в мягкую бумагу.
Из бумаги он вынул пару туфель, похожих на домашние шлепанцы.
– Ну чего! – торопил его Панченга-старший. – Мы ждем!
С тяжелым вздохом ушан надел туфли. В тот же момент они потащили его ноги в разные стороны. Разгоняясь, он проехал через всю комнату и, стараясь закрыться руками от удара, со всего размаха въехал в стену.
Ушан упал, а туфли продолжали носиться по комнате, как будто в них были спрятаны взбесившиеся моторчики.
– Ну вот, – сказал Панченга с притворным расстройством, – опять ушибся! Опять будешь синяки залечивать.
– Простите, господин президент Академии, – ответил плачущим голосом ушан. – Я нечаянно.
Он пополз по полу в погоне за туфлями, с трудом догнал их и начал заворачивать в бумагу.
– Нет, ты объясни обществу, – потребовал Панченга, – объясни, почему ты тянешь с работой, обманываешь человечество?
– Попрошу вас подождать еще немного, ну хоть неделю. Я найду этот секрет!
– Но ты помни, чем грозит обман!
– Я знаю, господин президент. Я же не ем, не пью, не сплю…
– А вот это лишнее, – сказал укоризненно разбойник. – Мне нужны живые академики. И костюм погладь, стыдно перед обществом!
Забрав сверток с туфлями и униженно кланяясь, ушан покинул комнату, и все обернулись к Панченге-старшему в ожидании ответа на загадку.
– Видели, что он изобрел? – спросил Панченга. – Он изобрел, как избавиться от трения. Такую мазь изобрел. Только ею что смажешь, трения – как не бывало! Да вы сами видели. У него туфли без трения.
– Это очень смешно, – сказал Весельчак У. – Только какой в этом изобретении смысл?
– А тот смысл, господин Весельчак У, – сказал папаша Панченга, – что если смазать этим составом подступы к крепости, ни один заклятый враг не сможет в нее забраться. Только подойдет – тут же шмяк задом об асфальт!
– И в чем же проблема? – спросил Крыс.
– А в том, что он набрал мази на две подошвы, и больше не получается. Говорит, сырье некачественное! Ну я ему покажу – некачественное!
Панченга-старший перебирал в жирных пальцах разноцветные четки, каждая бусина в них – размером с виноградину.
– Давайте следующего! – приказал Крыс. – Не весь же день нам на твоих ученых глазеть!
– А почему не поглазеть? – ответил Панченга-старший. – Это же сокровище! И каждый гений! А всего их у меня тридцать голов.
– Тридцать? – ахнула Алиса.
– И тридцать изобретений, – ответил Панченга. – И каждое изобретение может удивить мир. И каждое изобретение я так переворачиваю с ног на голову, что даже изобретатель никогда бы не догадался без моей благородной помощи.
Пока Панченга смеялся и ему вторил сынок, пираты ввели еще одного изобретателя. Он был щеголеватым, стройным, почти трехметровым сирианцем, несколько похожим на зеленую ящерицу, гуляющую на задних лапах.
– Ага! – воскликнул при виде его старый разбойник. – Надеюсь, ты уже сделал, что тебе велели? Мое терпение истощается!
И Панченга указал пальцем на одну из бусин своих четок.
– О, простите, великий академик! – воскликнул сирианец. – Но осталось совсем немного!
– Ну, покажи моим друзьям, что мы с тобой умеем делать, – велел Панченга.
– Как прикажете. – сирианец вынул баллон с распылителем. Вернулся к двери и жестом отогнал от двери стражника. Затем молча опрыскал дверь прозрачным раствором.
– Давай, давай! – торопил его Панченга. – Не можем же мы вечно тебя ждать.
– Одну минутку, чуть подсохнет!
Наконец, убедившись, что раствор высох достаточно, сирианец шагнул к двери, протянув вперед зеленоватые тонкие руки. И вдруг ко всеобщему удивлению его руки до половины прошли сквозь дверь.
– Ну! – Панченга даже привстал. – Давай, давай! Еще немного, и пройдешь.
Сирианец старался пройти сквозь дверь, но застрял посередине, руки почти по плечи на одной стороне, туловище на другой. Он дергался, рвался, старался, но ничего не получалось, хотя Панченга- старший очень сердился и готов был подбежать к сирианцу и протащить его сквозь дверь.
– Нет, – сказал наконец сирианец, устав бороться с дверью. – Слой не получается ровным. Молекулярный состав хромает.
– А ты его выпрями! Сколько можно ждать!
– Вы же знаете, я тружусь не покладая рук.
Ученый выглядел страшно расстроенным, даже его хохолок упал на бок, что у сирианцев свидетельствует о крайнем душевном волнении.
– Ведь притворяется, – сказал Панченга. – Придется наказать.
Он снова взялся за бусинку. Пуччини-2, который внимательно наблюдал за ним, вдруг произнес:
– Не надо, господин Панченга. Это слишком жестоко и несправедливо.
– А ты откуда знаешь? – изумился Панченга.
– Я многое знаю, – ответил фокусник.
– Ладно уж, иди и работай, – смилостивился Панченга, и сирианец, вдвое согнувшись в дверях, покинул гостиную.
– Может, хватит? – спросил Весельчак У. – Я страшно как проголодался.
– Простите, – сказал фокусник, – мы хотели встретиться с супругами Коралли.
– Ах, да! – Крыс сделал вид, что забыл о просьбе фокусника. – Конечно же, покажите нам профессора Коралли!
– Не имею ничего против, – сказал Панченга.
«Что-то он такой сговорчивый, – подумала Алиса. – Не иначе как замыслил какую-нибудь каверзу».
На этот раз пришлось ждать несколько минут. Панченга объяснил:
– Наверное, отдыхают. Они у меня устают, ученые. Головки у них слабые, мозгов слишком много.
