— Есть, — признался Фрол, — револьвер.
— А, так ты и по-русски знаешь? — хмыкнул парень. — А ну, кидай-ка ствол, полиглот! Да не вздумай дурить, враз порешу!
Спорить не приходилось. Фрол, отстегнув кобуру, кинул под ноги бородачам. У него еще оставался нож, но пользы от него в такой ситуации было немного.
— Лихо ты через мины шел, — продолжал между тем парень, — мы все думали, взорвешься или нет. Ты чего через проход не захотел?
Фрол пожал плечами. По тону говорившего он понял, что был прав: в проходе его ждал сюрприз.
— Ученый, значит! Ну че, шлепнуть тебя тут, гэбэшник чертов? Или на минах попляшешь?
— Да асха лахэ, — внезапно сказал один из парней в ватнике. Тот, что был с автоматом, недоверчиво поглядел сначала на него, потом на Фрола и наконец вздохнул: — Ладно, пусть катится! Слышь, стукач, можешь идти, мы не будем стрелять. Дойдешь — твое счастье…
— Я не стукач! — не выдержал Фрол. — Я к вам шел. Я — дхар. Мой дед жил здесь, его звали Митх… Дмитрий Соломатин…
— Мариба дхор са? — поинтересовался один из бородачей, поглядывая на Фрола с явным интересом. — Аст но?
Говорил он быстро, с непривычным для слуха произношением, но Фрол понял, что его спрашивают о племени и дхарском имени.
— Ас мариба дхор. Аст но — Фроат, кна Астфану…
— Ну дает! — не выдержал парень с автоматом. — Ты еще скажи, что ты Гхел Храбрый! Да какой ты «серый дхар»! Катись лучше, пока не порешили!
Фрол хотел было что-то сказать примирительное, но внезапно кровь ударила ему в голову, и руки задрожали от гнева. Здесь, на дхарской земле, где княжили его предки, ему, потомку Фроата Мхага, не верят! Его считают стукачом! Фроат почувствовал, как бешено забилось сердце, задергались от напряжения мышцы… Ветви елей внезапно оказались совсем рядом, секунда и автомат, вырванный огромной когтистой лапой, улетел куда-то за деревья. Вторая лапа лениво щелкнула рыжего по носу, отчего тот рухнул навзничь и побелел. Двое в ватниках отшатнулись, но в глазах у них, как показалось Фроату, мелькнул огонек одобрения.
Через минуту Фрол, вновь став прежним, уже склонился над лежавшим на земле скептиком. Тот был без сознания. Очевидно, Фроат несколько недооценил силу своей когтистой лапы.
~ — Ничего, — спокойно заметил один из бородачей по-русски, — оклемается… Меня зовут Рох: А это мой брат Лхаст…
Они обменялись рукопожатиями, причем руки братьев оказались чуть ли не вдвое шире, чем у Фроата, да и ростом они были заметно повыше. Фроат мог вновь без особого энтузиазма констатировать, что его рост, служивший предметом зависти Келюса, среди дхаров считался едва ли не ниже среднего. Один из братьев, Лхаст, наклонился над упавшим и легко провел ладонью над его лицом.
— Сейчас ему станет лучше, — уверенно заявил он, — не обижайся, Фроат. Серж — даже не серый дхар. Его отец — из белого племени, мать — вообще из черных. Ему неведом Истинный Лик.
Лхаст говорил по-дхарски. Фроат быстро привык к необычному произношению, убедившись, что дед учил его языку не зря.
— Почему Серж? — удивился он. — Разве это дхарское имя?
Фроат тоже перешел на дхарский. Он немного опасался, что его не будут понимать, но, похоже, оба брата вполне разбирали его речь.
— У него нет дхарского имени, — пояснил Рох, — он пришел недавно… На языке мосхотов его зовут, конечно, Сергей, но ему нравится быть Сержем…
Наконец Серж пришел в себя и, приподнявшись, испуганно поглядел на Фроата. Тот тем временем уже успел спрятать револьвер и приводил в порядок одежду: плащ не пострадал, но на рубашке отлетели пуговицы.
— Ну что, — поинтересовался Фроат, уловив взгляд рыжего, — познакомились? А может, теперь помиримся?
~ Фу ты! — выдохнул Серж. — Извини. Думал, ты гэбэшник… Рост у тебя для «серого дхара» неподходящий…
Серж тоже перешел на дхарский; впрочем, слово «гэбэшник» было произнесено, само собой, по- русски.
