— Иди ты! — огрызнулся Келюс. — Я в вашей конторе еще не работаю. Давай паспорт!
Гэбист молча передал Келюсу пакет с документами и включил зажигание.
— Вы напрасно меня посылаете, — заявил он, вновь переходя на невозмутимый официальный тон. — У меня, Николай Андреевич, между прочим, два ордена. И вовсе не за слежку за Стародомской. И кстати, за эту операцию отвечаю я, и это мне пришлось доказывать начальству, что не всегда следует расплачиваться с контрагентами человеческими головами.
— Извините. — Келюсу и в самом деле стало немного неудобно. — Я не хотел…
— Ладно. Сделаем как вы хотите. Ольгу привезут сюда, а потом прокатимся к этой бедной девушке- художнице. Как я понимаю, документы где-то там, правда? И цените, Николай Андреевич, мы не требуем от вас фотокопий. Исследуйте их сколько душе угодно. Жаль, что вы так настроены, а то мы с интересом послушали бы ваши выводы… Опубликовать-то их все равно не сможете…
Гэбист достал небольшую рацию, щелкнул переключателем и произнес: «Пятый? Я Третий. Приезжайте». Затем, спрятав рацию, откинулся на сиденье.
— Слушай, тезка, — заговорил он, глядя куда-то сквозь ветровое стекло. То, что я сейчас скажу, я говорю не официально, а только от себя. Твоей девушке нельзя оставаться в Столице и суток. Пусть уезжает немедленно, и желательно подальше. Лучше всего вообще за кордон, в крайнем случае куда-нибудь в ближнее зарубежье. Не отправляй ее самолетом: там придется показывать паспорт. Ни с кем не говори по телефону о ее отъезде и, понятно, не давай телеграмм. Сам с ней не уезжай, побудь в Столице еще пару дней и мотай в противоположном направлении. Все эти дни сиди дома, особенно по вечерам. Отсидись где-нибудь месяца три, тогда, может быть… А вообще-то мне не хотелось бы работать твоим опекуном. Как ты до сих пор жив, просто ума не приложу.
— Сам удивляюсь, — согласился Лунин. — Вероятно, вашими молитвами…
Из темноты вынырнула «Волга». Келюс сразу заметил на заднем сиденье женский силуэт и узнал Ольгу. Машина, затормозив, остановилась рядом, почти борт о борт с автомобилем тезки Николая.
— Я… я должен поговорить с ней, — заявил Лунин. — Несколько минут.
Гэбист кивнул, сделав знак тому, кто сидел за рулем подъехавшей машины. Келюс вышел. Тут же из «Волги» выскочил какой-то крепкий парень и распахнул заднюю дверцу. Ольга нерешительно выглянула из машины и заметила Келюса.
— Николай! — тихо проговорила она. — Господи, вы живы!
Она вновь оглянулась и попыталась выйти из машины. Было заметно, что ей не очень привычно ездить в «Волге», и Келюс поспешил ей помочь.
— Ольга, все в порядке, — заговорил он, стараясь, чтобы не слышали люди в штатском. — Все в порядке…
— Да, конечно, — кивнула девушка. — Вы живы, Николай, а значит, все в порядке… Вас давно арестовали?
— Я не арестован, — попытался было возразить Лунин, и тут же в голову пришла простая мысль: что, если это игра, документы уже давно в Белом Доме, а ему попросту устраивают очную ставку? Он оглянулся: тезка Николай курил, отвернувшись в сторону и делая вид, что происходящее его не касается.
— Ольга, — наконец вновь заговорил Келюс, — поговорим потом. Сейчас вас отвезут к Лиде…
Он подошел к тезке Николаю и тронул его за плечо, тот обернулся.
— Мне нужен телефон. У вас, наверное, есть связь в машине?
Гэбист достал откуда-то из-под приборной панели трубку с кнопочным набором. Келюс набрал номер Лиды. Девушка ответила почти сразу.
— Лида, — волнуясь, заговорил Николай. — Это я. Ты дома одна?
— Нет, — удивленно ответила художница. — Дома родители, как раз сейчас приехали. Куда ты пропал? Я звонила тебе…
— Потом, — перебил ее Келюс. — Я скоро подъеду, есть новости…
Он отдал трубку гэбисту, ободряюще махнул рукой Ольге и сел в машину.
