выходили из меня судорожными рывками, как рвота.
Заднее окошко кабины было завалено каким-то барахлом, шофер меня не видел.
И не слышал — у него на всю катушку работало радио, хиты крутило. На езде музыка сливалась с уличным шумом в ритмичный дребезг. А на светофорах «Газель» тормозила, и я слышал через раскрытые окна — «слушай наше радио, остальное — видимость…».
Грузовичок волок меня вместе со своим помоечным грузом куда-то далеко, неведомо куда. Может быть, на свалку? А, какая разница… Путешествовать надо, не зная цели. Цель, как и все остальное, — видимость.
Мы, три великих путешественника — Колумб, Магеллан и я, Кот Бойко, — стремились к громадной цели. Колумб искал Индию, нашел Америку, попал в тюрьму и умер в нищете. Магеллан описал кольцо вокруг шарика, все упирался-доказывал, какое множество стран и народов населяют наш зеленый колобок. Пока его на полпути не сожрали дикари. А я направился на Острова Сокровищ и совершил Великое открытие.
Я узнал, что на Земле живут всего два народа. И поселились они в двух странах. Народы зовутся просто — богатые и бедные. А все эти разговоры про американцев, негров, русских, китайцев, песни про национальные особенности и кошмарные басни про менталитет — сплошная видимость!
Богатые — невероятно интересная, но малопонятная раса, и все люди этого народа очень похожи друг на друга, независимо от цвета кожи, возраста и вероисповедования. И живут они в очень небольшой, но при этом всемирной стране — очень приятной, удобной, невероятно красивой, с замечательным климатом. И вся она похожа на шикарный отель «Шератон» — Рай.
А бедные — многочисленный, доступный, очень понятный, но никому не интересный народ. А друг другу — в особенности. Чем там интересоваться?
Обитают они неопрятно, плохо, наспех — будто торопятся быстрее дожить свой срок в своей огромной и убогой стране под названием Бедность. Именуются насельники этой земли бедняками, или беднягами. Иногда — бедолагами. А самые бедовые мечтают прорваться, эмигрировать в страну Богатства и получить национальность «богач», а если совсем повезет — «богатей».
Обычно их убивают при незаконном пересечении границы. Потому что законно перебраться из Бедности в Богатство невозможно. И пошлину на границе взимают неслабую — тебя самого. Положи, мол, душу на таможенный стол — и давай пробуй!
Одна участь у нас, великих путешественников-первооткрывателей. Эти суки, мои сограждане, уже посадили меня в тюрьму, как Колумба. Теперь хотят убить, как Магеллана.
Лом вам в горло, дорогие господа и товарищи! Чтоб голова от удовольствия не качалась. Не дамся!
Приподнял голову осторожно над краем борта — ехали по Садовой, справа мелькали корпуса Института скорой помощи имени доктора Склифосовского. Ну, сюда-то я всегда успею.
У Колхозной наша «Газель» застряла в плотной пробке, и я слушал радио из кабины водителя:
— … Кандидат в губернаторы Восточно-Сибирского края Александр Серебровский, один из самых могущественных российских финансистов, устроил сегодня большую пресс-конференцию в Доме журналистов…
Видимо, включили нам зеленый свет — затарахтела пердячим треском наша славная антилопа, загазовала изо всех сил наша «Газель», завоняла остро газолином, помчалась вместе со всем грохочущим и воющим железным стадом вниз по Садовой, к Самотеке. И не услышал я, что поведал городу и миру не подстреленный мной кандидат в губернаторы.
И в этот момент во внутреннем застегнутом кармане куртки резко, пронзительно зазвенело. Раз, другой. Испуганно стал хлопать себя по груди, пока не вспомнил — это же мой мобильный телефончик. И номер знает только один человек.
Суетливо раздергивал молнию на кармане, трясущимися руками доставал трубку, чуть в суете не нажал кнопку отбоя.
— Але! Слушаю! Слушаю!
— Ты чего кричишь, Дертаньянц? Это я, Джина…
— Здравия желаю, товарищ генерал!
— Вольно. Чего ты какой-то встрепанный, а? Или мне показалось?…
— Показалось, подруга! Наоборот, я весь из себя спокойный, лениво-раздумчивый. Лежу, как князь Болконский на Бородинском поле, глазею в небо. Думаю думу свою…
— Болконский лежал на поле Аустерлица, — показала свою образованность Джина. — А чего это там грохочет так на поле?
— Мысли. Знаешь, я когда думаю — это страшная сила!
— Вот мужик-урод! — печально восхитилась Джина, помолчала и сказала: — Я договорилась с ней… Завтра, у меня, в два…
— Спасибо, подруга. Слушай, ты не знаешь — гиена может загрызть газель?
— Что? — удивилась моя ясновидящая.
— Нет-нет! Это я так, от пустомельства. Так сказать — мысли вслух…
— Дурак ты, Кот, и мысли у тебя дурацкие, — с досадой сказала Джина и дала отбой.
А грузовичок остановился на светофоре, и ко мне благовестом пришел снова радиоголос Хитрого Пса:
— … От бедности и общей неустроенности возникла в обществе тенденция демонизации денег. Наверное, это не правильно… Альберт Эйнштейн, знавший относительность всего в этом мире, говорил, что деньги, конечно, зло, но только благодаря этому злу человечество может избавиться от голода, болезней и невежества…
Э, друг мой Саня, кандидат демонологических наук, если ты будешь говорить народу эти культурные глупости, хрен тебя выберут в губернаторы.
СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ДЕНЬ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ ПЛАЩЕВИЗАЦИИ
— Господин Серебровский, вы не боитесь, что в результате всех этих реформ Россия превратится в банановую республику? — спросила корреспондентка 'Ъ', прилизанная девочка-отличница в таких же очешках, как и у Хитрого Пса.
Сашка снисходительно-добро улыбнулся:
— Вот уж это нам точно не грозит! Моя забота — чтоб не превратилась Россия в брюквенное царство с народной кухней из лебеды и березовой каши…
Журналисты захохотали, восприняли ответ как прямой наезд. Сашка вообще вел себя очень свободно, говорил легко, много шутил. А журналисты его явно не любили. Но он им все равно нравился. В его поведении был дорогой шик большого стиля.
— Как вы относитесь к коммунистам?
— Лояльно, — пожал плечами Серебровский. — Их только нельзя до власти допускать…
— А как вы совмещаете лояльное отношение к коммунистам с тем, что они пишут о вас в своей печати? — напирал корреспондент «Комсомольца».
Хитрый Пес сделал удивленное лицо, словно впервые слышал:
— А что они пишут?
— Что вы, выполняя заказ ЦРУ, хотите продать «Макрокомпу» оборонный щит державы и сделать Россию беззащитной перед мировым капиталом…
— Ага, понятно! — кивнул Сашка. — Я иногда даже сочувствую коммунистам. Ну представьте себе, каково приходится крупной политической партии, у которой в идеологическом арсенале есть одна- единственная идея — давайте вернемся во времена Ленина-Сталина!
— У этой партии треть всего электората страны! — крикнул кто-то с места.
— Это нормально. В обществе и должна быть треть людей, которым нечего ловить в будущем. Они этого не знают, не понимают, но нутром ощущают — у них нет достойного места в следующем веке, веке
