приготовлено. Совершенно то же я едал в морском ресторанчике в Ницце, так там делают намного хуже. Только это дело надо обязательно запивать... Эй, милейший! — он подозвал официанта, каковых во множестве стояло поблизости и начеку. — Выпивку какой страны, как спросил классик, предпочитаете в это время суток?
Карташ, уже совершенно расслабившийся, в этот момент внезапно вспомнил, что он здесь, в общем-то, не на отдыхе... «А для чего я здесь?» — тут же спросил он сам себя. И сам себе ответил: «А хрен его знает!» Никаких специальных указаний на этот счет Алексей не имел. Но все же не стоит уж совершенно растелешиваться.
— Я пока пережду с выпиванием, — сказал Карташ. — Сразу взял с места в карьер. А надо делать паузы в ходах. Ведь еще за рулем этого монстра хочу посидеть...
У монстра в данный момент были распахнуты все дверцы, и представитель фирмы крутился вокруг изделия юлой, вскальзывал внутрь, выскальзывал наружу, что-то без конца включал и демонстрировал, цветисто расписывал достоинства этого чуда автомобильной мысли.
— Да бога ради! — громогласно воскликнул новый знакомый Карташа. — Насчет паузы — дело абсолютно хозяйское, а насчет руля можете не беспокоиться совершенно. Сегодня не порулите, так милости прошу в ближайшее время ко мне в салон. — Толстяк извлек из жилеточного кармана визитку, что стоило ему труда из-за внушительного, натягивающего жилетку живота, и протянул картонный прямоугольник Карташу. — Мне и предстоит продавать этого монстра за чудовищные бабки всем нуждающимся. А ты, — он вспомнил об официанте, — принеси-ка нам пару виски, и про лед не забудь. — Вновь повернулся к Карташу. — Просто подержите в руках и чокнитесь для порядка. Как ваше имя, можно узнать?
Карташ назвался.
— Вы ведь к нам из глубинных провинций пожаловали?
— А что, так заметно... — Карташ заглянул в визитку, — Виталий Сергеевич?
— Скорее не по вам, — помотал головой толстяк, — а по вашей спутнице...
Видимо, прочитав что-то такое в глазах Карташа, он поспешил объяснить:
— Бога ради, не подумайте, что я намекаю на какие-то оплошности в этикете. Какой там этикет в наше время... Просто посмотрите на наших питерских барышень и на вашу спутницу. Чувствуете разницу? Наши или бледные, или с ламповым загаром, на худой конец — с недавним заграничным... А у вашей загар натуральный и притом явно отечественного происхождения. Да и румянец не косметический.
Карташ не стал разуверять Виталия Сергеевича относительно отечественности Машиного загара — потому как Туркмению можно причислять к
— Да я и не выдаю себя за столичную штучку, — сказал Карташ. — Шантарские мы. Бывали?
— Не довелось, — толстяк помотал головой и взял с подноса бокал с виски. — Что ж, давайте выпьем за процветание вашего Шантарска!
Толстяк тяпнул ячменного напитка столь залихватски, что и Карташу тут же захотелось. А там следом Алексей отведал и блюдо, что так настоятельно рекомендовал его новый знакомый. На вкус сия штучка оказалась вполне приемлемой, желудку понравилось. Сжевав одну, Карташ потянулся и за второй.
— Ага, говорил я вам, что стоящая вещь! — обрадовался толстяк по имени Виталий Сергеевич, будто он-то повар и есть. — Ну, давайте еще глотнем, теперь уж за Питер...
Потом закурили. Посмотрели на то, как начинаются испытания автомобиля. Первым в салон забрался мужчина лет тридцати с небольшим, но уже совершенно седой, сел за руль, а пассажирские места заняли три хохочущих блондинки. По тому, как первый испытатель взял с места и съехал с покатого бока подиума, чувствовался немалый лихаческий опыт. «Ох и достанется сегодня машине, — машинально отметил Карташ. — Впрочем, устроители акции, думается, знали, на что идут».
