Пиранья. Алмазный спецназ

кромешный — с той стороны доносился слитный гул разрывов, сущая канонада. Мины стали ложиться левее, засыпая то место, по которому они совсем недавно улепетывали к болоту, — ага, минометчики переключились на подступы к деревне. То ли заранее наметили цель, то ли у них где-то поблизости разместился толковый корректировщик...

Взи-и-и-и-и-ууу! Надсадный вой ввинтился в воздух совсем рядом, послышался смачный всплеск, а вслед за тем глухой разрыв — огонь перенесли к болоту, вовремя успели, черт... Но на сей раз уже не слышалось свиста осколков, они все до единого увязли в воде.

Новый разрыв, казалось, под боком. Взлетел фонтан взбаламученной воды, Мазура с Анкой накрыло сущим ливнем, они едва проплевались. В лицо швырнуло пригоршню мокрых, ослизлых листьев, стегнуло по щекам кусками веток. Он невольно нырнул, уйдя в воду по самую макушку.

Мины падали там и сям, в опасной близости, Мазур зажмурился — еще прилетит прямо в глаза каким-нибудь суком... Вода вокруг словно бы вскипела, невозможно было сосчитать глухие, басовитые разрывы, превратившие болото в подобие кипящего на костре котелка. Но опасным было бы прямое попадание, а мины все же падали сюда не так обильно, как на сушу. Угнетающе, скверно, душу выматывает, сердце заходится в смертной тоске — но, если не случится прямого попадания, можно перетерпеть...

Уши залило водой, и оттого все окружающие звуки стали диковинно незнакомыми. Он стоял на полусогнутых, старательно прикрывая макушку итальянской трещоткой, время от времени открывал глаза, промаргивался, пытаясь осмотреться, хотя смотреть было особенно и не на что — взбаламученная вода. Среди окружающей какофонии успел подумать, какая будет неприятность, если мина влепит в островочек — разметает алмазы по всему водоему, вот будет сюрреалистическая картинка...

Не вытерпев, протянул руку, стащил рюкзак с островка и прижал его к боку локтем — так оно целее будет, если накроет, то ни перед кем уже не придется отчитываться, почему не уберег бесценный груз...

Канонада понемногу стала стихать. В болото уже не падали мины, а на суше разрывы звучали совсем редко. Намечался конец бомбардировки. У Мазура родились стойкие подозрения, что вскоре наступил следующий этап, логически закономерный: после интенсивной артподготовки войска пойдут в атаку. Вряд ли все это затеяно только ради того, чтобы засыпать минами сотрудничающую с партизанами деревню. Скорее всего, будет полноценная зачистка, прочесывание и прочие прелести контрпартизанских забав. Ну, точно, хотя и оглох наполовину, разобрал вдалеке жужжание вертолета. Вполне может быть, что о скрывающейся в лесу автоколонне власти кое-что прознали — и нет смысла, даже в целях устрашения, высыпать столько мин на убогую деревушку, тут пахнет операцией помасштабнее...

Он оглянулся. Анка погрузилась по самые ноздри, что твой гиппопотам, лицо у нее было совершенно белое, глаза бессмысленные — ну да, есть потуги на суперменство, а есть военный жизненный опыт, коему у нее взяться было попросту неоткуда. «Ну, учиться никогда не поздно», — злорадно подумал Мазур, прочищая уши указательным пальцем, вытряхивая воду, моргая.

В отдалении раздалось еще несколько разрывов, но он уже определил тренированным ухом, что это последние, массированный обстрел кончился, и парочка самых азартных минометчиков не унялась сразу.

Не раздумывая, не мешкая, он, взбаламучивая воду грудью, добрел до Анки, и, поскольку руки были заняты рюкзаком и автоматом, без церемоний поддал ей «леща» коленом:

— За мной! Бегом! Твою мать! Не рассуждать, живо, бегом, за мной!!!

Очухавшаяся Анка без сопротивления повиновалась. Они неслись к берегу, напролом, словно пьяный водяной с обкуренной русалкой, оскальзывались, шатались. Оказались наконец на твердой земле, и Мазур распорядился тем же непререкаемым тоном:

— Бегом за мной!

