кликнули громким кличем свет Ивана Александровича. Раз кликнули — только дуб ветками зашумел, два кликнули ольха заскрипела…
— Совершено верно, господин Лунин, — засмеялся Ухтомский. — Законы фольклора, что поделаешь… Ну, а на третий раз заиграли трубы боевые, что-то там запело, вы уж сами придумайте, и явился из лесу Рангайка. То есть уже не Рангайка, а славный витязь-богатырь Рангай, он же Иван Александрович. Да не один, а с двенадцатью сыновьями, да с дружиной, да со зверьем лесным, да с птицами небесными и чуть ли не гадами болотными. В общем, притащил целый зоологический сад. Подробности истребления вражеского войска опускаю, а вот после этого форс-мажора то ли князь, то ли царь пожаловал Рангайке волость. Стал Рангай князем и нашим, стало быть, родовым корнем, если можно так выразиться. Правда, летал ли он по небу после этого, утверждать не берусь… Вот, пожалуй, и все…
— Да не летал он, елы! — не выдержал Фрол. — Это иначе делается, Виктор. Крыльев-то у нас нет. И слава Богу, если подумать… Ну вот, господа и товарищи…
— А здесь есть и товарищи? — мягко поинтересовался Тургул.
— А микрофон? — разъяснил Келюс. — Там еще товарищи.
— Историю эту я знаю, — продолжал Фрол, — только там, конечно, все по-другому. «Ранхай — гэгхэн цорху»… Про славного дхарского князя Ранхая, сына Фроата… Только я так красиво не расскажу. Он там действительно воевал, только, елы, не с татарами, а с русскими. Татары они были нашими друзьями. И татарский царь Ранхая пожаловал… Нет, не расскажу, по-дхарски разве что…
Фрол виновато замолк.
— Что ж, господа, — усмехнулся Тургул, — по-моему, наша странная командировка уже дала первые результаты. Поздравляю вас, князь. Ваше семейное предание неплохо подтверждается…
— Это не главное, — без тени улыбки заметил Виктор. — Фрол не сказал, что у Фроата, отца Ранхая, был еще один сын — старший. Как его звали, Фрол?
— Гхел, — ответил дхар и стал смотреть куда-то в сторону — Так вот, господа, — тем же спокойным, неожиданно веским тоном закончил князь, — Фрол Афанасьевич — его прямой потомок. Так, Фрол?
— Ну так, — согласился Фрол. — Мы последние, кто остался от рода Гхела…
— А этот ваш уважаемый предок, — осторожно поинтересовался Тургул, он был у вас… как бы это точнее выразиться, очень знатен?
— Да какой там знатен, — совсем огорчился дхар. — У нас же дворян никогда не было, в лесу жили. Фроат был — ну, президентом что ли…
— Выборным? — удивился Ухтомский.
— Он, говорят, откуда-то с Запада пришел. Тогда у нас смута была, вроде как сейчас. Фроат всех дхаров собрал, помирил, его князем и выбрали. По-дхарски — гэгхэном. Он Дхори Арх, Дхарский камень, построил, мы еще его «Теплым Камнем» называем. А потом решили, что дхарами могут править только его потомки, пока хоть один мужчина из рода Фроата жив.
— Это называется не президент, уважаемый господин Соломатин констатировал Тургул. — Это называется наследственная монархия.
— Да какая монархия! — взорвался Фрол. — Да нас уже, елы, пять веков, елы, как собак гоняют! Мне дед такое рассказывал! С Курбского это началось!
— С Курбского, Фрол? — поразился Ухтомский. — Помилуйте, ну он-то причем?
— А! — понял дхар. — Да это не тот Курбский, который письма писал. Это его то ли дед, то ли дядя — Семен.
— Покоритель Севера, — кивнул Келюс. — Это века четыре с половиной тому…
— Ну да. Здесь его забыли, а мы-то помним. Крестить стали… Ну мы-то и не против были, но Дхори Арх зачем трогать! Сколько наших там… Песня есть еще об этом. Как царя свергли, думали, лучше будет. Букварь нам написали… Букварь…
Фрол замолк и опустил голову, глядя куда-то в угол ковра.
— Ладно, господа, — решил генерал, — сегодня, о чем ни заговорим, все получается не то. Плохой сегодня день, господа. Господин Лунин, осмелюсь предложить выпить кофе, и мы с поручиком откланяемся.