— Послушайте... — вдруг сказал толстяк, смущенно потирая нос. — Может, не мое это дело, да и зарок давал не лезть в чужие дела... Но я все же дам вам совет. Не хочется, чтобы вышел инцидент и вы уехали от нас с обидой. И не люблю, знаете ли... — Виталий Сергеевич поморщился и фразу не договорил. — Поглядите в окно. Видите, с кем стоит ваша подруга?
Маша на крыльцо не вышла, она осталась в холле. Ее было прекрасно видно сквозь огромные, от пола идущие окна. И сейчас Маша пребывала в компании невысокой женщины лет сорока, по всем признакам бизнес-вумен, и молодого чернявого субъекта с серьгой в ухе.
— Вижу, — сказал Карташ. Пожал плечами. — Ну и что?
— Я имею в виду этого молодца, — собеседник Карташа замялся. — Как бы вам сказать... Это
Нарываться на совершенно непонятные сложности в планы Карташа никак не входило. С другой стороны, кто сказал, что тучный Виталий Сергеевич — наш безусловный друг и добрый советчик? Вдруг как раз именно от него следует держаться подальше...
— И что такого в этом юнце? — спросил Карташ, еще малость отхлебнув виски.
— Вы просто не знаете, кто он.
— А кто он?
Виталий Сергеевич бросил быстрый взгляд вокруг, подвинулся поближе к Карташу:
— Его отец...
Толстяк назвал фамилию, какую даже в Шантарске обязан знать любой, мало-мальски интересующийся политикой. Или хотя бы имеющий телевизор.
— Вы не местный, — продолжал Виталий Сергеевич. — А в черте города семейка его влиятельна весьма. Почему я вас и предупреждаю. Других-то чего предупреждать, сами все знают...
— И чего именно я должен опасаться? — спросил Карташ.
— Были, знаете ли, всякие прецеденты, — неопределенно махнул бокалом Виталий Сергеевич. — Он с дурью в башке. Никогда неизвестно, что ему в следующий момент втемяшится. А если втемяшится, он будет переть, как танк, не видя оград и заборов, до упора. И ваша подруга ему определенно понравилась. На всякий случай говорю.
В голосе толстяка невольно прорывалось некое личное отношение к субъекту за стеклом. Наверное, сие есть ни что иное, как незаживающая обида — давняя... или не очень.
Не сказать, чтобы Карташ проникся сими тревожными предупреждениями, слишком уж опереточным у них был антураж. Однако кое в чем прав собеседник: здешние места, а равно здешняя публика и нравы Карташу насквозь незнакомы, поэтому Машу не следовало далеко от себя отпускать. Конечно, в кои-то веки оказалась в светском обществе, ей охота повращаться, почувствовать себя львицей... Но Маша, девочка разумная, должна внять предостережениям и быть начеку...
— Спасибо, что предупредили, — сказал Карташ, ставя пустой бокал из-под виски на широкие перила крыльца — обслуга уберет. — Пойду спасать девочку, пока не поздно...
Он увел Машу подальше от опасных типов без труда:
— Прошу прощения, но мне необходимо украсть у вас барышню на парочку очень личных встреч, — сказал Карташ, взял Машу под руку и отвел в сторону.
Глаза сынка влиятельного папаши, вопреки опасениям Виталь Сергеича, не стали наливаться мутную водицею, по губе не побежала слюна, а скрюченные пальцы не потянулись к горлу Карташа. Ну да, этот сынок — вылитый мачо, смазливый и наглый, конечно, к таким не следует близко подпускать красивых подруг. Не иначе, — подумал Алексей, — владелец автосалона Виталий Сергеевич, выражаясь цитатой из «Мимино», испитывает к патэрпевшему такую глубокую личную неприязнь, что кушать не может. Очень похоже, автосалонщик однажды не уберег супругу или дочь, ну и теперь...
Карташ повел Машу, держа под локоток, к глубокой нише, где размещался миниатюрный зимний сад. Остановились возле какой-то развесистой пальмы в деревянной кадке, и Алексей прошептал ей на ухо:
— Я тебя ревную к этому дону Гуану. Гану-Дону...
— А я тебя к этой противной машине, от которой ты не мог отвести взгляд, — игриво ответила Маша. — И ради этого ты меня уволок под сень дерев?
