принадлежность фирмы специально не оговаривалась, но Плотников-старший, будучи человеком опытным, усадил Тургула на самое почетное место и несколько раз лично подливал ему водки. Тургул пил, когда требовалось, улыбался, когда требовалось, скорбно хмурил брови, а на вопрос о погоде в Оттаве отвечал, что бывает в столице редко, предпочитая работать прямо на объектах.
Последние гости уже расходились. Мик с матушкой начали убирать со стола, а отец семейства и Тургул, сев у кухонного столика, принялись не спеша приканчивать чудом уцелевшую бутылку «Золотого кольца». Плотников несколько рассеянно ронял замечания по поводу своих заграничных впечатлений, генерал столь же рассеянно поддакивал, в воздухе висел сизый сигаретный дым, а гость и хозяин словно ждали чего-то. Наконец, Тургул, походя обмолвившись о высоких деловых качествах покойного, намекнул, что Михаил Корф направлялся в Столицу вовсе не с туристическими целями и только трагическая случайность помешала ему дождаться глубокоуважаемого Николая Ивановича и встретиться с ним. Затем, пустив три аккуратных кольца дыма, генерал, как бы ненароком, бросил, что фирма не случайно направила в Столицу именно Корфа — человека, имевшего в Советском Союзе такого уважаемого родственника.
Плотников, поглядев на Тургула, пожаловался, что его отрасль переживает не лучшие времена. Он, конечно, понимает важность конверсии, но большие дела делаются медленно, и сейчас спрос на продукцию, к сожалению, невелик. Впрочем, если фирму, которую представляет господин Тургул, интересует некоторое количество качественного металлолома, то особых проблем не будет. Ежели, конечно, не возникнут трудности с оплатой. Тем более, к бартеру он в последнее время стал относиться настороженно.
Тургул, пожав плечами, извлек из левого кармана пиджака что-то небольшое, но чрезвычайно тяжелое, завернутое в чистый носовой платок. Не говоря ни слова, он развернул материю, показывая хозяину дома нечто, блеснувшее в неярком свете кухонной лампочки тусклой желтизной.
Нечто имело маленькое, но четкое клеймо Санкт-Петербургского монетного двора. Двуглавая клювастая птица свидетельствовала о серьезности учреждения, поставившего сей знак.
Плотников воздержался от эмоций, как и следовало ожидать от человека его возраста и ранга. Он даже не стал взвешивать слиток в руке, а лишь заметил, что подобный бартер может вызвать трудности с таможней. Тургул, мягко улыбнувшись, пояснил, что таможня тут совершено ни при чем: бартер будет совершаться в пределах государственных границ, а об остальном позаботится фирма. После этого хозяин дома повеселел.
— Значит, металлоломчик… — бормотал он, как бы про себя. — Хороший, я вам доложу, господин Тургул. Могу и цветного подкинуть, если хотите… Правда, как вы с таможней будете разбираться, ума не приложу. Вот АНТ попробовал… А вам, собственно, на какую сумму?
Антон Васильевич, не торопясь, достал ручку «Паркер» и написал что-то на салфетке. Хозяин, взглянув на написанное, стал изучать салфетку, словно там был записан государственный бюджет, а не единственная цифра.
— Ну, если так, — пробормотал он наконец. — Могу моторы… моторы подкинуть. И запчасти всякие… Траки, например… Хорошие моторы, от тягачей… Танков…
Тургул, подумав, намекнул, что моторы обычно сами не ездят.
— Ну так за чем дело встало? — воскликнул Плотников, резво вскочив со стула. Он бросился куда-то в угол, долго рылся в недрах высокого кухонного пенала и, наконец, вернулся с еще одной бутылкой «Золотого Кольца».
— Заветная, — сообщил он полушепотом, покосившись в сторону двери.
Заветная была также откупорена.
— Так за чем дело стало? — повторил хозяин дома. — Да этого у нас! Все склады забиты!.. Тягачи… Вездеходы… Мы вам из танка, господин Тургул, такой тягач отгрохаем! Пушки срежем, пулеметы срежем…
— А зачем резать-то? — тихо-тихо спросил генерал и даже отвернулся.
