вторых, самое время к Горгоне пробежаться. Хорошо, что дядя Эвмел поздно спать ложится!
АНТИСТРОФА-I
Я не ошибся — дядя еще не спал. Как всегда, в третьей горнице, верхом на треножнике, как всегда, все светильники зажег, и глиняные, и бронзовые. И глаза портит, тоже как всегда, — папирус со значками разноцветными разбирает. В левой глазнице — хрусталь полированный, чтобы видеть лучше. Взглянешь — страшно, огромный глаз, как у гидры!
— По дулькам бегал, старший эфеб? Это они тебе ладонь-то прокусили?
Сказал — и хрусталем блеснул. Поминает мне он этих дулек! Уже три года поминает — не забыл!
— По очень странному стечению обстоятельств, именно так, — согласился я. — Дядя, давай с тобой в игру сыграем..
Это уже я ему напомнил — про то, как мы Древний язык учили.
— А правила такие, дядя. Сегодня вопросы задает только старший эфеб Диомед. А мудрый наставник Эвмел отвечает. Пока не надоест. Годится?
Папирус он сворачивал с явной неохотой. Сложил, по крутил, словно не зная, куда деть.
— Годится, о наглейший из старших эфебов. Только брось сначала эту древнюю мудрость куда- нибудь под кресло.
Сказано — сделано. Прошелестел папирус через всю горницу.
В яблочко!
— Ну, племянник, — хрусталь снова блеснул, причем весьма ехидно. — Изреки слово златое, потешь мою душу!
— Душу, дядя, ты мне тешить будешь, — не согласился я. — А первый вопрос такой...
Хотел уже спросить, то, что и наметил на первое, но тут не к месту Алкмеонову стаю вспомнил. И деда, Адраста Злосчастного, — тоже.
Стоит ли? Стоит!
— Дядя, кто должен править в Аргосе? На самом деле?
Думал, он сердиться начнет, ругаться. Или хотя бы размышлять — долго. Да и вообще, что за вопрос? Ведь дядя Эвмел — сын законного владыки, Адраста Талида! Да только он и думать не стал.
— Тот, кто сильнее, Диомед. И тот, кого поддержат гиппеты[23] .
Вот те раз!
— Ты ведь сам все знаешь, мальчик! Законы, обычаи, Миносово право — все это для слабых. Для сильного законов нет. Сто лет назад Микены были жалким городишкой, а теперь их ванакт считает нас своими данниками. А что изменилось? Зевс молниями грянул?
Тихо говорил дядя, невесело. Даже хрусталь в глазнице блестеть перестал.
— Мы уже с тобой разговаривали об этом. Пелопс, которого Аргос изгнал, а Микены приняли, сумел построить флот. Не такой, как у сидонцев или у критян, но все же... На торговле и пиратстве Микены быстро разбогатели, и уже брат Пелопса назвал себя ванактом. А Эврисфей, его племянник, не признал власти ванакта Аргоса. Мы теперь для Микен — обычные басилеи. А у нас... Когда при ванакте Пройте началась эпидемия безумства, братья-разбойники Мелампод и Биант захватили престол. Говорят даже, что они сами наслали безумие на Арголиду. Кто знает, я уже ничему не удивлюсь... А потом потомков Пройта тихо оттеснили в сторону, и теперь твой друг Сфенел — обычный гиппет...
Дядя покачал головой, усмехнулся — но как-то печально. Спорить я не стал, да только Капанид — не просто гиппет-козопас. Стоит его родичей послушать! Всех предков вспомнят, до самого Анаксагора- ванакта! А потом за дедушку Адраста примутся. И за его папу. И за дедушкиного дедушку.
Не забыли!
— И мой отец не сразу стал ванактом. Сначала престол захватил Амфиарай, потом решили править вместе, а после выяснилось, что правит только отец. Почему? Прежде всего, он сколотил войско. Небольшое, но очень хорошее. Из таких, как ты, Диомед!..
Я кивнул — с войском ясно. Недаром дядя Эгиалей эфебов сам отбирает, сам учит. А его когда-то дедушка Адраст учил, не ленился. Дядя Амфиарай покойный лавагетом считался, но дедушкино войско только его, дедушку, и слушало. Теперь-то я знаю!
— Ну и главное — гиппеты, владельцы земли, самые богатые. Это и есть хозяева Аргоса. Кто им больше предложит, больше уступит, больше пообещает...
— ...Или напугает! — не удержался я.
— Или напугает. Того они и поддержат. И это не только в Аргосе. Сейчас мой отец спорит с Микенами — за первенство в Ахайе и всей Элладе. И тоже ищет поддержку. И у гиппетов, и у других правителей, и даже у пиратских главарей. А законы? Всегда появится какой-нибудь прорицатель, или камень заговорит, или на стене персты огненные слова всякие напишут...
Дядя замолчал, в темное окошко взглянул. Совсем старым он мне в миг этот показался! Хотел я спросить, сами ли камни говорят и персты пишут, но решил, что пока хватит. Потом спрошу! А сейчас...
— Дядя, расскажи мне про какую-нибудь... битву. Большую — чтобы победили... полностью...
Даже не договорил. Не договорил, потому что плохо начал. То-то дядя вновь заулыбался!
— Как же, как же, старший эфеб! Ну, стало быть, муза, воспой... Сперва спустилась с небес розоперстая Эос. Следом грозная Кера вылетела с криком зловестным...
Кажется, вид у меня совсем несчастным сделался, поскольку про Керу (равно как и про Фобоса с Деймосом) он продолжать не стал. Приподнялся, палочку свою нащупал. В окошко поглядел.
— Самая крупная из битв, какую я знаю, была у Мегиддо, недалеко от границ Кеми. Это место еще называют Ар-Магеддон. Если хочешь, расскажу, у меня есть две таблички из Баб-Или...
— Нет, погоди, дядя Эвмел...
Все-таки он мне подсказал. Не битва мне нужна! А вот Кеми он к месту помянул. Черную Землю, где поклоняются богам со звериными головами...
— Дядя, я имею в виду не битву — войну. Большую войну. Ну, ты мне говорил про Кеми. Ведь это царство тысячи лет никто не мог захватить! А гиксосы — смогли.Почему?
Долго дядя молчал. Наконец кивнул, палочку свою поудобнее перехватил.
— Хорошо, расскажу, как сам понимаю. Пойдем!
Идти далеко не пришлось. Знакомый стол, на нем щит медный, а на щите — горы, домики, реки, маленький кораблик...
Наш мир.
Номос!
Служанка, наверное, думала, что я до утра не вернусь, и привела своего конюха прямо к нам. Дверь, что она щеколдой изнутри закрыла, я вышиб (тоже мне дверь!), на конюха и смотреть не стал — он и сам в окошко выпрыгнул, голозадый, а у служанки, как она заикаться чуть поменьше стала, поинтересовался лишь, все ли с девушкой в порядке. Оказалось, в п-п-порядке. П-п-помылась. П-п-поела самую малость. П- п-попила. Сп-п-пит.
Ну и пусть себе спит! Я тоже додремал до утра, затем плащ прихватил, велел дверь починить и убежал.
В лес.
А Сфенел говорит, что всех моих служанок вместе с привратником и поваром надо повесить — на потолочных балках. Может, и вправду?
Почему многие леса боятся? Года два назад погнали нас, эфебов, в самую глушь — за реку Инах, к Немее. Конечно, это для Арголиды глушь, а для Аркадии или для моей Этолии — чуть ли не двор проходной. Хотя это еще как посмотреть. Там ведь, у Немей, еще лет тридцать тому львы жили! Пока дядя Геракл не пожаловал.
