— Да нет пока что, — сказал Мазур. — Итак?
— Ну что ж, Степаныч, разговор у нас будет долгий. Сам я не курю, но ты, так и быть, доставай свою отраву, ради дела потерплю часок.
— Что? — переспросил Мазур. — Полагаешь, мы с тобой тут битый час просидим?
— А то и дольше, — заверил Лукич. — Разговор серьезный, долгий, чует мое сердце, ты так просто на мои предложения не согласишься, тебя долго убеждать придется... Подожди. Я сейчас проявлю гостеприимство, нужно же гостя попотчевать, тем более что ты натуральный адмирал, тебе, пожалуй, почетный караул полагается. Но вот нет у меня почетного караула. Ничего?
— Ничего, — благосклонно кивнул Мазур.
Лукич нажал клавишу и распорядился:
— Света, поднос... Алкоголь будешь?
— Не пью с утра, — сказал Мазур. — Давайте-ка, сударь мой, внесем некоторую ясность. Ты, я вижу, обо мне довольно много знаешь...
— Ты б удивился, Степаныч, насколько много. Хочешь взглянуть?
Он достал из стола лист бумаги и положил перед Мазуром. Мазур взял его, не колеблясь. Поднял брови. На листе обыкновенной белой бумаги была напечатана его подробная биография — учебное заведение, которое он в свое время окончил, перечень стран, где доводилось работать (перечислено более чем три четверти), награды (практически все), нынешнее воинское звание и нынешнее место службы, поименованное полностью, без малейших ошибок (а ведь информация эта не каждому многозвездному служаке доступна). «Это не криминал, — подумал Мазур. — Даже в наши мутные времена есть тайны, к которым никакому криминалу не добраться. Подобные вещи утекают изнутри...»
Вошла Света, принесла поднос с кофейными чашками и разнообразные пирожные. Вернув лист и дождавшись, когда за девчонкой закроется дверь, Мазур покачал головой:
— Лихо...
Не моргнув глазом, Лукич ответил:
— А это чтоб ты убедился: мы люди серьезные... Весьма.
— Вот, кстати, — сказал Мазур. — Где это мы?
— В моем кабинете.
— Ну, ты же сам понимаешь — я в более широком смысле. Что за фирма?
— «Сатурн». Частное охранное предприятие, детективное агентство, юридические услуги... Мы на одной из точек.
— «Сатурн»... — повторил Мазур. — Ну, по крайней мере в некотором вкусе тебе, Лукич, не откажешь. Не стали писать на вывеске какое-нибудь дурацко-пышое название, от которых сейчас не протолкнуться. Салон продажи тампаксов «Эксцельсиор». Ларек «Гранд»... да что там, я в Шантарске своими глазами видел над крохотным продуктовым магазинчиком вывеску «Вакханалий». Было дело...
— Мы — люди серьезные, а значит скромные, — сказал Лукич, — к лишней пышности не стремимся.
— А в отставку ты в каком звании ушел? — вкрадчиво спросил Мазур. — Не генерал, конечно... прости, не дотягиваешь... подполковник, а?
— Нечеловеческая у тебя проницательность, Степаныч, — усмехнулся Лукич. — Ведь угадал...
— Я способный, — скромно сказал Мазур. — Теперь попробуем определить, откуда ты, пташка божья... Армия отпадает. Точно. Значит... Мент позорный? — Он тихонько засмеялся: — Эк тебя перекосило при слове «мент»... характерная такая гримаса... Лубянский ты кадр, такое у меня впечатление.
Лукич несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши:
— Мои поздравления.
— Диссидентов, поди, обижал? Яйца в дверь засовывал?
— Степаныч... — поморщился собеседник. — На дворе не девяностый год, да и что тебе эти диссиденты? Между прочим, им не то что яйца в двери, но и простой зуботычины не требовалось — сами друг дружку закладывали, а уж стучали... Полоумный дятел обзавидуется... Ты кофеек-то пей и пирожные наворачивай, свежайшие, исключительно ради тебя доставлены.
— Ага, — сказал Мазур, — а в кофеек ты мне, чего доброго, психотропа какого-нибудь засадил...
— А зачем?
— А так. Лубянской сути ради.
— Степаныч, — сказал Лукич негромко, убедительно, — пошутили и будет. Нужно обговорить серьезные дела.
— Ну, излагай...
— Есть люди, которые хотят тебя взять на работу... извини, неточно выразился. Собственно говоря, тебе предлагают просто-напросто подкалымить. Можно это и так назвать. Ты ведь успешно калымишь на ниве выбивания долгов? Есть некоторый опыт? Ну вот... Речь пойдет о том же самом, но гораздо более высокого класса. Гораздо. Ты себе и не представляешь, насколько более высокого. И, соответственно, вознаграждение будет на несколько ноликов больше, чем ты обычно имеешь с каждой своей калымной операции. На несколько ноликов. Ты меня понял?
— Чего ж тут не понять? — пожал плечами Мазур. — Кстати, «несколько» — это сколько? Три, четыре, пять?
— Парочка, скажем так.
— Серьезно?
— Абсолютно.
— У тебя в школе с математикой хорошо было, Лукич? — спросил Мазур озабоченно. — Не знаю, отдаешь ты себе отчет или просто обсчитался, но если добавить пару ноликов к обычному моему разовому заработку, речь о нескольких миллионах баксов пойдет...
— Нормально у меня было с математикой. Вот именно, о миллионе-другом-третьем баксов.
— Интересно, за что же платят такие бабки?
— За хорошую работу.
— И кого же мне предстоит замочить?
— Степаныч... — поморщился Лукич, словно благонамеренная гимназистка, выслушавшая от поручика Ржевского парочку его любимых анекдотов. — Ну почему именно мочить?
— А за что еще в нашем грешном мире платят миллионы?
— Не обязательно за убийство. Всякая бывает работа...
— Знаешь, вынужден категорически отказаться, — сказал Мазур.
— Даже не узнав деталей?
— Вот именно. Как говорится, для Атоса это слишком много... Я уже давно не мальчик, Лукич, я старый человек, умудренный жизнью, проведенной в делах, которые человека впечатлительного способны лишить и веры в человечество. Так вот, мой жизненный опыт подсказывает: когда к человеку вроде меня обращается человек вроде тебя и от имени неких таинственных работодателей, не моргнув глазом, обещает гонорар в размере пары миллиончиков баксов, заранее можно сказать, что речь идет о чрезвычайно грязных делах. После которых частенько не только исполнителей, но и просто осведомленных убирают рядами и колоннами... Есть такие дела, сам знаешь. Покоя не будет всю оставшуюся жизнь... А я уже в том возрасте, когда покой ценишь выше любых денег. У меня семья к тому же...
— Не веришь, что у моих боссов есть такие деньги?
— Да что ты! — сказал Мазур искренне. — Верю, что есть. Верю, что заплатят. Я не о том, чудак- человек... Говорю тебе: иногда душевный покой важнее любых денег, и это как раз тот случай, у меня твердое впечатление... Так что прости великодушно, но не получится у нас делового разговора. Мои нынешние... побочные занятия миллионов не сулят, но обеспечивают стабильный заработок без особых последствий...
Лукич прищурился:
— А у тебя в последнее время никаких сложностей не было?
— Ни малейших, — безмятежно сказал Мазур. — Одни только мелкие пакости. — Он выделил голосом два последних слова. — Которые, несомненно, происходили не без твоего участия... Но это все, по
