Пиранья. Алмазный спецназ

Мазур невольно оглянулся — вполне профессионально, правда — понизил голос:

— Ну, в общем, вы верно оцениваете ситуацию...

— Подпалить или взорвать? — деловито уточнил Егор.

— Ну, если вы так ставите вопрос... Подпалить. Взрывать — это все же ненужный перехлест. Неповинные люди пострадать могут, да и шум поднимется... А вот если случится небольшой пожарчик, да еще с оглаской, это меня вполне устроит.

— Огласку я вам гарантирую, — сказал Егор уверенно. — У меня тут есть хороший контакт, который засиделся в подполковниках и хочет взлезьть на ступенечку выше...

— Что-нибудь типа охранки?

— Нуда. А случай, согласитесь, подворачивается хороший: судно с крылатыми ракетами в трюме, несомненная диверсия, террористический акт... Иностранные наемники, иностранный след и все такое прочее... Подполковнику нужно торжественно обнаружить ракеты в трюме — самым первым, после звонка от встревоженных пожарных, среди которых, дураку ясно, будет его агент. Вас ведь устраивает именно такой финал?

— Да разумеется, — сказал Мазур. — Так даже лучше: обыск, огласка, арест...

— Ну, а мой интерес — кадры. Отличного качества видеозапись пожара, начиная с ранней стадии, потом — эксклюзивный репортаж с судна, куда я по договоренности с полковником попаду единственным репортером. Как видите, все три стороны будут довольны. Каждому — свое. Но! — он поднял палец. — Мне необходимо, чтобы эффектный пожар случился днем, и никак иначе. Только так я смогу продать запись по-настоящему дорого. Ночные съемки меня совершенно не интересуют, не будет того эффекта. А потому вы, Николя, просто обязаны подпалить корабль средь бела дня. Это мое единственное и непреложное условие.

— Не сказал бы, что мне это нравится, — честно признался Мазур. — С моейпрофессиональной точки зрения, такие дела гораздо удобнее ночью устраивать...

— Либо днем, либо — не договорились. У вас — свои интересы, а у меня — свои. Это бизнес.

— Ну ладно, — сказал Мазур. — Я сделаю все средь бела дня, хотя это усложняет задачу... Но ведь я могу пообещать — и обмануть, а? Вы ж мне сейчаспокажете корабль...

— Я бы вам не советовал меня обманывать, — без тени угрозы, хладнокровно, даже небрежно произнес Егор. — Человек любой профессии к обману готов, и меры принимать научился... Если вы меня кинете, будет другойрепортаж. О том, как российские головорезы на службе президента Кавулу устраивают диверсии в столице соседнего суверенного государства. Конечно, мне за него, сразу признаюсь, заплатят гораздо меньше — я ж говорю, ночная съемка далеко не так телегенична... Но тут уж — дело принципа. Ваши люди мне дали определенные обещания, и я их честно предупредил о возможных последствиях обмана, как вас сейчас предупреждаю. У меня есть ассистент. Он в данную минуту старательно запечатлевает для истории вашу мужественную физиономию. Вы отлично будете смотреться на цветном экране... Денег, конечно, это принесет меньше, но подкрепит мою репутацию — человек, кидать которого чревато...

Мазур осторожно огляделся, но, разумеется, ассистента вычислить не смог — на пляже толкалась масса людей с фотоаппаратами и видеокамерами, их могла снимать добрая дюжина объективов, и невозможно определить, какой из них тот.

— А это не блеф, часом, насчет ассистента? — спросил Мазур с доброжелательной улыбкой.

— А вы можете совершенно точно сейчас установить, блефую я или нет?

— Нравитесь вы мне, — сказал Мазур. — Люблю прохвостов, я сам тот еще прохвост...

— Так как?

— Ладно, — сказал Мазур. — Если уж наши люди с вами договорились о чем-то, мое дело — соблюдать условия. Будет вам абсолютно телегеничный пожар средь бела дня, хотя это мне и усложнит работу...