Николай Иванович поперхнулся воздухом, застыл, замолчал, затем начал медленно краснеть. Он краснел минуты четыре, после чего, резко выдохнув воздух, радостно взревел: — Так вам нужно… — и умолк, лишь полные губы прошелестели, оружие!
Тургул лишь улыбнулся и заботливо долил рюмку Николая Ивановича. Тот несколько минут приходил в себя, после чего совершенно протрезвевшими голосом предложил пройти в кабинет, где в сейфе у него лежат каталоги.
— Это потом, — покачал головой Тургул, на лице которого уже не было и тени улыбки. — Вы изготовляете только броневую технику?
— Обижаете, господин Тургул, — Плотников, похоже, действительно слегка обиделся.
— Если нужно полностью вооружить отряд, — продолжал генерал, стрелковое вооружение, танки, грузовые авто, связь… аэропланы…
— Система «Град», — подсказал Николай Иванович.
— Да что хотите! Я понял: вам нужно полностью укомплектовать… отряд. И, наверное, в дальнейшем потребуются запчасти… ремонт, — он прокашлялся, боеприпасы…
Тургул кивнул.
— Отряд, значит, с самолетами, — рассуждал вслух Плотников-старший, и в пределах страны… А если… Мишка-сопляк без меня уголовником вырастет…
— Он уже взрослый, — заметил генерал. — Это как раз повод слегка заинтересовать его. Молодежь любит такие игрушки… Мне сказали, что он прекрасно считает…
— А ладно, — махнул крепкой ручищей Плотников. — Черт с ними, со всеми! Дадут десять, отсижу три! Сколько у вас в отряде? Тысяч пять? Десять?
— Больше, уважаемый господин Плотников, — прищурился Тургул. — Для начала нам нужно вооружить сто тысяч. Потяните?
— Это я-то не потяну? Это мы-то не потянем? — захохотал Николай Иванович. — Да благодетель! Да хоть пятьсот! Вы же меня спасаете! Да черт со мной, не пропаду! Заводы спасаете! Отрасль! Да мы вам скидку! Ей Богу! Четверть заказа браком оформим за такое дело.
— Вам, может быть, лекарства? — вежливо поинтересовался Тургул, с некоторой опаской глядя на разбушевавшегося хозяина дома.
— Какое лекарство! Водки! — гаркнул Николай Иванович и начал, лихорадочно заливая стол, наполнять рюмки. Тургул на секунду стал совсем серьезным, а затем широко улыбнулся хозяину дома.
2. РАССТАВАНИЕ
Фрол и поручик Ухтомский гуляли по Столице. В этот холодный ясный осенний день оба они неожиданно для себя оказались совершенно свободными. Фрол, позвонив утром в больницу, где лежала Лида, выяснил, что сегодня девушку будет обследовать какое-то заезжее светило, поэтому попасть к ней будет невозможно. Поручик же получил от Тургула, который после случившейся беседы с Плотниковым- старшим стал необыкновенно молчалив и скрытен, указание погулять по Столице и разведать обстановку. Похоже, генерал в данный момент не нуждался в помощи Виктора. Поскольку Мик куда-то внезапно исчез, а Келюс намеревался посвятить день очередному походу в поисках работы, то дхар и поручик, решив выполнить приказ генерала совместно, уже второй час, не торопясь, бродили по центру.
— Узнаешь? — спросил Фрол Виктора, когда тот, остановившись у Пассажа, некоторое время внимательно рассматривал окрестности.
— Не очень, — честно признался поручик. — Я ведь в Петербурге жил. Сюда только к тетушке ездил. Не люблю этого города, вот Петербург — это да! Возьмем Питер, Фрол, свожу вас к нам, особняк покажу. Правда, там господа комиссары кого-то поселили… Ну ничего, покуда внутри чистить будут, мы с вами хоть снаружи поглядим. Его сам Монферран строил — тот, что Исаакий возводил.
— А зачем Питер брать? — удивился Фрол. — Давай сейчас съездим. Восемь часов на «Красной стреле».
Такую возможность поручик, похоже, не учел.