И припустил в лес, словно за ним гнались черти со всего света — не теряя головы, однако, зорко наблюдая за окрестностями, а более всего глядя вперед, чтобы не пропустить ненароком какого-нибудь засевшего в кустах с пулеметом придурка. Самая поганая ситуация: и от партизан запросто можно получить пулю, и правительственные войска в таких случаях сначала палят взахлеб по любой движущейся цели, а потом задают вопросы и присматриваются — увы, сие нам прекрасно известно на собственном опыте, полученном в том числе и в этих примерно местах, разве что километров на сотню севернее... Как писали классики — поди доказывай потом, что шлепнули тебя незаконно...

Задача была простая и жизненно важная: как можно быстрее оказаться как можно дальше от деревни, двигаясь по прямой линии. Сейчас, к бабке не ходи, начнется прочесывание, доблестные защитники законной власти пойдут в атаку, и нужно успеть выскользнуть, прежде чем замкнется кольцо. Сплошнойлинии оцепления, вспоминая прошлое, вряд ли следует ожидать — чересчур уж много потребовалось бы войск. Но все равно, нужно побыстрее улепетывать. Многое зависит еще и от того, ктозаймется деревней и партизанами. Иногда это бывают элитные части, на совесть подготовленные и натасканные, — этим пальца в рот не клади. А могут послать и обыкновенную сиволапую пехтуру, каковая здесь ниже всякой критики и вряд ли заучила толком, с какой стороны у автомата дуло. Впрочем, возможен коктейльиз крутых профессионалов и «сена-соломы» — иной стратег, намеренный брать не числом, а умением, стоит всех, кто ему только подчинен, вплоть до хлебопеков и обозных: чем масштабнее операция, тем красочнее ее можно расписать в реляциях наверх, выколачивая звездочки и ордена — это нам знакомо, увы, не по одной лишь знойной, жаркой Африке...

Узенькая колея-однорядка посреди чащобы. Мазур преодолел ее одним прыжком, рухнул за куст. Туда же шлепнулась подбежавшая Анка. Затаились, как мышки. Мазур физически ощущал, как течет у него из кобуры мутная болотная водичка — да и итальянский автомат хлебнул аш-два-о под завязку — немудрено после такой вот джакузи. Будь у него «Калашников», беспокоиться нечего, а вот западноевропейские изделия гораздо капризнее. Присесть бы на травку, не спеша, обстоятельно проверить оружие, разобрать, вытереть, смазать... Некогда.

По тропинке, отчаянно рыча мотором и раскачиваясь, прополз армейский грузовик без тента. В кузове, настороженно выставив во все стороны длиннющие автоматические винтовочки западногерманского производства, теснились оглоеды в хаки и в зеленых беретах. Эти головные уборы не имели ничего общего со своими штатовскими аналогами, просто-напросто были сшиты из той же второсортной ткани, что и униформа. «Сиволапые, ага», — с ноткой кастового превосходства определил Мазур. Деревня пскопская... Ну, это легче.

Следом за грузовиком, так же переваливаясь на колдобинах, проехал броневик «Фокс» и три джипа, битком набитые опять-таки обычными армеутами. Мазур прекрасно рассмотрел напряженные, встревоженные лица — салажня сопливая, не видно ни одного правильноговояки, чтобы был в плечах пошире шкафа, а рожей в шрамах — пугать детей и коррупционеров...

Используя краткий момент тишины и безлюдья, они поднялись из-за куста и вновь припустили в прежнем направлении. Почти опустевший Мазуров рюкзак чувствительно колотил его по пояснице — единственным твердым предметом, от которого сплошное неудобство, могла быть только сумка с алмазами, от которой ни за что не избавишься, наоборот, придется терпеть все неудобства...

Раздалось несколько очередей — примерно в километре от них, со стороны деревни. Следом — пальба вразнобой, сразу слышно, из самого разнообразного оружия. Ага, началось...

Они снова залегли в кусты, пропуская несшиеся по дороге пошире грузовики с солдатами. Тоже обыкновенные, тоже не горят энтузиазмом положить животы свои на алтарь свободы, законности и всего такого прочего...

И еще несколько минут отчаянного бега. В конце концов Мазур решил, что они отдалились достаточно, пора подумать и о привале. Они забились в заросли высокого папоротника, долго прислушивались, но вокруг стояла покойная тишина. Порой раздавались выстрелы, но на самой границе слышимости, скорее угадывались, чем отмечались слухом.

Мазур быстренько проверил автомат, протер револьвер, насколько удалось с помощью подручных средств — не было достаточного количества доброй сухой ветоши. И все же немного приободрился. Оставалась вероятность осечек, но оружие, в принципе, не внушало опасений.

Анка, прилежно занимавшаяся тем же самым, сделала неловкое движение, сморщилась,