«Бойся богов, Диомед! Бойся!»
— Ну, тогда... — разочарованно вздыхает Капанид. — Может, к дядьке твоему сходим? К Гераклу. Он нам задачи такие даст, мы его выполним...
К Гераклу?!
— Почему ты приходишь только во сне, мама?
— Иначе опасно, мой маленький. Ты же знаешь!
— Я не маленький! Я уже...
Мама смеется. Она так редко смеется после того, как папы не стало!
— Ты всегда для меня будешь маленьким, Диомед. Ну что, к Гераклу собрались?
Мама всегда все знает. Почти как дядя Эвмел.
— Понимаешь, сынок, Геракл сейчас живет в Калидоне. Это родина твоего папы...
— Правильно, мама! — подхватываю я. — А то дразнят меня этолийцем, дразнят, а я еще ни разу в Этолии не был!
Мама молчит. Но я уже знаю — что-то не так.
— Тидей... Твой папа... Он ведь Непрощенный. Кровник. Значит, станут мстить и тебе. А я буду далеко — не в нашем Номосе. Я могу тебя не услышать и не успеть...
— Не надо меня слышать! — негодую я. — И помогать не надо! Я туда тайно поеду — как Ферсандр. И не один, а с Капанидом. А вдвоем мы кого угодно!..
Мама снова смеется, и мне становится обидно. Ну, точно, совсем за малолетку меня считает!
— Я все равно поеду! Все равно!
— Поедешь, — мама уже не смеется. — Конечно, поедешь. Ты ведь сын Тидея! Только... Береги себя, мальчик!
Почему мне вдруг так не хочется никуда ехать?
* * *
Этой дорогой нам идти не советовали. Отговаривал: Пугали даже. Само собой, мы пошли именно ею.
И не потому, что мальчишки всегда поперек взрослых решают. Как же, слыхал! И такие мы, и этакие, и старших не слушаем. Да только что понимают эти старшие (двое козопасов, которых мы встретили на перекрестке)? Ведь чем пугали? Если бы разбойниками или стражниками какого-нибудь здешнего басилея (такого же вонючего козопаса) — еще ладно. Этих, особенно стражников, и в самом деле поберечься следует. А то заладили — даймоны, эмпузы! И еще — наяды с дриадами.
Кусучие они тут!
«Тут» — это в Аркадии.
Ну и страна! Людей мало, городов вообще нет. Одни козы. Ну и, конечно, леса. Густые, вроде того, через который дорога ведет. А ведет она прямиком к морю, к Калидонскому заливу.
Этот путь самым удобным оказался. Чтобы из Аргоса в Калидон попасть, обычно через Коринф едут. Там и дороги лучше, и харчевни в каждом селе. Удобный — да не для нас. Из Коринфа дорога прямиком в Фивы ведет. А зачем нам это? В темницу не посадят, но шум будет. А вдруг и Ферсандра заметят? Нет, через Аркадию лучше. К морю, там — в лодку, и вот тебе Этолия.
Через море (даже через залив) я еще не плавал, и Сфенел не плавал. Боязно, конечно! Да еще пираты. Дядя Эгиалей рассказывал: обложили все берега, людей хватают, в рабство сидонцам продают, мореходов «пенный сбор» платить заставляют. А вертит всем какой-то басилеишка с Итаки, Лаэртом зовут.
У-у, нет на них всех Геракла! То есть он есть, да что-то давно из Калидона не выезжал.
В общем, решили мы с Капанидом через море махнуть. А к морю этот путь — самый удобный. И разбойников нет. Ну а против ламий с эмпузами и прочих страшилищ у нас со Сфенелом амулеты-змеевики имеются. Да такие, что и не подходи!
Так что зря нас пугали!
* * *
— Спать как, по очереди будем? Как думаешь, Тидид?
Я привстал на локте, осмотрелся. Можно было и не осматриваться. Полянка маленькая, уютная, кострище посередине, не иначе какие-нибудь козопасы оставили. Поперек поляны тропинки крестом идут. Тихо, мирно. И спать хочется.
— Не будем, — решил я. — Если что — услышим.
— Угу. .
Оставалось расстелить плащ, завернуться... Нет, сначала лепешку дожевать. Зачерствеет — зубы сломаю. — А если эти, а-а-а-у-у-у, ламии придут?
(А-а-а-у-у-у — это Капанид зевнул.)
— Какие ламии? — поразился я. — Они же около кладбищ ходят. И эмпузы тоже. А тут — лес!
— А сатиры?
На такое я и отвечать не стал. Сатиров испугался! Сатиры только за сельскими девками бегать горазды. Да и пугливые они теперь. Только в какой-нибудь Аркадии и встретишь.
...Да и не одних сатиров. Дядя Эвмел сказал, что уже много лет Олимпийцы на землю не ступают. То есть в своем виде не ступают. Если и придут, то вроде как странники или чужеземцы. Приказ у них по Олимпу такой вышел. А которые боги местные, речные да лесные, те тихо сидят
Так кто кого боится? Мы ИХ — или ОНИ нас?
— А если он гидру нам велит поймать?
Я только и моргнул.
— Кто?!
— А-а-а-у-у-у! Геракл. Скажет, мол, пока гидру не поймаете, волосы не острижете.
Да, не забыл Капанид гидру! И я не забыл. Да вот только поймать... Пытались уже!
— Я чего, а-а-а-у-у-у, придумал? Возле берега мяса накидаем — до самой пещеры. Гидра, а-а-а-у-у-у, туда заползет...
Спит! Уже посапывает. А мне почему-то спать расхотелось. Красиво тут! Луна-Селена через ветки светит, каждую травинку видать. Словно серебром затянуло. Люблю лес! А вот море... Ведь через залив плыть придется! А ее волны?
От таких мыслей бедняга Морфей убежал без оглядки. Оставалось вновь накинуть плащ, встать, вдохнуть холодный вкусный воздух...
Хорошо!
А, говорят, в Этолии леса совсем не такие. Деревья та маленькие, кора черная, а ветки без листьев почти. И горы другие. Не с гладкими макушками, как у нас, а острые, высокие, на вершинах даже лес не растет...
И сам не заметил, как на краю поляны оказался. Обернулся, на малиновые угли поглядел. Назад? Я сделал шаг и вдруг услышал...
Нет, не услышал! Словно ветер сзади подул. Легкий, почти незаметный. Только не ветер это. Листья не шелохнутся, травинки не дрожат...
— Янаанааа-а-а-а! Янаанааа-а-а-а!
Далеко? Нет, близко, только тихо! Рука уже легла на рукоять ножа. Хороший нож, хеттийский. Не меч, конечно...
— Янаанааа-а-а-а!!
По затылку вроде как муравьи пробежали. Пробежали — сгинули.
Испугался, герой?
Ну, поют, ну и что? Тем более голос женский. Даже не женский. Вроде как девчонка пищит.
— Янаанааа-а-а-а! Янаанааа-а-а-а!
