осталось, да и колесо мельничное лишилось половины спиц. Но плотина еще держалась.
Алиса сбежала к воде, зачерпнула ладошками воды и ополоснула лицо.
Жалко, что мыла нет, и у Бабы Яги забыла попросить.
Тут Алиса услышала, что кто-то идет, еле переставляя ноги, по другому берегу реки.
Она замерла.
А вдруг снова волк?
Нет, это был не волк. А тот старичок, что сидел на печке у старосты. Вот уж кого не ожидала увидеть.
Старичок спустился к воде, но Алису за кустами не заметил.
— Эй, — позвал старичок, — выходи, красотка, я к тебе пришел с приветом.
Алиса подумала было, что это зовут ее, но откликаться не стала — ведь Баба Яга предупреждала ее об осторожности.
И правильно сделала.
Оказывается, дедушка звал вовсе не ее.
Алиса увидела, как вода расступилась и к берегу подплыла русалка. Самая настоящая сказочная русалка — девушка с темно-зелеными волосами и без купальника.
Старичок ее не испугался.
— Доброе утро, — сказала он. — Я пришел, как мы с тобой и договорились.
— Чего принесли? — спросила русалка и закашлялась.
— Простудилась, что ли? — поинтересовался старичок.
— Разумеется, простудилась, — капризно ответила русалка. — А что будешь делать, если со всех сторон вода.
— Надо одеваться потеплее, — посоветовал старичок.
— Ну что вы говорите, Евгений Тихонович! — рассердилась русалка. — Что же мне, скафандр надевать, что ли? Вы его еще не изобрели!
— Не знаю, что там у тебя за сифандер, — ответил старичок. — Сто с лишком лет обитаю на этом свете, а про сифандер не слыхал. Виданное ли дело порядочной девушке в сифандерах ходить!
— Я не хожу, — сказала русалка. — Я плаваю и ныряю.
— Да, — вздохнул дедушка, — плохо твое дело, тут чахоткой не отделаешься..
— Перейдем к делу, — сказала русалка. — Попрошу вас, Евгений Тихонович, поделиться со мной своим творчеством, а также творчеством ваших односельчан.
— Тебе как — устное творчество или записки передать?
— Говорите устно, — приказала русалка, — я записывать буду. А то на вас пергаменту не напасешься.
— А я писать люблю, — произнес старичок. — Тянется душа к образованию. Страшно подумать, как наши правители скрывают от народа образование! Это хорошо не кончится.
— Ладно-ладно, — перебила его русалка, — совсем вы меня, дедушка, заморозить решили. Начинайте свое повествование!
— Сказка о курочке — золотое яичко, — сказал дедушка. — Диктовать или ты ее слыхала?
— Про яичко слыхала, — ответила русалка, — но, возможно, у вас, Евгений Тихонович, другой вариант.
— Возможно, и другой. Так что начинаю. Значит, так: жили-были дед да баба, и была у них курочка-ряба. Как-то раз снесла она им яичко. Да не простое, а золотое.
— Странно, — сказала русалка.
— А ты вылазь на бережок, — предложил старичок. — Меня ты своим голым хвостатым видом не испугаешь, а чужие здесь не ходят.
— И то дело, — согласилась русалка и взобралась на откос.
Вид ее был не для слабонервных. Представляете — длинные зеленые волосы, бледное, белое с зеленоватым отливом, голое тело. А ниже пояса начинается хвост, весь в чешуе, на конце плавник, но не рыбий, а как у дельфина или кита. Впрочем, ничего в этом необычного нет, поняла Алиса, ведь русалки — родственницы дельфинов и других водных млекопитающих.
— Продолжайте, Евгений Тихонович, — скомандовала русалка.
— Одну минутку. Забыл, где остановился.
— На золотом яичке, — подсказала русалка.
— Вот именно. Снесла им курочка-ряба золотое яичко. А у меня возник вопрос.
— Еще чего не хватало! Сейчас кто-нибудь пройдет мимо и увидит меня на берегу. Скандала не оберемся.
— Все равно задам. Скажи на милость, а если из яйца выведется цыпленок, каким он будет?
— Не выведется, — ответила русалка. — Разве не ясно, что не выведется? Яйцо же насквозь золотое, его разбить не смогли.
— А вот и неправда, — обрадовался старичок. — Давай я тебе дальше расскажу…
В этот момент Алиса, которая заслушалась разговором на другом берегу, поскользнулась на откосе и съехала по траве к самой воде.
— Ах! — воскликнул дедушка и уронил в воду листки пергамента, на которых он записал сказку.
— Ах! — воскликнула русалка и нырнула в воду — брызги во все стороны.
— Ах! — воскликнула Алиса и поджала ноги, чтобы не промочить.
— Ну вот! — сказала Баба Яга, которая верхом на метле спускалась к речке. В руке у нее было ведро. — На пять минут нельзя их оставить. Алиса, я же просила тебя не шуметь! Русалка, сейчас же вылезай! Тоже мне, пугливая отыскалась! Дедушка, а ты не робей, такие уж мы в лесу уродились.
Дедушка взял себя в руки и ответил:
— Мы понимаем, мы с разумением. Если вы страшилища такие, то и сами друг дружку опасаетесь. Вот только сказку жалко.
— Сейчас соберу, — успокоила старика Баба Яга.
Она ударила кулачком по метле, и метла взмыла над водой. Баба Яга летела над речкой и выхватывала из воды листочки. Тут и русалка вынырнула и тоже стала листочки собирать. А дед бегал по берегу и командовал:
— Левее бери, еще левее! А вон там, под корягой, видишь?
Скоро старуха все собрала и отдала дедушке. Тот сказал:
— Листки на бережку положь, а ко мне не касайся, уж очень о тебе слава дурная идет. Говорят, детей кушаешь.
— Глупый ты старик, — обиделась Баба Яга. — Лучше бы спросил у Алисы, она в моей избушке ночевала.
— Ага, — сказал дед, — Алису мы знаем, она вчера у нас побывала. Все драконом интересовалась. Подозрительная девица. Лучше бы ты ее съела.
— Ах, какая жестокость! — воскликнула русалка. — А я думала, что вы добрый дедушка.
— Как же мне добрым быть, — возмутился дедушка, — если я в такое жестокое время живу? Вокруг феодалы, угнетатели, татары наезжают, грабят, налоговые сборщики обирают, а тут еще нечисть в лесу развелась, драконом пугает…
— Дедушка, помолчите, пожалуйста, — взмолилась русалка. — Здесь человек посторонний, может неправильно понять.
— А у нас понимай не понимай, все равно добром не кончится, — упрямо сказал дедушка.
— Это нечестно! — закричала Баба Яга. — Тебе кто-нибудь из нас помешал, повредил? Кто-нибудь тебя испугал, ограбил? Нет, ты скажи, скажи, разве от нечистой силы тебе был убыток?
— Не был, так будет, — упрямился дедушка.
— Тогда зачем же вы к нам сказки носите? — спросила русалка.
— А выгода?
— Ну, какая вам выгода?
— Каждый писатель, — ответил старичок, — хоть ты ему ни копейки не плати, все равно писать будет. Такая у нас, у творческих людей, планида. А если дашь грошик на самогонку, век буду помнить!