— Сегодня?

— Ну, старина, я же не Джеймс Бонд, — сказал Мазур уже без улыбки. — Нужно же продумать план, провести разведку, не могу же я прямо сейчас, радостно и весело, на потеху зевакам, швырять на палубу что-нибудь зажигательное... Завтра. Как говорилось в бессмертной комедии, такие дела, любезный посол, с кондачка не решаются... В общем, по рукам. Да, вот что еще. Теперь уже у меня будет дополнительное условие, закономерно вытекающее из обстановки. Когда вы получите свое и убедитесь, что я вас не кинул, будьте так любезны изничтожить все носители, где красуется моя физиономия. Мне совершенно ни к чему такие вещи, я человек абсолютно не публичный... Идет?

— Идет.

— Значит, договорились?

— Ну, разумеется, — сказал Егор.

— Тогда ведите, — сказал Мазур — показывайте корабль. Далеко нам топать? Такси брать придется?

— Ничего подобного. Быстрым шагом — пару минут. Собственно, его и отсюда видно, но вам ведь надо подойти вплотную? Пошли.

Мазур уверенным шагом двинулся за ним. Постепенно купальщиков и загоравших на песочке становилось все меньше, а там они и вовсе исчезли — место становилось неподходящим для пляжа, опытным глазом Мазур определил, что сразу у берега начинается приличная глубина. Вместо песка громоздился камень. Еще пара сот метров — и слева потянулся солидный бетонный пирс, возле которого стояли довольно скромные яхты, катера туристических фирм, небольшие суденышки непонятного назначения, то ли рыбацкие, то ли притворявшиеся мирными обывателями контрабандисты (контрабанда здесь процветала).

— Вот они.

Но Мазур и сам уже остановился. Почувствовал непонятный, болезненный уколв сердце, легонький, но явственно ощутимый.

Пришвартованный у пирса белый корабль под российским флагом, именовавшийся «Орион», как две капли воды походил на «Сириус», то самое судно, на котором Мазур впервые отправился в заграничную командировку. И столько воспоминаний, самых разных, было с той командировкой связано... Как их ни загоняй в подсознание, поневоле вспыхнут, получив такой вот толчок...

Да нет, глупости все это. «Орион» никак не мог оказаться переименованным и чуточку перестроенным «Сириусом» — не только надстройки другие, но и рисунок кормы совершенно иной...

Конечно, не «Сириус». И все равно воспоминания на несколько секунд прямо-таки затопили мозг — стареем, а?

А в общем, ничего удивительного, строили в старые времена по схожим проектам, вот и вся разгадка...

— Прошу любить и жаловать, — сказал Егор, нетерпеливо топчась рядом. — Он и есть.

— Понятно... — сказал Мазур.

Палуба «Ориона» была совершенно пуста — даже вахтенного не видно. «Черт знает что, — подумал Мазур, у которого сработали вбитые накрепко рефлексы. — Заходи, кто хочешь. Подумать немыслимо, чтобы в советские времена допустили этакое разгильдяйство — крохотный плавучий кусочек советской территории берегли не хуже, чем сухопутные границы... Но сейчас, надо признать, такая беспечность только на руку...»

Отвернувшись от моря, он старательно разглядывал сушу. Не так уж и далеко от пирса, всего-то метрах в двухстах, размещалось сразу три строения характерного вида, стоявшие одной шеренгой, и облик у них был такой, словно их возвел в одночасье один и тот же архитектор. Было что-то неуловимо общее. На двух красовались неоновые вывески, сейчас, разумеется, потухшие, третье обходилось без этаких архитектурных излишеств.

Оттуда доносилась негромкая музыка, и сквозь стеклянные высокие фасады Мазур отчетливо рассмотрел людей за столиками.

— Кабак? — спросил он, дернув туда подбородком.

— Угадали, — кивнул Егор. — Развлекательный комплекс, так сказать. Из дешевых, со скверной