— Да куда вы пойдете? — удивился Келюс. — Поздно, ночуйте здесь. Михаил в первый же день тоже норовил… С двумя ручными гранатами в сумке…
— И, возможно, был прав, — ни к кому не обращаясь, тихо заметил Тургул. Господин Лунин, благодарю Вас за это действительно щедрое по нынешним временам предложение, но если мы с поручиком до утра не вернемся туда, куда должны, за нас начнут волноваться. А волновать друзей плохо. Так как вам, господин Лунин, моя идея относительно кофе?
Эта, действительно во всех отношениях неплохая, идея так и не была, однако, должным образом обсуждена. В дверь позвонили. Тургул вопросительно поглядел на Келюса, тот пожал плечами: в гости, да еще в такое время, он никого не ждал. В дверь позвонили снова, и в ту же секунду в руках у офицеров тускло сверкнули вороненые стволы. Келюс лишь удивился, каким образом генерал и поручик успели переложить оружие из карманов верхней одежды в карманы своих штатских пиджаков. Генерал дернул бровью, и Ухтомский неслышно заскользил вдоль стены к двери, между тем как Тургул, чуть прищурясь, навел оружие прямо в центр дверного проема.
— Да постойте, — не выдержал Лунин. — Что вы, в самом деле? А вдруг это соседи?
И как бы в ответ на его слова в замке начал поворачиваться ключ. Тот, кто пытался открыть дверь, делал это неумело, ключ проворачивался вхолостую, однако неизвестный не прекращал своих попыток.
— Француз! Задвижка! — шепнул Фрол, и Николай сообразил, какого дал маху: засов был открыт. Оставалось ждать неизбежного. Происходящее внезапно показалось Келюсу чем-то нереальным — то ли сном, то ли фрагментом совкового фильма о чекистах: двое офицеров-заговорщиков притаились за дверью, сжимая револьверы в руках. Отважные герои революции вот-вот откроют дверь, и тогда…
— Спрячьте оружие! — внезапно приказал Лунин. К его крайнему удивлению, приказ был тут же выполнен. — Идите в комнаты, — продолжал он тем же тоном, направляясь к двери. Николай не успел дойти полшага, когда наконец замок щелкнул, и в прихожую ввалился Мик в черной куртке «Порше», держа в правой руке ключ с таким видом, будто собирался им кого-то зарезать.
— Келюс! — воскликнул он, — слава Богу! Я уже испугался: вы не открываете, тут всякое подумаешь. Хорошо, что у меня был ваш ключ.
Лунин вспомнил, что действительно давал ключ Плотникову, и мысленно обозвал себя идиотом.
— Фрол Афанасьевич! Келюс! — продолжал Мик. — Чего вы к нам не заехали? Ведь дядя Майкл… Помянуть надо… А то там собирались родственники — а они Майкла в глаза не видели…
— Нас никто не приглашал, Мик, — напомнил Лунин.
— Да говорил я бате! — махнул рукою юный Плотников. — Ну, у него забот, вчера, сегодня — понимаете? Гляжу, а вас за столом нет. Я к бате, а он себя в лоб стучит, будто вы там проживаете. Поедемте, я на тачке, внизу ждет. Хоть с предками моими познакомитесь…
Между тем в коридоре опять появился Тургул. Револьвер он уже спрятал и выглядел вполне респектабельно. Увидев его, Мик растерялся и замолчал.
— Господин генерал, — обратился к нему Келюс. — Вы, кажется, хотели познакомиться с Михаилом Плотниковым? Мик, это Антон Васильевич Тургул. Он хорошо знал твоего дядю Майкла…
Келюс и Фрол пробыли у Плотниковых недолго. Никого из десятка собравшихся, кроме Мика, они не знали. Правда, Плотников-старший солидный лысый мужчина, склонный к полноте, отнесся к Лунину с некоторым вниманием, без особого труда выяснив, что они имеют несколько общих знакомых. На этом его интерес к Келюсу иссяк, что, впрочем, того особо не расстроило. Фролу старший Плотников, поглядев на него внимательно, только кивнул. Дхар остался невозмутим. Матушка Мика была настолько занята столом, что ни Фрол, ни Келюс ее толком не запомнили. Они выпили положенное число рюмок, ковырнули закуску и предпочли откланяться — тем более, что было действительно поздно.
Антон Васильевич Тургул также оказался на поминках. Отослав Ухтомского в только им двоим известном направлении и пообещав вернуться к утру, он сел в машину вместе с остальными и был представлен хозяину дома как шеф фирмы, в которой работал покойный Корф. Национальная
