во всей красе. Ты этот компромат попробуй объявить проказами минувших дней... Не получится. Так что расклад прежний: мне плевать, как ты этого добьешься, но муженек твой должен сегодня же убраться отсюда с тобой вместе. И если этого не случится, пеняй на себя... Всего хорошего!
Встала, накинула блузку и вышла, застегивая ее на ходу. Повеселевший Сатаров направился следом. Оглянулся через плечо, бросил без улыбки:
— Смотри у меня! Шутить не будем!
«Прекрасно, — подумала Марина, лежа в гордом одиночестве. — Дела не просто сдвинулись с мертвой точки — помчали галопом. А что до неизбежных издержек — будем надеяться, найдется время сквитаться...»
Глава седьмая
Интересные откровения
Когда объявился Артур, она была уже в полном порядке — сидела перед телевизором, давным-давно убрав вещички в гардероб. Спросила лениво:
— Где болтался, солнышко?
— Подобралась хорошая компания, — ответил Артур не без веселости.
— А, ну конечно... В выигрыше или наоборот?
— В выигрыше. Маленький такой, символический, но тут важен сам процесс...
— Слушай, — сказала Марина. — А если я тебя попрошу отсюда немедленно уехать? Очень-очень попрошу?
Он не подкачал — ничего еще не зная толком, но уловив выразительный взгляд и оставшийся незаметным для стороннего наблюдателя по причине своей обыденности жест, выпрямился, враз придал физиономии непреклонное выражение и отчеканил:
— Заруби себе на носу накрепко: уедем мы отсюда, когда захочу. Так надо.
— Господи, — сказала Марина. — Ты опять? Но тут-то что за плащи и кинжалы? Положительно...
— Хватит! — визгливо рявкнул он. — Помалкивай, дура! Сколько раз тебе объяснять?
— Поняла, — сказала она сговорчиво. — Опять таинственные обязательства... Что, у меня никакой надежды?
— Мы будем сидеть здесь ровно столько, сколько мне понадобится, — проинформировал Артур и, прихватив бутылку со столика, отправился в спальню.
Выругавшись вслух и очень надеясь, что в этот миг камеры и микрофоны работают со всем усердием, Марина сменила халатик на платье и, не оглядываясь, решительно вышла на улицу.
Не было нужды предпринимать долгие поиски — она еще утром заметила дверь с бело-зеленой табличкой: «старшая горничная». И направилась туда, повернула ручку, вошла без стука.
Оказалась в большой комнате, обставленной довольно казенно: несколько кресел, бар-холодильник, стол с двумя телефонами, на двух стенах огромные рекламные плакаты с видами пансионата и окружающей дикой природы.
Громко позвала:
— Живые люди есть?
Тоня появилась из невысокой двери без всяких табличек в дальнем углу, плотно прикрыла ее за собой и моментально натянула прежнюю маску предупредительной услужливости:
— Слушаю, Таня?
Демонстративно повернув никелированную головку замка, Марина подошла танцующей походочкой, покачивая бедрами и улыбаясь во весь рот. Сказала как ни в чем не бывало:
— Помнится, кто-то меня приглашал в гости... И обняла так, чтобы никаких недомолвок не оставалось. Посмотрела на дверь без таблички: ну разумеется, там у них пульт управления, и голову ломать нечего...
Тоня шептала что-то насчет того, что она на работе и не может себе позволить этакого безумства, но, в общем, не сопротивлялась — значит, не занята сейчас побочными обязанностями, не имеющими ничего общего с функциями старшей горничной. Вполне объяснимо: вряд ли у нее есть еще объекты наблюдения, здесь, в конце концов, не замаскированный разведцентр. А поскольку мобильник докладывает, что эта контора не прослушивается и не просматривается, все складывается просто великолепно...
Быстренько избавив новую знакомую от делового костюма и трусиков, Марина без церемоний уложила ее на ковер, мимолетно погладила, шепнула:
— Нет, блузочку не снимай пока, так пикантнее... Выпить что-нибудь есть?
— Там, в баре...
Распахнув полированную дверцу, пластиковая имитация ценного дерева, Марина окинула быстрым взглядом содержимое и выбрала бутылку с белым вином исключительно за то, что стекло было тонкое. Держа ее в руке, как гранату, посмотрела сверху вниз: Тоня послушно лежала на ковре, как положили, полузакрыв глаза, и в самом деле довольно приманчивая в одной блузочке.
Усмехнувшись, Марина одним отточенным движением разбила бутылку о край бара. Получилось в точности так, как она замышляла — вино пролилось на ковер, практически ее не забрызгав, а битая бутылка щерилась тремя длинными обломками самого неприятного вида.
Тоня, недоуменно вздернув голову, только и успела, что удивленно округлить глаза. Еще секунда — и Марина стояла рядом с ней на коленях, одной рукой зажимая рот, а другой держа бутылку так, что осколки касались кожи вокруг самого нежного местечка.
— Молчи, сука, — сказала она жестко. — И не вздумай дернуться, сама напорешься... Уяснила свое положение? Я сейчас уберу руку, и, если заорешь, стеклышко тебя обязательно порежет... Ты меня хорошо поняла, паршивка мелкая? Поняла, по роже видно... Итак, я убираю руку...
Усмехнулась, видя, как Тоня побледнела. Двумя пальцами раздвинула нежные складки и чуть переместила самый длинный осколок. Продолжала бесстрастно:
— У тебя есть воображение и фантазия? Будем надеяться, что в должной степени... Попробуй представить, что будет, если я тебе качественно загоню вовнутрь этот колючий предмет... Здесь наверняка нет ни операционной с толковыми хирургами, ни запаса крови, а город далековато. Даже если тебя немедленно унесут в вертолет, ты в нем и сдохнешь от потери крови, прежде чем он подняться успеет. Но поскольку никто не знает, чем мы тут занимаемся, ты и до вертолета не доживешь... Ну, скажи что-нибудь, только предупреждаю сразу: причитания и прочие сопли отменяются. Сугубо по делу.
— Таня... — пролепетала пленница одними губами.
— Да с чего ты взяла, что я Таня? — спросила Марина без улыбки. — Меня совсем по-другому зовут, и мужа тоже, если тебе такие подробности интересны... Ты, по-моему, не совсем дура? У тебя уже есть версии, соображения, гипотезы?
— Нет...
— Врешь, — сказала Марина. — Ты их просто боишься высказывать вслух... По мордашке видно. Ладно, не будем играть в вопросы и ответы. Слыхала про милое заведение, которое обычно простоты ради называют секретной службой? Будем знакомы, оттуда я и есть. Документов показать не могу, сама понимаешь. Ты уж поверь на слово, ладно? Должна же уже понимать, что я нисколечко не похожа теперь на свой, так сказать, сценический образ. Понимаешь?
— Да...
— Прелесть, а не клиентка, точно, — сказала Марина, свободной рукой потрепав ее по щеке. — Серьезно относишься к жизни, сразу видно, не хнычешь попусту, не орешь, и тебе явно не хочется получить промеж ног битой бутылкой... А следовательно, сердце мне подсказывает, что ты будешь со своей новой подружкой очень откровенной... Знаешь, у тебя рожица сейчас не просто испуганная — отражается некий мыслительный процесс, пусть и не особенно сложный... Хороший признак. Что-нибудь хочешь мне сказать?