— На проспект Мира? — спросил тезка Николай, заводя мотор. Келюс кивнул, и обе машины тронулись с места.
Николай понимал, что в таких делах верить конторе, к которой принадлежал тезка, не приходится. Но он надеялся, что если Ольга будет в квартире, где кроме Лиды находятся ее родители, это станет хоть какой-то гарантией ее безопасности…
Машины остановились прямо у подъезда, где жила художница. Келюс, подождав, пока Ольга выйдет из машины, подал ей руку и не торопясь стал подниматься по лестнице. Постоянно хотелось ускорить шаг, даже побежать, но усилием воли он заставлял себя идти спокойно, не оглядываясь. Хотя Келюс понимал, что люди, ждавшие внизу, не станут стрелять в спину, но перевести дух смог лишь на площадке второго этажа.
~ Николай, — прошептала Ольга, — мы свободны?
— Да. — Лунин хотел добавить «пока», но сдержался.
Дверь открыл отец Лиды. Келюс, поздоровавшись, пропустил вперед Ольгу и попросил ключи от гаража, объяснив, что оставил там кое-что из своего туристского снаряжения. Поскольку Николая в доме знали, ключи он получил сразу и тут же спустился вниз. Двое гэбэшников стояли у подъезда и о чем-то тихо беседовали.
— Я сейчас, — сказал Келюс. Он ожидал, что тезка пойдет с ним, но тот лишь кивнул и продолжил разговор со своим коллегой. Лунин понял, что для них, как и для него самого, очевидна простая истина: деваться Николаю действительно некуда.
Вскоре он вернулся, неся многострадальный «дипломат». Его тезка включил свет в машине, бегло просмотрел папки, затем, не говоря ни слова, кивнул и достал какой-то бланк с несколькими печатями. Вслед за этим гэбэшник извлек из внутреннего кармана ручку и быстро заполнил бумагу.
— Распишитесь, Николай Андреевич, — предложил он. — Это останется у вас.
Келюс не стал возражать и расписался. Гэбист отдал документ и поблагодарил за помощь органам безопасности. Рук, впрочем, друг другу пожимать не стали. Гэбист, сопровождавший Ольгу, сел в свою машину, а тезка Николай на несколько секунд задержался и, быстро оглянувшись, шепнул: — Если хоть немного дорожишь ею… да и своей башкой тоже, действуй как я сказал. Ну, бывай…
Келюс кивнул, подождал, пока машины уехали, а затем поднялся к Лиде. Девушка уже ждала его, шепнув, что Ольгу сейчас лучше не трогать: ей дали успокаивающее и уложили отдохнуть.
— Ну и хорошо, — устало кивнул Лунин. — Я отдал им документы, Лида… У меня не было выхода…
— Ты правильно сделал, Келюс, — согласилась художница. — Ведь остались копии!
— Да, но об этом, Лид, поговорим потом. Ольгу надо немедленно увозить отсюда… Господи, если бы ты знала, как я устал…
Келюс уже уходил, когда в прихожую вдруг вошла Ольга.
— Вы уже уходите, Николай? — Голос ее еле заметно дрогнул. — Ведь мы… мы даже не поговорили…
— Вы отдыхайте, Ольга! — ответил Келюс. — Вам ведь за эти дни пришлось хлебнуть…
— Меня уже арестовывали, Николай. — Светлые глаза девушки на миг потемнели. — Это страшно только в первый раз… К тому же меня никто не оскорблял, не грозил штыком, не обещал расстрелять брата и сестер… как тогда… Они даже не спрашивали меня ни о чем. По-моему, я им не была нужна. Зато они говорили о вас. Будто бы вам грозит страшная опасность…
— Да какая там опасность, — махнул рукой Лунин. — Кому я нужен, Ольга?.. Я отдал им бумаги, — добавил он, помолчав немного.
— Из-за меня? Николай, я вам очень благодарна… Это не те слова, но вы, надеюсь, поймете… Но я знаю, что такое война. Эти бумаги были вашим оружием. Из-за них вы рисковали жизнью…
— Из-за них погиб мой дед, — спокойно ответил Келюс. — И еще один человек, я даже его не знаю… Из-за них погиб Михаил Корф… Хватит крови, Ольга! Если эти проклятые документы помогли вам выйти на свободу, значит, от них есть хоть какая-то польза. И хватит об этом… Завтра мы поговорим, вам надо уехать…