— Рост — это да, ~ кивнул Фроат, — это я не в батю… Ну что, мир?
Они пожали друг другу руки, и Серж отправился искать улетевший куда-то автомат. Очевидно, Фроат и в самом деле разозлился, поскольку грозное оружие было найдено метрах в пятидесяти. «Калаш» висел, зацепившись ремнем за ветку. Тем временем Фроат успел привести себя в порядок. Рох и Лхаст рассказали, что заметили его сразу и все это время следили за ним. Братья хотели окликнуть Фроата и показать безопасную дорогу через проход (там действительно было установлено несколько мин для незваных гостей), но Серж был против, считая, что незнакомец — явно из гэбэшников. Как понял Фроат, гэбэшников здесь ни разу не видели, но заочно привыкли опасаться.
Наконец все вновь собрались вместе и не спеша пошли в глубь леса. Шли гуськом, один за другим: Рох объяснил, что сходить с тропы опасно: кое-где были установлены мины, а в некоторых местах незваных гостей поджидали самострелы с натянутой тетивой из медвежьих жил — старинное дхарское оружие. Очевидно, те, кто жил в лесу, имели время продумать систему обороны до мелочей.
Идти оказалось неблизко. Всю дорогу Фроата тянуло расспросить своих новых знакомых о том, что творится в загадочном лесу, но Серж и братья буквально закидали вопросами его самого. Пришлось Фроату, совершенно неожиданно для 'себя, выступить в роли историка, политического обозревателя и даже экономиста. Как он понял, до августа прошлого года жившие в лесу регулярно узнавали новости от солдат, стоявших на кордоне. У солдат же выменивали одежду, обувь, соль и даже батарейки для коротковолнового приемника. Правда, за счет чего происходил обмен, Фроату не сказали, и дхар понял, что его спутники явно что-то недоговаривают. После того как солдаты спешно снялись с места и ушли, дхары начали понемногу выходить из лесу, однако только ночами и недалеко. Батарейки в приемнике сели через два месяца, и теперь Фроату пришлось рассказывать обо всем, случившемся в стране за этот непростой год. Известие о том, что Фроат был у Белого Дома — про орден дхар на всякий случай умолчал, — было принято неоднозначно. Серж откровенно пожалел, что там не было его, прибавив, что еще не расплатился с коммунистами по полному счету. Братья же осторожно заметили, что дхары не должны вмешиваться в дела мосхотов. То, что происходило в прошлом августе у бетонных баррикад, не касалось, по их мнению, племени дхаров. Фроат не мог согласиться с этим, но предпочел не спорить. Он еще слишком мало знал о здешних правилах и традициях.
Наконец Фроат, прервав свой рассказ, попытался расспросить парней о них самих. Как выяснилось, Рох и Лхаст были потомками тех, кто ушел в лес в начале 30-х. Они здесь родились и ни разу, если не считать коротких ночных вылазок, не покидали этих мест. Серж оказался родом из Курска. Шесть лет назад он попал в Афганистан, перессорился с «дедами» и в результате угодил в дисбат, откуда и дал деру. Про лес ему рассказал отец, слыхавший о нем от своего деда. Сержу повезло: он добрался сюда со стороны Чердыни, сумев прибиться к одной из рот, направляемых на кордон, добрался до самого леса и в первую же ночь сумел перебраться через минное поле. Теперь, узнав, что ни прежней страны, ни армии, ни большевиков больше нет, Серж мог лишь сожалеть, что пересидел все годы в этой глуши. Парень явно недовоевал, и Фроат подумал, что давать такому «калаш», пожалуй, не стоит.
Тропинка долго плутала между деревьями, несколько раз пересекала неширокие ручьи, ныряла в ложбины и .наконец вышла на большую поляну. Посреди нее стоял бревенчатый дом, похожий на те, которые Фроат видел в Якше. Рох пояснил, что раньше здесь была охотничья заимка. Рядом с домом были вырыты несколько землянок, а чуть дальше стоял длинный, сколоченный из толстых досок стол.
На поляне было пусто. Рох пояснил, что мужчины ушли на охоту, женщины отправились за ягодами, но через час-другой все должны собраться. Впрочем, кто-то здесь явно был. Из домика выскочила собачонка, а вслед за нею на крыльцо вышел высокий — еще выше Роха и Лхаста — седой старик, одетый в такой же ватник. Увидев его, Рох махнул рукой, старик махнул в ответ и неторопливо, чуть прихрамывая на
